Питер Страуб - История с привидениями [litres]

Через пятнадцать минут ноги промокли, в боку кололо, рукав куртки порвало сучком, но Питер уже был твердо уверен, что дорога где-то рядом. Деревья стали тоньше, а земля чуть заметно пошла под уклон.

Увидев за деревьями впереди серый просвет, он понял, что не промахнулся. Показалась изгородь, он сбавил шаг и последние тридцать ярдов старался идти как можно тише. Правда, он все еще не совсем понимал, где выйдет – справа от универсама или слева и насколько далеко от него. Единственное, на что он надеялся – это чтобы магазин был виден и автостоянка перед ним не пустовала.

Хлюпая промокшими ботинками и напряженно вглядываясь в крайние деревья, он подходил к дороге.

«Зря теряешь время, Пит. Неужели ты не хочешь повидаться с мамой?»

Он застонал, услышав гадкое прикосновение чужого разума. Сердце екнуло: голубая машина стояла на обочине дороги прямо перед ним. На сиденье виднелся нечеткий контур – Питер знал, что это свидетель, развернувшись на кресле, ждет его появления.

Универсам «Бэй Три» виднелся в полумиле слева от Питера, нос машины смотрел в противоположную сторону. Если попробовать сделать рывок, ей придется разворачиваться на узкой старой дороге.

И все равно он не успеет.

Питер вновь взглянул на универсам: на стоянке было полно машин. По крайней мере одна из них принадлежит какому-нибудь его знакомому. Надо лишь успеть добежать.

На мгновение он почувствовал себя пятилетним испуганным мальчиком, беспомощным и безоружным против жестокого и невероятно сильного существа, поджидавшего его в машине. Разорвать ветровку на полосы, связать их, сунуть ему в бензобак и поджечь? Дурацкая идея из еще более дурацких фильмов. Да ему ни за что не подобраться к машине незамеченным.

Что ж, единственное, что оставалось – помимо того, чтобы тупо броситься на свидетеля, – это просто в открытую побежать через поле к универсаму и… будь что будет. Мужчина смотрел в другую сторону, и это даст ему хоть капельку форы.

Питер раздвинул проволоку, обмотанную вокруг ствола, и пролез под ней. Он задержал дыхание и побежал через поле.

За спиной в три приема развернулась машина и поравнялась с ним – он видел ее боковым зрением.

«Какой отважный мальчик! Ты помнишь, мальчик, как опасно голосовать на дороге? Мальчики не должны ездить автостопом, ты помнишь?»

Питер зажмурился и упрямо продолжал путь.

«Глупо, смельчак!»

Интересно, каким образом свидетель попытается остановить его?

А тот не заставил себя ждать.

– Питер, мне надо поговорить с тобой. Открой глаза, Питер, – прозвучал в голове голос Льюиса Бенедикта. Питер открыл глаза и увидел Льюиса ярдах в двадцати от себя, одетого в мешковатые брюки, ботинки и незастегнутую армейскую куртку-хаки.

– Тебя здесь нет, – сказал Питер.

– Не говори глупости, Питер, – сказал Льюис и стал медленно приближаться к нему. – Ты же видишь меня. Разве нет? Ты слышишь меня? Здесь я, здесь. Пожалуйста, выслушай меня. Я хочу рассказать тебе кое-что о твоей маме.

– Она умерла, – сказал Питер и остановился, чтобы не подходить к лже-Льюису.

– Нет, не умерла, – Льюис тоже остановился, словно не желая пугать Питера. А на дороге, вровень с ними, остановила движение машина. – Ты видишь лишь черное и белое. Когда ты видел ее в моем доме, она ведь была жива, не так ли?

– Нет, не так.

– Ошибаешься, Питер. Она просто потеряла сознание, как ты на вечеринке, – Льюис развел руками и улыбнулся ему.

– Нет! Они перерезали… они перерезали ей горло. Они убили ее. Как и тех животных. – Он вновь закрыл глаза.

– Пит, ты ошибаешься, и я могу доказать это. И ты напрасно опасаешься этого человека в машине. Пойдем к нему.

Питер открыл глаза:

– А ты правда спал с моей матерью?

– Люди в наши годы порой совершают ошибки. Они делают вещи, о которых потом очень сожалеют. Но это не имеет значения, Пит. Ты все поймешь, когда вернешься домой. А сейчас тебе надо сесть к нам в машину, и, когда мы отвезем тебя домой, ты найдешь там маму – живую и невредимую, – Льюис мягко и участливо улыбался ему. – Не суди ее строго за эту единственную ошибку. – Он вновь двинулся к нему. – Доверься мне. Я всегда думал, что мы с тобой друзья.

– Я тоже так думал, но сейчас ты мне не друг, потому что ты умер, – сказал Питер. Он нагнулся, набрал в обе ладони снегу и слепил крепкий снежок.

– Хочешь запустить в меня снежком? Ты уже не ребенок.

– Мне очень жаль тебя, – сказал Питер, швырнул снежок, и лже-Льюис растворился в облаке опадающих светлячков.

Пулей он рванулся вперед, прямо через то место, где только что стоял Льюис. Холодный воздух покалывал лицо. Он почувствовал, как зов свидетеля догнал его и коснулся его разума, и мысленно напрягся.

Но слов не последовало. Вместо них на него обрушилась такая горечь и злоба, что чуть не свалила его с ног. Он уже сталкивался с подобным чувством – когда существо, державшее его мать за горло, сняло очки и исходившая от него волна зверской, необузданной дикости потрясла Питера. Однако сейчас в этой дикости он ощутил стойкий привкус поражения.

С удивлением Питер взглянул вправо: голубая машина, набирая скорость, удалялась по щебенке.

От невероятного облегчения подогнулись колени. Он не знал, как это ему удалось, но он победил. Питер тяжело осел на землю, неуклюже бухнулся лицом в снег и изо всех сил старался не заплакать.

Немного погодя он поднялся и побрел к парковке. Навалилась страшная усталость; он с трудом заставлял себя сосредоточиться, а ноги – передвигаться. Шаг, за ним другой… Ноги очень замерзли. Еще шаг. Ну вот, почти дошел.

И тут еще большие облегчение и радость наполнили все его существо: через парковку со всех ног к нему мчалась мама.

– Пит! – закричала она, чуть не рыдая. – Слава богу!

Она добежала до крайних машин и выбежала на поле. Захлебнувшись нахлынувшими чувствами и от этого не в силах говорить, он замер и какое-то мгновение смотрел, как она приближалась, затем бросился ей навстречу. На ее щеке темнел огромный кровоподтек, а волосы были растрепаны, как у цыганки. Из-под косынки на шее чуть выглядывала багровая полоса шрама.

– Ты спаслась! – совершенно одурев от радости, проговорил он.

– Они вывели меня из дома… Этот мужчина, – она была уже в нескольких ярдах от него, – он чуть не перерезал мне горло… Я отключилась… Я так боялась за тебя!

– Я думал, они тебя убили, – сказал он. – О мамочка!

– Бедный мой Пит, – она обхватила себя руками. – Пойдем скорей отсюда. Надо возвращаться в город. И занесла же нас нелегкая в такую даль!

Видя, что она пытается шутить, он чуть не заплакал и прикрыл глаза рукой.

– Потом поплачем, – сказала она. – Как только я приеду домой и сяду, я буду плакать, наверно, целую неделю. Пойдем поищем машину.