Роберт Эйкман - Холодная рука в моей руке [сборник litres]

Кофе действительно был хорош, и, хотя после моего скромного завтрака прошло совсем немного времени, я с удовольствием сделал несколько глотков.

– Эта фирма, которая разместилась на верхних этажах… У них творятся странные вещи…

Гилберт слегка сдвинул брови.

– Согласен с вами.

– Не имею понятия, чем они на самом деле занимаются. Но уж точно не бухгалтерией.

– Морин тоже ничего не знает. Представьте себе, этот тип, Миллар, время от времени являлся к нам. Платил маленькие pourboire [23], и, признаю, мы были чертовски рады их получить. Жизнь – это борьба, и в этой борьбе нельзя отказываться от любой поддержки. Но Морин не удалось ничего о нем толком разузнать. Что до меня, я этого Миллара в глаза не видел. Насколько я понял, вы хорошо с ним знакомы?

– Не вполне.

Я решил рассказать ему все, что мне известно о мистере Милларе, хотя из-за детского гвалта говорить приходилось громче, чем мне того хотелось бы.

Гилберт выслушал меня с чрезвычайным вниманием; когда я смолк, он на мгновение призадумался, а после крикнул:

– Дети! Ступайте-ка поиграйте на улицу.

Меня удивило, что дети моментально выполнили приказ; в те дни лондонские улицы были безопасны, а по выходным – почти совершенно безлюдны.

– Насколько я понял, с тех пор как он сюда въехал, произошло немало неприятных случаев? – уточнил Гилберт.

– Настолько неприятных, что обсуждать их лучше в отсутствие детей.

– Значит, эти случаи связаны с сексом? Или, может, с привидениями? Хотите еще кофе? – добавил он, прежде чем я успел ответить.

– Спасибо, не откажусь.

– Жаль, что с нами нет Морин, – вздохнул он.

– Надеюсь, она вскоре поправится, – заметил я.

Несколько мгновений мы молчали, прихлебывая кофе.

– Вы, часом, не ясновидящий? – неожиданно осведомился он.

– Пока у меня нет оснований считать себя таковым, – усмехнулся я. – Возможно, я еще слишком молод.

Гилберт, хотя и являлся отцом четверых детей, был всего лет на шесть-семь старше меня.

– А почему вы об этом спросили? Полагаете, я все это выдумал? – осведомился я без всякого раздражения.

– В какой-то момент мне показалось, что вы способны предвидеть будущее, – пояснил Гилберт. – Все эти люди ровным счетом ничего не делают. В точности то же самое в будущем предстоит всем нам, если мы останемся такими, как сейчас. Мне показалось, вы видите вперед лет на сорок, или что-то в этом роде.

Слова его заставили меня на минуту призадуматься.

– Но они все время чем-то заняты, – возразил я. – Постоянно. Кроме выходных. Думаю, сейчас никого из них нет. Но завтра вы можете подняться и увидеть все собственными глазами.

– Не думаю, что мне хочется это увидеть. Насмотрюсь сорок лет спустя. Хотя я учился в Хэрроу, все это более чем странно.

Признаюсь, я был удивлен. И думать не думал, что Гилберт учился в Хэрроу, хотя знал песню, которую он процитировал.

– Разумеется, меня оттуда выгнали, – добавил он.

Я попытался придать своему лицу сочувственное выражение и вернулся к занимавшему меня вопросу.

– Морин наверняка что-то видела, – предположил я. – Может быть, именно поэтому у нее не выдержали нервы? На нее навалилось слишком многое.

На мгновение он устремил на меня пристальный взгляд, но ничего не сказал. Не исключено, он считает меня главным виновником нервного срыва Морин, внезапно догадался я.

Тем не менее я продолжал настаивать на том, что во всем виноваты обитатели верхних этажей.

– Как знать, много ли известно Морин? Возможно, то, что она узнала, сокрушило ее нервную систему.

– Не сомневаюсь, так оно и есть, – кивнул Гилберт. – Как я уже сказал, я полностью с вами согласен.

– Но произошло кое-что еще. Совсем не похожее на то, что творилось прежде.

– Хотите об этом поговорить?

– Полагаю, мне следует это сделать.

– Простите, что кофе закончился.

– Он был великолепен.

– Так о чем вы хотели поговорить?

Я рассказал ему о странных событиях минувшей ночи и нынешнего утра. В конце концов, я должен был кому-то об этом рассказать.

– Значит, у нас здесь завелись привидения, – изрек он, когда я смолк.

Я недоуменно вытаращил глаза.

– Вы удивлены? – пожал плечами Гилберт. – Разве вы подозреваете нечто иное?

Я продолжал на него таращиться.

– Или я неверно вас понял?

– Напротив, – покачал я головой. – Вы сразу схватили суть. Мне подобное и в голову не приходило.

– Вы не догадались, что вас посетило существо, принадлежащее к иному миру? Даже не предполагали? А мне показалось, вы намекаете именно на это.

– Как я мог намекать на то, о чем сам не догадывался, – возразил я. – Я уже говорил вам, мистер Миллар производит впечатление человека, которому многое приходится скрывать.

– За ним охотятся призраки, – кивнул Гилберт. – Я это понял.

Боюсь, голос мой глупейшим образом задрожал, когда я произнес:

– Возможно, в этом доме обитает призрак его жертвы.

Муж Морин вновь вперил в меня пристальный взгляд.

– Жертв, – поправил он. – Разве ваш приятель в зеленом костюме не употребил множественное число?

– Мистер Миллар должен все время убегать, все время пребывать в движении. Он из кожи вон лезет, пытаясь заглушить свою память. Использует любые средства. Именно поэтому он пригласил меня выпить.

– Да, как будто уже миновало сорок лет, – заметил муж Морин. – Но не позволяйте мне философствовать. Возможно, причина моей склонности к философии состоит исключительно в том, что я сам не сумел добиться большого успеха. Кстати, почему вы называете его мистер Миллар?

Я понимал, что уважительное отношение к Миллару может раздражать воспитанника Хэрроу. Но ответ, пришедший мне в голову под влиянием момента, оказался весьма удачным.

– Пытаюсь связать его с остальным миром. Ему это необходимо.

– Понятно, – кивнул муж Морин. – Я должен подумать над тем, что узнал от вас. У меня никогда не было сомнений в том, что старина Миллар – абсолютное ничтожество. Полагаю, именно по этой причине я старался держаться от него подальше. Разумеется, сейчас у нас нет возможности переехать. Знаете ли, порой материальные факторы перевешивают нематериальные. Так что простите, что не предлагаю составить вам компанию, вместе ожидая продолжения парада неведомых ужасов. – Выражение его лица несколько изменилось. – Вы ведь простите меня, правда? Начнем с того, что я не могу оставить детей одних и не могу взять их с собой.

– Что вы, я об этом и не думал, – сказал я; это было чистой правдой.

– Если вам придется с криком нестись по лестнице вниз, не задумываясь, стучите ко мне. Только погромче. Я так выматываюсь в этом паршивом магазине, что сплю, как бревно. К тому же шум может распугать призраков.

Возможно, следовало проникнуться к нему признательностью за то, что он считает меня смельчаком, однако человека лучше принимать таким, каков он в действительности. Напоследок я позволил себе проявить настойчивость.