Андрей Соловьев - Письмо для торговца Чжао

Вскоре, однако, мне бросилось в глаза очевидное – сосед ничем уже не напоминал прежнего зашуганного должника. В тот день Петруха был изрядно пьян, заметно возбуждён, но, как ни странно, в прекрасном расположении духа. Он больше не прятал взгляд, разговаривал громко, отчётливо и совсем оставил старую привычку озираться по сторонам. Даже голову держал высоко поднятой, а плечи расправленными. Загрузив пожитки в фургон, мы поднялись на крыльцо покурить. Сосед угостил меня дорогой сигаретой «Salem» c душистым ментолом, вытянул из кармана початую бутылку коньяка, по-дружески предложил отхлебнуть и, потягивая из бутылочного горла спиртное, рассказал о свалившихся на него переменах.

Дела у Петрухи до самой осени шли ни шатко, ни валко. Очередные долги. Снова поездка в Харбин. Опять, как нарочно, неудачный товар, который никто не хотел покупать даже ниже цены закупки. Всё повторялось. Словно крутилась надоевшая заезженная пластинка. И тут Петруха на рынке случайно подслушал, как за соседним прилавком судачили пьяные бабы. Оказалось, в Харбин умные люди больше не ездят. Фирмы, возившие челноков, не сидели на месте и проторили дорогу в ничем не приметный городок со смешным названием Суньфуйхуй – в просторечии "Сунька", куда китайцы нарочно стали свозить всевозможный товар для торговли с русскими. Суньфуйхуй находился недалеко от границы. Как говорится, рукой подать.

– Дорога в копейки обходится, товара – хоть жопой жри, – шептались торговки, отрыгивая приторный водочный дух, – главное, лишнего не болтать. Пока весь рынок следом за нами не дёрнул..

Впрочем, от Петрухи заговорщицы не таились. Они его знали давно, считали за малохольного, по-женски жалели и не видели в нём конкурента. Когда он выразил желание присоединиться к их компании, никто и не думал возражать. В предчувствии скорой удачи сосед занял денег вдвое больше обычного, поставил в церкви самую толстую свечку Николаю Угоднику – покровителю купцов и странников – и приготовился к чуду.

Шутки шутками, только чудо в самом деле произошло. Впервые в жизни соседу по-крупному повезло. На задворках шумной, пёстрой, пьяной, громко матерящейся и стремительно богатеющей Суньки он наконец нашёл фартовый товар. Точнее, сосед ничего не искал нарочно. И это, наверное, к лучшему. Всё, что горе-купец сам выбирал для продажи, на поверку оказывалось полной дрянью. В этот раз случилось иначе. Настырный китайский «помогай» чуть не силком всучил Петрухе партию грубо сработанных кожаных курток хулиганского вида, с блестящими клёпками и дерзкими косыми молниями. Это была долгожданная удача. Прозорливый китаец угадал с хулиганским фасоном. Усыпанные клёпками куртки по сезону расхватали, как горячие пирожки. Сосед рассчитался с долгами всего за одну поездку. До сильных морозов Петруха успел смотаться в Суньку ещё три раза. Вся выручка текла уже в собственный карман. Теперь он ездил на пару с женой, и курток они вдвоём привозили в два раза больше. Весь привезённый товар распродан был подчистую. И вот, сейчас они переезжали из общаги на съёмную хату со всеми удобствами. Представьте только, двухкомнатную! Мало того, супруги всерьёз строили планы накопить на собственное жильё.

– Прикинь, уже удалось отложить пять штукарей, – шептал разгорячённый коньяком сосед в самое ухо.

**********

Вот тут у меня внутри будто кто выключателем щёлкнул. По нервам, словно по проводам, побежал электрический ток, и в голове засияла яркая лампочка. Уж если срослось у такого дятла, как неудачник сосед – значит, торговля не такое уж хитрое дело. Главное, дождаться своего часа. Что называется, ловко попасть в струю. Но ведь, известное дело, под лежачий камень вода не течёт..

– Слышь, Петро, – спросил я самым небрежным тоном, на какой только был способен, – а много вообще шевелюшек требуется на товар?

– Саня, ты чё? Неужто решил в челноки податься? – изумился Петруха, – Брось, не твоя это тема. Или ты хочешь щемиться потом по углам? Вспомни, как я недавно..

– Нет, я хочу, как ты, поднять бабла. И вылезти наконец из этой жопы, где торчу второй год. Ты просто скажи мне – штуки баксов должно хватить? Или лучше взять полторы?

Петруха пожал плечами :

– Это смотря, какой товар.. К товару нужно чутьё иметь. Иначе не то, что штуку, но даже и пять просрать недолго. По себе знаю. Да и где ты штуку баксов возьмёшь?

– Как это где? У тебя займу. Ты же сейчас при деньгах.

Повисла тяжёлая пауза. Лицо соседа переменило цвет с пьяно-багрового на испуганно-серый. Он затянулся ментоловой сигаретой так неистово, что враз спалил ароматный табак до самого фильтра. В четыре глотка осушил коньячный флакон. Швырнул пустую бутылку в рыхлый сугроб. И долго потом сверлил глазами овальную дырку в снегу, словно там ожидал обнаружить нужную сумму.

– Чувак, ты чего? – хлопнул я его по плечу, – я ведь отдам. Без базаров, ты ж меня знаешь.

– Я тоже думал, что отдам, когда занимал, – сипло промолвил Петруха и снова умолк, сжав побелевшие от напряжения скулы и продолжая внимательно рассматривать место упокоения коньячной бутылки.

– Ладно, расслабься, – бросил я примирительно, – будем считать, что это была неудачная шутка. Мне ли не знать, как тяжело эти бабки тебе достались. Ну, бывай, старик!

Я протянул уже руку прощаться, однако, сосед вцепился в мою ладонь и сжал её крепко, не давая освободиться. Лицо его снова налилось красным, и он опять смотрел мне прямо в глаза, не отводя напряжённого взгляда.

– Санёк, ты не думай – я не из тех, кто не помнит добра, – выпалил вдруг Петруха, продолжая держать меня за руку, – Полторы дам на товар. Триста на дорогу добавлю. Больше просто никак. Сможешь отдать – отдашь. Если не сможешь – забудь и считай, что это подарок.

**********

Продолжение истории Третьяка в изложении автора

Пекин

Перемены стучались в засиженную мухами дверь, обитую вспученным крашеным оргалитом. Закрывшись изнутри на щеколду, Третьяк подносил то и дело к самому носу тонкую пачку шершавых бумажек с портретами хитроватого деда в овальной рамке и с силой втягивал в ноздри дурманящий запах особой шершавой бумаги и типографской краски. Это был запах новой жизни. Вкусной еды. Дорогого пойла. Чистой одежды без заплаток и дыр. Удобной обуви из натуральной кожи. Запах цветного телевизора Тошиба и катушечного магнитофона Акаи. Возможно, так пахнет в салоне Тойоты Кроун, когда ты садишься за руль и поворачиваешь в замке ключ. Или.. Да нет же! И всё-таки.. Вдруг это запах собственной квартиры?

Даже себе самому боялся Саня признаться, как тосковала его душа в постоянно задавленном желании вырваться на свободу из тёмной, вонючей, обоссанной от чердака до подвала крысиной норы, в которую стремительно превращалась общага. Норы с постоянно текущей крышей, перемороженными батареями, быстро растущими горами мусора, окурков, шприцов и засыхающего говна прямо на лестницах и в коридорах. Третьяк испытывал странное чувство, будто среди непроглядного мрака впереди забрезжил слабый мерцающий свет.