Питер Страуб - История с привидениями [litres]

Потом в кадре появилась его рука, тянущаяся к разбитому оконцу. Наружная камера проводила их троих в дом, затем вторая – через кухню в темную прихожую и коридор. Еще один немой разговор; третья камера повела Дона и Рики вверх по лестнице, Рики остановился, показал рукой на кровь на стене. Его умное лицо исказилось болью – Дон вспомнил это выражение. Они разделились, и Дон исчез с экрана в тот момент, когда открыл дверь в спальню Анны Мостин.

Дон с тревогой смотрел, как камера продолжала вести Рики вверх по лестнице. Потом в кадре возник пустой коридор с силуэтом Рики, помедлившем на площадке и продолжившим путь наверх. Следующий кадр: Рики входит на последний этаж, пробует первую дверь и входит в комнату.

Теперь в самой комнате: Рики проходит в дверь, а камера следит за ним, как притаившийся враг. Рики тяжело дышит, осматривается в комнате с открытым ртом и широко распахнутыми глазами – он узнал комнату из своего сна. Камера начала наползать на него. Затем она или существо, глазами которого все это виделось, прыгнуло.

Две руки схватили Рики за горло и начали душить. Рики боролся, силясь оттолкнуть запястья убийцы, но был слишком слаб, чтобы разжать хватку. Пальцы сжимались все сильнее, Рики умирал: не так «аккуратно», как имитируют смерть актеры в кино, а – суетливо, панически, выпучив глаза и высунув окровавленный язык. Его спина беспомощно выгнулась, жидкость потекла из глаз и носа, лицо начало чернеть.

«Питер Барнс говорил, что они заставляют видеть то, чего нет, – подумал Дон. – Именно это сейчас и происходит…»

Рики Готорн умер на его глазах, на двадцатишестидюймовом цветном мониторе.

Рики с трудом заставил себя открыть дверь первой спальни второго этажа. Лучше бы он остался дома со Стеллой. Ее потрясла смерть Льюиса, хотя она не знала подробностей, которые поведал Питер Барнс.

Может, вот здесь, сейчас все и закончится, подумал он, и вошел в комнату.

И чуть не упал: ноги подкосились, дыхание перехватило. Комната из его сна, где каждый атом, казалось, был наполнен страданием Клуба Фантазеров! Это здесь каждый из них в страхе обливался холодным потом; на этой самой кровати – сейчас на ней лежало серое одеяло, брошенное поперек голого матраца, – каждый из них мучился, обездвиженный и беспомощный. На этой кровати, как прикованные, они ждали, когда оборвется их жизнь. Эта комната не для живых – ее холодная зловещая мрачность была символом смерти.

Он вспомнил, что Сирс сейчас, а может скоро будет в подвале. Но в отличие от сна, того зверя из подвала не было: как не было и дрожащего Рики, прикованного к постели. Он медленно повернулся, охватывая взглядом все помещение.

На боковой стене он увидел единственную деталь не из сна – небольшое зеркало.

(« Свет мой, зеркальце, скажи… Кто от ужаса дрожит?»)

(« Не я », – сказала курочка-пеструшка.)

Рики обогнул кровать и подошел к зеркалу. Оно висело прямо напротив окна и отражало кусочек белого неба. Мелкие снежинки проплывали по его поверхности и исчезали за деревянной рамкой.

Когда Рики подошел еще ближе к зеркалу, слабый ветерок скользнул к его лицу. Он чуть наклонился вперед, и несколько легких снежинок выпорхнуло и растаяло на его щеке.

И сделал ошибку, посмотрев прямо в зеркало, которое он было принял за маленькое открытое оконце.

Перед ним всплыло лицо – лицо, которое он знал, дикое и растерянное; затем он увидел, как Эльмер Скейлс, спотыкаясь, бредет по снегу с ружьем в руке. Как и при первом своем появлении, фермер был весь в крови; лицо с торчащими ушами было ободрано до кости, однако что-то в его жутком облике заставило Рики подумать: «Он видел что-то красивое – Эльмер всегда мечтал увидеть что-нибудь необычайно красивое», – эта мысль как бы пузырьком всплыла на поверхность памяти Рики и лопнула. Эльмер что-то кричал в бушующую вьюгу, вскинув к плечу ружье, и палил во что-то маленькое, разнося его в кровавые клочья…

Затем Эльмер и его мишень исчезли, и теперь Рики глядел в спину Льюиса. Лицом к Льюису стояла обнаженная женщина, беззвучно шевеля губами. «Писание, – прочитал он по движению ее губ. – Видишь Писание в пруду, Льюис?» Женщина не была живой, как и не была красивой, однако Рики разглядел чувство и страсть на мертвом лице и понял, что перед ним жена Льюиса. Он попытался повернуться и уйти, но обнаружил, что не в состоянии сдвинуться с места.

В тот момент, когда женщина и Льюис сблизились вплотную, оба они растаяли, и Рики увидел Питера Барнса, тот прятался за углом дома… нет, в самом доме, но он никак не мог вспомнить каком – очень знакомом ему. Очень-очень знакомый уголок комнаты, старый вытертый ковер, закругленная светлая стена, лампа… мужчина, с лицом, напоминающим волчью морду, навис над Питером Барнсом, скалясь в ухмылке белыми, слегка выступающими вперед зубами. На этот раз не прилетела вьюга, не сжалилась над Рики и не укрыла завесой снега страшную сцену: существо, нагнувшись над сжавшимся в комок Питером, схватило его и, как лев убивает газель, сломало ему хребет. И так же, как лев, с рыком впилось зубами в тело и начало есть.

Сирс Джеймс исследовал комнаты на первом этаже дома и ничего такого не обнаружил; да вообще ничего, думал он, мы здесь, скорее всего, не найдем. Из-за одного пустого чемодана вряд ли стоило в такую погоду тащиться сюда. Он вернулся в прихожую, услышал шаги Дона, бесцельно бродившего где-то этажом выше, и быстро осмотрел кухню. Мокрые отпечатки – их собственные – темнели на полу. Единственный стакан мутно отсвечивал на пыльном буфете. Пустая раковина, голые полки. Сирс потер озябшие руки и пошел назад в прихожую.

«А теперь Дон простукивает стены – ищет скрытую панель», – подумал Сирс и покачал головой. То, что они трое еще живы и свободно бродят по дому, доказывало ему, что Ева уехала отсюда, ничего здесь не оставив.

Он открыл подвальную дверь. Деревянные ступеньки вели вниз, в кромешную тьму. Сирс нащупал выключатель, и лампочка осветила лестницу: ступени и цементный пол внизу, однако круг света заканчивался футах в семи-восьми от последней. Это единственный источник света здесь, понял Сирс, а значит, подвалом никогда не пользовались. Робинсонам было недосуг переоборудовать его в убежище или кладовую.

Он спустился на несколько ступенек и вгляделся в темноту. То, что он увидел, было похоже на любой милбурнский подвал – он пролегал под всем зданием: футов семь в высоту, стены из окрашенных бетонных блоков. Секция старого забора притулилась к дальней стене и отбрасывала многорукую тень, угасающую в сумраке; у боковой стены стояли высокий ребристый котел для горячей воды и две отключенные железные раковины.