Сергей Еримия - Маяк туманного мыса

На землю опускался вечер…

Не в меру яркие отблески света переливались в густом тумане удивительными перламутровыми оттенками. Так все это странно, так отвлекало от насущных проблем, что захотелось улыбнуться, легко, беззаботно, еле заметно…

Подготовленные дрова пришлось сгрузить. Мне нужнее были сани, ведь не тащить же убитую на себе!

– Измельчающий агрегат я уже сломал, ничего не остается, кроме как хорошенько спрятать тело, – вслух размышлял я, привязывая труп к импровизированным саням. – Соседнее подземелье отлично для этого подойдет. Тем темно, там холодно. Просто как в морге. Пусть пока полежит. Кстати, с первым трупом я неправильно поступил. Зачем уничтожил? Тела полагается сохранить, уверен, скоро убийца будет выведен на чистую воду, иначе и быть не может. Тут без доказательств никуда…

– Саныч! Саныч! Саныч… – тоскливо разносилось вокруг…

– Саныч! Саныч… – также тоскливо повторил я и мрачно хихикнул. Нет, ну не хочу притворяться, зачем? Его исчезновение меня ничуть не расстроило!

Несмотря на густой сумеречный туман и связанные с ним сомнения я не заблудился. Скорее всего, дело в том, что надо было пройти всего несколько десятков метров.

Я затащил тело внутрь, чувствуя, как железки, разбросанные по полу, стремятся пробить мою тонкую обувку. Дотащил девушку до лестницы, ведущей на нижний ярус. Ступил на первую ступень и замер. В темноте растекался липкий шепот, парализуя волю, и наполняя сознание суеверным трепетом.

Не дожидаясь того момента, когда собственное тело перестанет меня слушаться, я выронил девушку, услышал глухой звук удара, запустил следом ступню Саныча и сломя голову бросился на выход. Вырвался наружу. Машинально схватил веревку импровизированных саней. Побежал, но очень скоро пробежка закончилась – сани налетели на что-то твердое, веревка вырвалась из рук, я прошел еще пару метров и упал в снег.

Спокойствие. Блаженство. Тишина.

Рука нащупала доску. Я осторожно ощупал снег вокруг себя. Обнаружил еще одну, рядом еще. Да, это именно то место, где я сгружал свою добычу, свои дрова.

Не позволяя сомнениям зашевелиться, я собрал доски, столько, сколько смог унести в руках. Боязливо огляделся, прислушался, кое-как убедил себя в том, что никто меня не преследует, медленно и часто оглядываясь, побрел к своему жилищу.

Прошло несколько минут, мне почти удалось успокоиться, но тут послышался хруст. Казалось, кто-то ступил на тонкий лед. Я застыл. Звук более не повторился, отчего стало еще страшнее. Снова мой шаг и снова чей-то хруст. Я почувствовал, что дрожу всем телом. Хотелось пойти проверить, что шумит, скорее, кто шумит, но заставить себя было невозможно. Сомнения разрывали меня, а когда в очередной раз послышался отвратительный звук, я просто сорвался с места и помчался вперед в туман.

Очень быстро я оказался у входа в казарму. Остановился. Ощупал дверь, исключительно для того, чтобы убедиться – она мне не привиделась. Ворвался внутрь, бросил дрова на пол, сам рухнул на лежак. Долго лежал, почти не дышал, прислушивался. Подозрительных звуков не было, ни хруста, ни шелеста.

Сильнейшее усилие и удалось заставить себя выйти в тамбур. Пошарил в темноте, подкатил тачку к двери. Хоть какая-то защита…

Вечер порадовал. Пришла Надя. На мгновение меня озадачила мысль о том, как ей удалось пройти, я ведь надежно зафиксировал дверь, но ее разгоряченное тело, ее дыханье, что жарче пламени, согрело меня, прогнало прочь все мысли и сомнения последних дней.

К вопросу о значимости

Капризы приполярных широт, особенности северной зимы. Так сразу и не разберешь, наступило утро или все еще нет. Уникальная и волнующая особенность. Угнетает она, задавливает настроение отсутствием солнца, бесконечными сумерками, дефицитом ярких красок. Мрачным все кажется, унылым и черно-белым, но с другой стороны будоражит она воображение, бодрит предчувствием истинного праздника – долгожданного восхода дневного светила. Согревает мыслью о том, что случится чудо, обязательно случится, да, будет это нескоро, и да надо просто потерпеть. Это природа, так устроен мир, ничего в нем не изменишь, надо смиренно ждать, довольствуясь тем, что имеешь – сплошной унылой серостью, изредка сменяющей непроглядную ночную мглу.

«Утро или все-таки нет? – закопошились ленивые мысли. – Не знаю. Не могу сказать. Слишком уж редки моменты, когда время суток ярко выражено. За исключением, конечно же, ночи. Ее ни с чем не спутаешь. Ведь здесь всегда ночь, темная ночь, плавно переходящая в сумрачный день, что и днем-то назвать язык не поворачивается. Но нет, он есть, видны его отблески на фоне вечной ночи, вот только он как миг, столь быстротечен, да практически незаметен средь абсолютной непроглядной тьмы».

Меня разбудили. Даже не так, не разбудили, я проснулся оттого, что ощутил чье-то присутствие. Новое для меня чувство, новое состояние. Развеивая тишину, чуть заметный звучал голос подсознания. Нашептывал он мне заговорщицким шепотом, мол, открой глаза, не один ты, в комнате есть кто-то. Конечно, можно было предположить, что это Надя, что осталась она, решила задержаться, но нет, присутствие Надежды, ни с чем не спутаешь. Дурманящий запах духов выдавал ее. Он наполнял мою комнатку задолго до ее прихода, и, что поначалу озадачивало, а после забылось, покидал сразу после того, как за ней закрывалась дверь. К тому же она никогда не задерживалась до утра. В этом не стоит ее упрекать, ведь в сравнении с жилищем соседей, моя темная и мрачная каморка заметно проигрывала. Это если мягко выражаться. Очень мягко. Хотя, с другой стороны, у них там нет меня!

Было темно. Настолько, что даже через недавно обновленное окно в комнату не проникал свет…

– Вставай! Капитан зовет, – послышалось из темноты.

Я повернулся на звук, присмотрелся, но никого не увидел. В самом потаенном закоулке дремлющего сознания промелькнула мысль, намекающая на то, что все это баловство, сон, игра воображения…

– Быстрее! Он не любит ждать! – прогоняя вялые и ленивые мысли, продолжал мрачный голос.

Легкий треск. Вспышка. Яркий свет с желтоватым оттенком. Спичка. Она вспыхнула, разгораясь, описала дугу в воздухе, осветила лицо человека, казавшееся синим, если не синюшным. Огонек коснулся сигареты, та зажглась рукотворной звездой.

– А который час? – я вдруг подумал о том, что до сих пор не удосужился хоть раз спросить время, а заодно и дату. Людей ведь вокруг…

– Не знаю, да и неважно это. Вставай, пошли…

Голос незнакомца менялся. Теперь в нем отчетливо читалось раздражение, сквозь которое проскальзывали властные нотки. Сразу стало понятно – лучше не спорить.