Роман Шмыков - Шутка

Смотри, всё не так плохо, и мы сделали это ещё раз. Не важно, что было вчера. Это уже прошло. Немного поболит, но мы уже привыкли. Верно? Всё это так знакомо, всё это уже было…

– Ты что-то хотел спросить? – послышался мужской голос по ту сторону створки. Глубокий, бьющий басом по стенам. Я не вздрогнул, но от удивления на сердце похолодело. Повернул лицо, заслонка всё так же не позволяет различить собеседника.

– Я… не знаю. – Даже не соврал.

Прозвучал глубокий вдох и разочарованный, до жути уставший выдох.

– Тогда зачем ты здесь? Меня позвали, сказали, что ждут. Я спустился, как только смог. И по какому поводу, ответишь ли ты?

– Нет.

Я вновь был честен с неизвестным мне человеком и в первую очередь с собой.

– Хорошо, тогда поступим по старинке. Как думаешь, это будет правильно?

– Да. – Я не знал, о чём речь, но был заинтересован. Думаю, что сделаю верный выбор, если поговорю с незнакомцем по ту сторону.

– Ты записывал что-нибудь? – с надеждой прозвучал величественный голос.

– Нет.

– Плохо. Тогда сделаем так – я задам вопрос. Ты сразу поймёшь, что от тебя требуется. Загвоздка лишь в том, что должен был начать ты , но ведь не зря я здесь. Сделаем всё побыстрее, договорились?

– Договорились.

Задвижка открылась. Я ощутил холод, идущий оттуда.

– Ты согрешил, сын мой?

Несмотря на пропавшую перегородку между нами, голос этот спустился сверху, как запах ладана, под рясой будто забегали муравьи прямо по голой коже. Какое-то странное благоговение и примитивный страх окутали с пят до головы.

– Не знаю. – Стыдливо произнёс я. Мне хотелось дать твёрдый ответ, но что могу сделать, если не помню ничего? До сих пор, даже ни намёка.

Задвижка закрылась, стало грустно. Внутри что-то обрушилось, на меня будто возлагали надежды, а я ни в коем разе их не оправдал.

«Простите меня».

Ответа нет. Я опустил голову, упёршись подбородком в грудь. По щекам потекли горькие слёзы, плечи затряслись. Заслонка открылась вновь.

– Ты не знаешь, как ты здесь оказался и за что?

– Нет, в смысле, да… вообще ничего не помню. – Я подавил всхлип, и попытался заговорить. – Даже не знаю, где нахожусь.

– Тогда нам с тобой ещё рано встречаться, но это не твоя вина. Скоро время придёт. Я покину тебя, но, надеюсь, не навсегда. Теперь это зависит от воли судьбы.

Перегородка медленно закрылась, и я не знал наверняка, но понял, что соседняя кабинка опустела. Это внутреннее ощущение на границе логики и интуиции. Смог бы я дышать на луне? Вряд ли, если верить книгам и кино, но ведь лично не проверял?

Я ощущал себя покинутым, неимоверное чувство опустошения. Из меня будто высосали саму жизнь, и даже кожа стала серой. Я посмотрел на свои ладони, они грязные. Чёрные полосы забили изгибы ладони, но кожа того же цвета, что и была всегда, а руки всё равно будто не мои. Словно наблюдаю из чужого тела, которое мне не принадлежит, но при этом тяготит осознание, что моего тела и не существует вовсе.

Я остался сидеть в кабинке, изо рта начал идти пар, заметно похолодало. Иней покрывал поверхности изнутри. Я заметил бабочку, сидящую прямо напротив меня. Она зацепилась за штору, примёрзла к ней. Я хотел протянуть руку, чтобы спрятать её и согреть, но лишь только приблизил кончики пальцев к тонким крыльям ярко-голубого цвета, как бабочка осыпалась маленькими светящимися осколками прямо мне под ноги.

Извини.

Мою голову заполняет звук ломающихся веток. Деревянные стены исповедальни трещат и расходятся. Купол скрутился в спираль, от чего вертикальные грани начали подниматься и исчезать прямо надо мной в водовороте.

Смотри. Это дерево. Оно может жить без тебя, ты ему не нужен, как и дерево не нужно тебе. Но оно может принести плоды, какие хочешь. Оно способно породить другие деревья, а ты в свою очередь можешь ему помочь. Как? Не мешать!

Я сидел на скамейке. Надо мной горел факел, держащийся ни за что. На лбу испарина, а губы трясутся. Голос в голове принимается настойчиво рваться наружу.

Полей его, оно скажет «спасибо». Спили ветку и увидишь гнилое яблоко, или не получишь ничего, но уже не тебе решать. Ты не влияешь на его решения, оно переживёт тебя на сотни лет. Ты можешь срубить дерево, но его плоды вырастут в новое растение. Тебе его не искоренить.

Кто здесь?

Оно обладает таким могуществом, что твой разум просто не может его осознать. Оно находится над тобой, находится вне твоего понимания. Ты и не должен понимать – ты должен знать! Дерево одарит тебя, если ты будешь в него просто верить, но для дерева ничего не изменится, если твоя вера погаснет или вообще не появится на свет. Оно лишь посмотрит на тебя с высоты птичьего полёта. Шёпот листьев подскажет, что оно может с тобой говорить, но услышишь ли ты? Кто знает? Не всякий, кто слышит – слушает.

Я знаю, о чем вы.

И всегда знал. Встань, впереди ещё есть дела. Поблагодари дерево, коснись его коры и поклонись в корни. Вот тебе яблоко. Хороший мальчик.

Я встал. Но что делать дальше, так и не понял. Тут огромные тяжёлые двери вновь заскрипели.

Из темноты, в сопровождении хлопающих звуков босой ходьбы, ко мне подбежала гигантесса. Казалось, она стала ещё больше, чем была несколько минут назад. Сквозь её накидку просвечивали дряблые складки жира, трясущиеся при каждом шаге. Её тело напоминало чуть разбушевавшуюся гладь моря, а в глазах стоял вопрос. Она была зла на меня, даже обижена до глубины своего необъятного нутра. Слёзы до сих пор катились из глаз по рябым щекам, заплывшим синяками.

– Забирай и убирайся от сюда! – крикнула она, кинув мне прямо в лицо часы. Еле поймал их, схватив с четвёртой попытки почти у самого пола. Потерял их где-то или забыл. Или их взяли, когда собирались меня кастрировать.

– Хорошо.

– Хорошо? Хорошо?! – она перешла почти на фальцет, от чего дополнительные подбородки начали резонировать с истошным воплем. – Да ничего здесь, сука, хорошего нет! Зачем ты пришёл? Нечего тебе здесь делать! Он так мне сказал!

– Кто Он ? – спросил я, будто подловил на чём-то.

Лицо толстухи превратилось в одно красное пятно. Из носа даже потекла кровь, тонкая струйка спустилась к ложбинке подбородка и мелко закапала на обвисшую грудь, находившуюся прямо надо мной. Если бы не длина её сисек, то кровь точно оказалась бы на моём лице.

– Ты знаешь! – Отрезала она. – Забирай часы и уходи.

Я стоял с тупым выражением. Багровость её лица стала пропадать, а вместе с ней и сама толстуха заметно уменьшилась. Теперь она не высилась надо мной с разрывом в несколько голов, и наши взгляды почти на одном уровне. Её притягательные губы всего в нескольких сантиметрах от моих, она прикусила нижнюю и отвела взгляд. Мне стало тошно, неприятно. Я всё равно видел, что за её покусываниями стоит что-то жуткое. Уверен, она представляет, как жуёт моё бедро или то, что болтается там же.