Питер Страуб - История с привидениями [litres]

– В Баффало погода еще хуже – в новостях показывали, – сказал Рики, обращаясь больше к себе самому, так как думал, что остальным это неинтересно. Сирс вел Линкольн «по-сирски»: всю дорогу к дому Эдварда, где они подобрали Дона, и теперь обратно, в западную часть города, он, сгорбившись за рулем, тащился со скоростью пятнадцать миль в час. И сигналил на каждом перекрестке и повороте, предупреждая пешеходов и водителей, что не собирается останавливаться.

– Перестань болтать, Рики, – сказал он и вновь прогудел, пересекая Уит Роу и поворачивая к северной части площади.

– Зачем ты сигналишь – ведь горит зеленый? – показал Рики.

– Уфф. А может, кто-то еще едет слишком быстро, чтобы остановиться.

Дон на заднем сиденье затаил дыхание и молил, чтобы огонь светофора на другом конце площади переключился на зеленый до того, как Сирс доедет до него. Они миновали отель, и Дон наблюдал, как на Мэйн-стрит сначала загорелся желтый, затем зеленый – как раз в тот момент, когда Сирс всей пятерней надавил на кнопку гудка и длинный черный автомобиль, словно галеон, вплыл в русло Мэйн-стрит.

Даже при включенных фарах единственными хорошо различимыми объектами оставались красные и зеленые глазки гирлянды на рождественской елке перед отелем. Все было смазано снежной круговертью. Несколько встречных машин сначала обозначили себя мутными желтыми парами фар, а затем проплыли мимо огромными бесформенными чудищами: Дону удавалось разглядеть их цвет лишь в то мгновение, когда они равнялись с их машиной.

– И что же мы, когда приедем, будем делать там, если вообще что-нибудь будем делать? – спросил Сирс.

– Просто осмотрим дом, – Рики взглянул так красноречиво, словно спросил вслух, и Дон ответил на его немой вопрос.

– Нет. Я не думаю, что она там. Или Грегори.

– Вы взяли с собой оружие?

– У меня его вообще нет. А вы?

Рики кивнул и вытащил кухонный нож:

– Глупо, конечно, я знаю, но…

Дон так не думал и пожалел, что у него не было ножа, а еще лучше – огнемета или гранаты.

– Чисто любопытства ради – о чем вы сейчас думаете? – спросил Сирс.

– Я? – переспросил Дон. Машину начало медленно заносить в сторону, и Сирс слегка повернул руль, выравнивая ее.

– Да.

– Я припомнил кое-что из прошлого. Когда я был студентом подготовительных курсов в Мидуэсте. Нам предстояло выбрать себе колледж, и преподаватели частенько рассказывали нам о «Востоке». Они хотели, чтобы мы стремились именно «на Восток», – чистейшей воды снобизм, и моя школа, невероятно старомодных традиций, была верна себе в этом. Однако лучше бы их волновало, чтобы выпускники школы поступали в Гарвард, или Принстон, или Корнелл, или, на худой конец, в университет штата на Восточном побережье. Но они все в один голос твердили «Восток!» с таким благоговением, с каким мусульманин произносит слово «Мекка»… И вот я здесь, на Востоке.

– И вы поехали на Восток? – спросил Рики. – Я ни разу не слышал, чтобы Эдвард рассказывал об этом.

– Нет. Я поехал в Калифорнию – туда, где верят в мистицизм. Там не охотились на ведьм, а устраивали с ними ток-шоу.

– Омар почему-то никогда не доезжает до Монтгомери-стрит, – проворчал Сирс. Дон взглянул в окно и с удивлением увидел, что за разговором они незаметно добрались до конца улицы Анны Мостин. Сирс был прав. На Мэпл, где они сейчас находились, на двухдюймовом плотно утрамбованном слое снега виднелись следы протекторов и глубокие борозды от ковша трактора; улица напоминала белую реку, пробившую себе русло меж высоких белых берегов. А на Монтгомери слой снега фута в четыре оставался нетронутым. Кто-то недавно брел пешком прямо по середине, и глубокие провалы следов уже заносило свежим снегом.

Сирс заглушил двигатель, оставив включенными габариты:

– Если уж мы решились на это, ждать нет смысла.

Они выбрались из машины. Сирс поднял меховой воротник пальто и шумно вздохнул:

– Подумать только, совсем недавно я отказывался ступить на пастбище нашего Вергилия, едва присыпанное первым снежком.

– А мне ненавистна сама мысль о том, чтобы опять войти в этот дом, – во весь голос заявил Рики.

Все трое вглядывались сквозь снежную рябь в темный силуэт здания.

– Честно говоря, мне никогда не приходилось вламываться в чужой дом, – сказал Сирс. – Как вы предполагаете это сделать?

– Питер говорил, что Джим Харди разбил стекло задней двери. Все, что нужно, – это подойти к ней и повернуть ручку.

– А если мы их увидим? Вдруг они ждут нас?

– Тогда зададим им трепку почище сержанта Йорка, – сказал Рики. – Если удастся. Вы помните сержанта Йорка, Дон?

– Нет, – ответил Дон. – Я даже не помню Оди Мерфи. Пойдемте.

Он шагнул в сугроб, оставленный бульдозером. Лоб его уже замерз настолько, что казался стальной пластиной, вживленной под кожу. Когда они с Рики забрались на вершину сугроба, то повернулись к Сирсу, стоявшему, как маленький мальчик, с вытянутыми руками, и потащили его наверх. Сирс обрушился на гребень сугроба, словно кит, вылетевший на риф, и затем уже втроем они нарушили почти нетронутую снежную белизну Монтгомери-стрит.

Снег был выше колена. Дон догадался, что два старика ждут, когда он двинется первым, и побрел по улице к дому Анны Мостин, стараясь ступать в глубокие следы, оставленные кем-то ранее. Рики последовал за ним. Сирс же, взяв немного в сторону, тяжело шагал по целине.

Почти двадцать минут они пробивались к дому. Когда все трое наконец остановились у цели, Сирс и Рики опять выжидательно уставились на него, и Дон понял, что они не двинутся, пока он их не заставит:

– Одно радует – внутри будет теплее, – приободрил он их.

– Мне ненавистна сама мысль о том, чтобы опять войти в этот дом, – повторил Рики, но уже не так громко.

– Ты уже говорил, – напомнил Сирс. – С той стороны, Дон?

– Да, пойдемте за дом.

Он снова прокладывал путь. Пока они плыли по пояс в снегу, за спиной все время чихал Рики. Как тогда Джим Харди и Питер Барнс, они остановились у окна боковой стены дома и заглянули в него – комната была пуста.

– Никого, – констатировал Дон и двинулся за угол.

Он нашел разбитое Джимом оконце и, как только Рики встал рядом с ним на ступеньку заднего крыльца, протянул руку и повернул ручку кухонной двери. Тяжело дыша, подтянулся Сирс.

– Входите скорей, – сказал Сирс. – Я замерзаю.

Это было одно из самых смелых заявлений, какие приходилось слышать Дону, и ответить на него он должен был с не меньшим мужеством. Он толкнул дверь и шагнул в кухню дома Анны Мостин. Сирс и Рики последовали за ним.

– Ну, вот мы и пришли, – сказал Рики. – Подумать только, пятьдесят лет… Разделимся?