Питер Страуб - История с привидениями [litres]

В следующую секунду ее лицо побелело как мел, щеки ввалились, конечности скрючились под ударом невидимого ветра. Женщина распрямилась, словно листок бумаги, брошенный в огонь, сделалась совершенно плоской, все тело свернулось вовнутрь. Она затрепетала и стала усыхать прямо на глазах, сперва вдвое меньше, затем вчетверо, в ней не осталось ничего человеческого, просто клочок искаженной плоти, извивающийся и уменьшающийся под ударами невидимого ветра.

Казалось, сама комната испустила вздох облегчения. Призрачный зеленый свет заливал все вокруг – тысячи крохотных огоньков: останки тела Анны Мостин вздрогнули в последний раз и исчезли, поглотив сами себя. Рики, вытянувшись вперед и опираясь уже на колени и руки, увидел, как снежинки падали на то место, где только что ее тело закрутило вихрем и унесло в забвение.

В тринадцати кварталах отсюда здание, что напротив дома Джона Джеффри на Монтгомери-стрит, обрушилось внутрь. Милли Шин услышала грохот взрыва и, когда подбежала к окну, успела увидеть, как фасад дома Евы Галли свернулся, словно картонка, а затем разлетелся по кирпичикам – вся конструкция рухнула в уже ревущий огонь, прямо в его центр.

– Рысь! – выдохнул Рики.

Дон оторвал взгляд от точки на полу, откуда исчезла Анна Мостин, и увидел воробья, сидевшего на подоконнике открытого окна. Птичка склонила голову набок, разглядывая всех троих. Дон и Рики начали потихоньку подползать к окну, а Питер все смотрел на опустевший пол, и тут воробей вспорхнул и вылетел из окна.

– Неужели конец? – спросил Питер. – Все кончено?

– Да, Питер, – сказал Рики. – Все кончено.

Двое взрослых, взглянув друг на друга, согласно кивнули. Дон поднялся и как бы лениво и нехотя подошел к окну: ничего, лишь уставшая и стихающая вьюга. Он повернулся к Питеру и обнял его.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Дон.

– Он спрашивает, как я себя чувствую! – Рики сидел, привалившись к подушкам на кровати госпиталя в Бингэмптоне. – В пневмонии мало приятного. Она неблагоприятно сказывается на организме. Желаю вам никогда не болеть ею.

– Постараюсь, – сказал Дон. – Вы едва не умерли. Вам повезло: только-только открыли дорогу, и скорая привезла вас сюда. Если бы вы не выкарабкались, пришлось бы мне самому везти вашу жену во Францию этой весной.

– Только не говорите этого Стелле. Она примчится сюда и повыдергивает все эти трубочки, – Рики криво улыбнулся. – Она так мечтает о Франции, что готова укатить туда даже с таким самонадеянным молодым человеком, как вы.

– Сколько они собираются держать вас здесь?

– Еще две недели. Вообще-то я не так уж плох. Стелла умудрилась застращать сестер, так что уход за мной просто великолепный. Кстати, спасибо за цветы.

– Мне не хватает вас, – сказал Дон. – Питер тоже скучает.

– Да, – просто сказал Рики.

– Так все странно, что случилось с нами… Вы стали мне так дороги, и Питер… и Сирс, как… как никто, пожалуй, с тех пор, как я расстался с Альмой Мобли.

– Ну, мое-то мнение об этом вам известно. Я все вам выболтал под действием того укола, что мне сделал тогда молодой доктор. Клуб Фантазеров умер, да здравствует Клуб Фантазеров… Сирс как-то признался мне, что ему хотелось бы быть не таким старым. Тогда он застал меня врасплох, но сейчас я соглашусь с ним. Я очень хотел бы увидеть, как Питер Барнс взрослеет – хотел бы помочь ему. Прошу вас, сделайте это за меня. Мы обязаны ему жизнью, согласитесь.

– Конечно. Вот только мы ничем не обязаны вашей простуде.

– Там, в той комнате, я чувствовал себя абсолютно сбитым с толку.

– Как и я. Что ж, да хранит бог Питера. Я рад, что вы ему не сказали.

– Да уж. Он достаточно хватил горя. Но рысь надо подстрелить.

Дон кивнул.

– В противном случае, – продолжил Рики, – она вернется. И будет возвращаться снова и снова до тех пор, пока мы и все наши родственники не погибнут. Я слишком долго растил и поддерживал своих детей, чтобы мучиться мыслью о том, что им предстоит так страшно закончить жизнь. И мне неприятно говорить об этом, но придется: это ложится на ваши плечи.

– Разумеется, – кивнул Дон. – Ведь именно вы покончили с Грегори и Фэнни. А Питер – с их хозяйкой. Так что мне предстоит довершить дело.

– Я вам не завидую. Но очень верю в вас. Вы забрали нож?

– Да, подобрал его с пола.

– Отлично. Будет жаль, если он снова потеряется. Вы знаете, там, в той комнате, я нашел ответ на вопрос, долго мучивший Сирса, меня и других. Кажется, я понял, что было причиной сердечного приступа вашего дяди.

– Я, кажется, тоже, – сказал Дон. – Я лишь не знал, что вы тоже это заметили.

– Бедный Эдвард. Очевидно, он вошел в пустую комнату Джона, предполагая в худшем случае увидеть актрису в постели с Фредди Робинсоном. А она вместо этого – что? Сорвала с себя маску.

Теперь Рики выглядел очень уставшим, и Дон поднялся, чтобы уйти. Он положил на столик у кровати пачку газет и пакет с апельсинами.

– Дон? – даже голос старого адвоката выдавал усталость.

– Да?

– Перестаньте баловать меня. Лучше застрелите рысь.

Спустя три недели Рики наконец выписали из больницы, снегопады и метели полностью прекратились, и Милбурн, освободившись от блокады, выздоравливал, приходил в себя и набирался сил так же уверенно, как и старый адвокат. Поставщики добрались до продовольственных магазинов и супермаркетов: Рода Флэглер встретила Битси Андервуд в супермаркете «Бэй Три», густо покраснела и кинулась к ней с извинениями за выдранный клок волос.

– О, это были ужасные дни! – воскликнула Битси. – Ведь я бы поколотила вас, возьми вы первой ту проклятущую банку пюре.

Школы открылись; бизнесмены и банкиры вернулись к работе, открывая ставни и жалюзи и уныло глядя на кипы скопившихся на столах документов; на улицах Милбурна с каждым днем стало все больше и больше появляться любителей прогулок и пробежек. Анни и Энни, очаровательные официантки Хемфри Стэлледжа, погоревали по Льюису Бенедикту и вышли замуж за своих сожителей; они забеременели одна за другой с разницей в неделю. Если родятся мальчики, они назовут их Льюисами.

Кое-какой бизнес так и не возродился: несколько человек разорилось – ведь аренду и налог на собственность приходилось платить, даже если собственность погребена под снегом. Другие закрылись по более мрачным причинам. Леота Маллигэн подумала было продолжить управлять «Риальто», однако продала кинотеатр и землю под ним большой франшизе и через полгода вышла замуж за брата Кларка: Ларри был не таким романтиком, как Кларк, зато человеком надежным и компанейским и любил ее стряпню. Рики потихоньку закрывал свое дело, однако молодой адвокат из города уговорил его продать ему и адвокатскую практику, и доброе имя фирмы. Новый владелец оставил в штате Флоренс Куаст и сменил имена на табличках кабинета и у парадной двери здания. «Готорн и Джеймс» теперь стала называться «Готорн, Джеймс и Уиттэкер». «Жаль, что его фамилия не По», – пошутил Рики, однако Стелла сказала, что это не смешно.