Мирей Кальмель - Проклятая комната

Она встала, отошла, чтобы высморкаться. Она была полна решимости больше не смотреть на Ла Палиса, дабы тот укротил свою неуемную веселость, и подошла к воде. Он тотчас присоединился к ней и мягко положил ей на плечи руки, заставив повернуться к нему лицом. Изабо все еще неудержимо смеялась, забыв об осторожности. Сама не понимая как, она очутилась в его объятиях. Теплый и ласковый голос обволакивал ее: «Я люблю вас, Изабель!» И тут же все ее существо растворилось в этом тихом призыве, в таком нежном поцелуе, что ноги ее будто оторвались от земли. Когда дыхание ее восстановилось, она уже не смеялась и едва ли ей помнилось, что когда-то у нее было другое имя — не Изабель. Она захотела что-то сказать, но он остановил ее быстрым поцелуем. Он все еще прижимал ее к своей бархатной одежде.

— Не надо, — сказал он, — ничего не отвечайте! Я сделал вам признание так же, как вы подарили мне счастье. Пусть оно будет вашим амулетом, пусть оно опьяняет вас, как пьянит меня. Время принадлежит вам, Изабель. Если однажды вы станете моей, вы отдадите мне его, и этого будет достаточно. А пока распоряжайтесь собой и позвольте мне обучать вас.

Он опять поцеловал ее, но в этот раз она ждала этого поцелуя. Закинув ему за шею руки, она слилась с ним, не замечая взглядов зевак. Он мягко, почти через силу, отодвинулся от нее, оставив только ее руку в своей руке, и повел за собой. Они молча шли к карете, ждавшей их на набережной, оба были смущены внезапно открывшейся им новой близостью.

— Куда вы теперь меня повезете? — наконец спросила Изабо, когда они подошли к экипажу.

— Куда бы вы хотели?

— Не знаю… Куда угодно, никуда… Я чувствую себя поглупевшей, я не…

Печально улыбнувшись, он приложил палец к ее губам.

— Хотите вернуться?

Изабо совсем не хотелось возвращаться. Она призналась в этом, помотав головой и быстро произнесла:

— Нет, нет, день только начинается, почему бы мне хотеть вернуться?

— Чтобы защититься от меня!

Она застыла на последней ступеньке перед открытой лакеем дверцей кареты. Обернулась, внимательно посмотрела ему в глаза. Он казался по-настоящему взволнованным, однако она была взволнована еще больше.

— Я должна это делать, мессир? — спросила она и вошла в карету.

Лакей закрыл за ними дверцу, сел на облучок, дождался приказания. Жака, казалось, раздирали противоречивые чувства. Он взял ее руки. Сидели они друг против друга в полутемной карете, окошки которой были закрыты кожаными занавесками, немного защищающими от холода. Изабо не чувствовала беспокойства. Инстинкт волчицы говорил ей, что он не лгал.

— Должен сказать вам, Изабель… Я не опровергаю сложившейся обо мне репутации. Я соблазнитель и не могу отрицать, как я люблю женщин и любовь. Почти так же, как войну. Для меня это что-то вроде игры. Скажу по правде, в мои намерения входило соблазнить вас, поиграть с вами на простынях, на которых я столько раз обещал невозможное другим женщинам. Потом я бы ушел, а вы бы позабыли обо мне или нет. Как и другие, вы увлеклись бы мной, а потом прокляли.

У Изабо было ощущение, что эти слова трудно давались ему, и тем не менее они, казалось, относились к ней. Все это она знала и даже ждала, чтобы он увез ее к себе. Только не знала, желала ли она этого, и потому решила, что все станет ясно в нужный момент. Знала она и то, что он не применит к ней насилие. Она лишь хотела познать другие чувства, отличающиеся от тех, пропитанных ужасом, что хранила ее память.

— Это опытный мужчина, — утверждала Рюдегонда, — и ни одна женщина, включая меня, не испытала с ним большего наслаждения.

И все же Изабо подбодрила его:

— Продолжайте, мессир.

— Правда в том, что я не хотел видеть вас отличающейся от других. Но вы именно такая, Изабель. Я не смог бы сказать, в чем состоит это отличие, но оно есть. Когда я обнимал вас, гордясь вашей податливостью, я в то же время проклинал себя, представляя вас в моих объятьях. Мы не поедем ко мне не потому, что я это не жажду, а потому, что люблю вас и хочу это доказать. Вот и все.

Руки его повлажнели, она чувствовала, что ему было не по себе. Но с ней такого не происходило. Напротив, она чувствовала себя вполне уверенно.

— Ваша искренность делает вам честь, мессир. Я бы солгала, сказав, что сердце мое не рвется к вам. Я тоже признаюсь вам, и пусть это явится залогом доверия, которое испытываю к вам. Я ничего не жду от вас, но вы… оживили меня… и поэтому я навсегда ваша.

— Но вы…

— Помолчите, мессир де Ла Палис. Женщине трудно дается такое признание, к тому же обращенное к такому мужчине, как вы. Не будь здесь так темно, не знаю, хватило бы у меня духу довериться вам. До сего дня я не познала мужчину. Я стала вдовой в день моей свадьбы из-за жестокости того, кто меня изнасиловал и унизил.

Она услышала, как он глухо заворчал от ярости — пальцы его сильно сжали ее руку, которую он не выпускал. И все-таки она продолжила, но на этот раз слова ее не принесли ему боли.

— Все что я знаю о любви, это скотство, зверство и побои человека, укравшего у меня счастье и жизнь. С того момента минуло пятнадцать лет. Но траур мой закончился. Благодаря вам в последнюю неделю я почувствовала, что прошлое отныне далеко позади. Оно оставило меня. Вы обязуетесь уважать меня, большего я и не желала. Не знаю, способна ли я вкусить сегодня от плотских радостей, но я согласна на все, потому что люблю вас так, как, думаю, никогда еще не любила.

Она тихо подалась к нему и спрятала лицо на его груди. Несколько секунд он не двигался, затем поискал губами ее лоб, пальцы его скользнули по ее шее под горностаевый воротник, губы спустились к ее губам. Страсть поцелуя воспламенила их…

Но он опять отстранился от ее объятий.

— Я вернусь как можно скорее, милая Изабель. Я обучу вас искусству любви. И, клянусь, я не успокоюсь, пока не восстановлю все, что разрушил тот мерзавец. Но прежде мне надо знать его имя. Кем бы он ни был, считайте, что он мертв.

— Не беспокойтесь! Судьба отомстила за меня, мессир. Отныне я свободна, свободна любить.

Радостно засмеявшись, он покрыл легкими поцелуями лицо, улыбающееся в полутьме, потом, будто его вдруг осенило, весело крикнул лакею:

— В королевский дворец!

От изумления Изабо открыла рот.

— Но…

— Вы знакомы с королевой Клод, Изабель?

— Что вы… я…

— Это супруга нашего доброго короля Франциска. В его отсутствие она управляет королевством. А сейчас он воюет в Италии. Во дворце пока скучно, потому что двор уехал с королем, но мне доставит удовольствие пройтись с вами под руку, и чтобы все это видели. Вам, без сомнения, придется выдержать презрительные взгляды моих бывших любовниц, однако это не должно вас пугать. Не хочу скрывать от вас, Изабель, что вы сделали меня счастливым.