Питер Страуб - История с привидениями [litres]

Питер понял, что сейчас лучше не цепляться за ложь. Он отрицательно покачал головой.

– Я не знаю, где вы были, и не собираюсь допытываться. Тебе восемнадцать, и ты имеешь право на личную жизнь. Но я хочу, чтоб ты знал, что в три часа ночи твоей матери послышался какой-то шум и мне пришлось встать и обойти дом. Внизу, в гостиной, не оказалось ни тебя, ни Джима Харди. Вас в доме не было. Нигде. – Уолтер надел очки и серьезно посмотрел на сына, и Питер понял, что сейчас он услышит главное.

– Я не сказал твоей матери, потому что не хотел, чтобы она из-за тебя волновалась. Она и так в последнее время нервничает.

– Да, пап, а что она такая сердитая?

– Не знаю, – сказал отец, имевший смутные догадки на этот счет. – По-моему, ей одиноко.

– Но ведь у нее куча друзей, миссис Винути например, они чуть ли не каждый день видятся и…

– Не пытайся сбить меня с толку. Я хочу задать тебе пару вопросов, Пит. Ты, конечно, не имеешь отношения к убийству лошади сестер Дэдам, не так ли?

– Нет, – выдавил потрясенно Питер.

– И я также не думаю, что ты слышал об убийстве Ри Дэдам?

Питеру сестры Дэдам всегда казались живой иллюстрацией из исторического романа:

– Убийству? Господи, я… – он беспомощно огляделся вокруг. – Я и понятия об этом…

– Так я и думал. Я сам узнал об этом только вчера. Мальчик, который приходит к ним убирать конюшни, нашел ее вчера днем. Сегодня это появится в новостях. И в вечерней газете.

– Но при чем здесь я?

– Потому что болтают о том, что к этому может быть причастен Джим Харди.

– Чушь!

– Надеюсь, что так – хотя бы ради Элеонор Харди. Я, честно говоря, тоже не верю, что ее сын способен на такое.

– Нет, он не мог, он просто немного психованный и не может остановиться в тот момент, когда другой парень на его месте бы… – Питер резко замолчал, прислушавшись к своим словам.

Его отец вздохнул:

– Я очень беспокоился… Все знают, что Джим имеет что-то против этих несчастных старушек. Что ж, думаю, с этим ничего уже не поделаешь, но Хардести наверняка допросит его. – Он взял сигарету, но не стал прикуривать. – Ладно… Знаешь, старина, мне кажется, нам надо держаться вместе. Поближе друг к другу. На будущий год ты уедешь в колледж, и тебе лишь пару месяцев осталось жить вместе с нами. Через неделю мы планируем устроить дома вечеринку, и я хотел бы, чтоб ты подтянулся, привел себя в порядок и был в этот день с нами. Договорились?

Вот оно – главное.

– Конечно, – с облегчением произнес Питер.

– Побудешь с нами весь вечер? Мне бы очень хотелось, чтоб ты перестал болтаться, чтоб влился в ритм нормальной жизни.

– Договорились. – Глядя на отца, Питер неожиданно заметил, как же тот постарел. Лицо стало одутловатым, появилось много морщин – следов жизненных забот и огорчений.

– И по утрам мы будем общаться почаще?

– Да, пап. Как скажешь… Конечно.

– И ты станешь реже болтаться по пивбарам с Джимом Харди. – Это был уже не вопрос, а приказ, и Питер кивнул. – С ним ты точно попадешь в беду.

– Он не такой плохой, это все сплетни, – сказал Питер. – Он просто не знает меры, понимаешь, он просто не останавливается и…

– Достаточно. Беги в школу. Или тебя подбросить?

– Нет, я пешком. И так приду раньше времени.

– Топай, скаут.

Через пять минут, с книгами под мышкой, Питер вышел из дому. Где-то в душе по-прежнему прятался страх, охвативший его, когда отец спросил о субботней ночи, – этот эпизод он решил по возможности полностью вычеркнуть из памяти, но страх еще маячил зыбким островком, окруженным морем самоуспокоения. Его отец больше озабочен тем, чтобы они стали ближе, чем тем, что он может вляпаться в неприятности с Джимом Харди, а субботняя ночь сама потом отойдет в прошлое и станет чем-то далеким – как сестры Дэдам.

Питер завернул за угол. Тактичность его отца пролегла между ним и теми загадочными событиями, что произошли две ночи назад. В какой-то мере отец был его защитой от них; ничего ужасного ему не грозит; его защищала даже его незрелость. Если он не сделает ничего плохого, ничего страшного с ним не случится, а страхи останутся позади.

Дойдя почти до середины площади, он уже было совсем позабыл о своем страхе. Ежедневный путь в школу пролегал мимо отеля, но в этот раз он свернул на Уит Роу. Морозный ветер бил в лицо; стайка воробьев с чириканьем летела через занесенную снегом площадь, то и дело меняя направление. Мимо проехал длинный черный «бьюик», и на переднем сиденье он разглядел двух старых адвокатов, друзей отца. Он помахал им, и Рики Готорн поднял руку в ответ.

Он дошагал уже почти до конца Уит Роу и проходил мимо припаркованного «бьюика», когда его внимание вдруг привлекла какая-то суматоха на площади. Незнакомый Питеру мускулистый мужчина в солнцезащитных очках бродил там по снегу. На нем был жилет в горошек и вязаная шапочка, но по белизне кожи за ушами Питер определил, что голова у него выбрита. Незнакомец хлопал в ладоши, заставляя воробьев испуганно вспархивать, как от выстрела: он вел себя совершенно неразумно, как животное. И никто – ни бизнесмен, поднимающийся по красивым восемнадцатого века ступеням Уит Роу, ни идущие за ним следом длинноногие секретарши в коротких пальто – не замечал его. Мужчина снова хлопнул в ладоши, и до Питера дошло, что тот смотрел только на него. Его ухмылка напоминала оскал голодного леопарда. Он двинулся по направлению к Питеру: Питер же застыл, чувствуя, что мужчина движется быстрее, чем шагали его ноги. Он повернулся, чтобы убежать, и увидел на одном из покосившихся надгробных камней у собора маленького мальчика со спутанными волосами и ухмылкой на изможденном лице: не такой свирепый, как тот мужчина, он был с ним единой сутью, одной крови. Мальчишка тоже пристально смотрел на Питера, вспомнившего в этот момент, что видел Джим Харди на заброшенном вокзале. Глупое лицо сморщилось и затряслось – ребенок захихикал. Питер, чуть не выронив учебники, рванулся бежать, боясь оглянуться.

Трое мужчин сидели в коридоре третьего этажа университетской больницы в Бингэмптоне. Ни один из них не испытывал никакой радости от нахождения тут: Хардести казалось, будто он глупо выглядит в городе крупнее Милбурна, что тут никому нет дела до его власти, а еще, что приехал он сюда напрасно; Неду Роулзу не нравилось надолго покидать кабинет в редакции «Горожанина», полностью переложив на плечи служащих верстку и редактирование; а Дон Вандерлей слишком устал колесить по незнакомым обледенелым дорогам Востока.

Предложение исходило от Рики Готорна.

– Я не виделся с ней целую вечность и понимаю, что она уже давно парализована, однако, может быть, удастся хоть что-то узнать от нее. Если вы, конечно, решитесь на поездку в такую погоду.