Артем Римский - Без суда

– Знаешь, что мы сейчас с тобой сделаем? – спросил он.

– Что? – робко спросила Наоми.

– Мы возьмем эти две бутылки вина, обнимемся на этом самом диване и будем слушать твоих бездарей, – Сол указал на парней из Ramones.

Наоми несколько секунд удивленно смотрела на него, затем губы ее не выдержали и все-таки расплылись в мягкой улыбке.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно серьезно.

– Будешь меня успокаивать, и доказывать мне, что я не ничтожество? – шмыгнув носом, спросила Наоми.

– Мне кажется, в стенах усадьбы есть человек, который сделает это лучше меня. И твоя способность вскрыть этот гнойник, освободиться от этой заразы, которая столько времени отравляла твою душу, говорит о том, что человек этот не зря ест свой хлеб. У тебя еще семь дней, Наоми, и ты обязана справиться. – Тебе сейчас легче? – спросил Сол, придержав ее за плечо.

Наоми глубоко вздохнула и на несколько секунд закрыла глаза.

– Да.

Сол несколько раз утвердительно кивнул и улыбнулся.

Наоми вышла в ванную, и как только остался один, Сол вскочил с дивана и принялся мерить шагами комнату девушки. Что все это значило? Что это за колдовство? Откуда взялась эта слуховая галлюцинация, хоть Сол прекрасно знал, что это была не галлюцинация, и чувствовал, как окружающий его воздух все еще хранит вибрации сыгранной им музыки. Чем это можно было объяснить? Напряжением? Стрессом? Сумасшествием, в конце концов? Нет. Сол знал, что объяснение здесь совсем другое. Он знал, что объяснение кроется в самом факте влечения к Наоми, влечения, которое ему постоянно о чем-то напоминало, и теперь Сол понял, что именно. Это было желание обладать. Это было желание подчинить себе. Желание усмирить. Сол понимал, что может переспать с Наоми, может предложить ей выйти замуж, может прожить с ней всю жизнь, теоретически может обратить все это в самые обыденные взаимоотношения между мужчиной и женщиной. Но он знал, что даже если так все и случилось бы в будущем, это не отменило бы того, что влечение к Наоми было рождено не желанием спать с ней, воспитывать общих детей и умирать в один день. Влечение было рождено чем-то наивно детским, и грозящим в перспективе стать чем-то безобразно старческим и опошленным. И этим чем-то было то самое желание освоить, покорить и вознестись, которое он испытывал в детстве рядом со своим первым пианино.

Сол зубами вырвал пробку из второй бутылки вина и сделал несколько больших глотков. Наоми вышла из ванной через пять минут, и Сол признался себе, что в тайне рассчитывал, что она выйдет если не обнаженной, то, во всяком случае, с намеком на то, чтобы до конца ее обнажил уже сам Сол. Но у Наоми видимо были другие планы, и она всего лишь смыла с лица макияж. Выглядела она немного смущенной, как и следовало ожидать после выплеска эмоций, спровоцированного в присутствии человека, которого она еще не слишком хорошо знала, и который ей откровенно симпатизировал.

– То есть, ты не пошутил? Ты говорил серьезно?

– Почему я должен был шутить?

– Не знаю. Просто, зачем тебе все это?

– Да оставь ты эти бокалы, – Сол отпил из горла бутылки, показывая девушке пример того, как правильно пить вино.

Наоми улыбнулась, и взяла ту бутылку, которая была открыта первой и которая была наполнена еще примерно наполовину. Подойдя к Солу, она пошевелила мышью рядом с ноутбуком, который стоял на небольшом столике рядом с диваном.

– Мне кажется, для тебя это будет чем-то вроде чтения букваря, – улыбнулась девушка.

– А там будет та песня, где «Hey ho, let’s go»?

– Ах ты, подлец, – улыбнулась Наоми. – Все ты прекрасно знаешь. Значит, пианисту, игравшему для королевской семьи не чужд панк-рок?

– На этом мои познания в области панк-рока ограничиваются.

– Это хорошо. А то, не дай бог, сыграл бы еще в Альберт-холле «God Save The Queen».

– А что плохого в гимне Великобритании?

– В гимне, наверное, ничего, но такое же название носит песня группы Sex Pistols, наделавшая в свое время много шума.

Наоми негромко включила музыку и придвинулась ближе к Солу.

– Обними меня, – попросила она.

– За нашу сокровенную мечту – сказал Сол, правой рукой обнял девушку, а левой приподнял бутылку. – За то, чтобы уехать отсюда в другой мир.

Наоми кивнула, стукнула свою бутылку об его и сделала большой глоток.

– Напиться не получится, – сказала она.

– А ты хотела бы?

Наоми пожала плечами.

– Вообще при психотерапии алкоголь запрещен, так что, возможно, мы вредим себе.

– Алкоголь не исключен из местного меню, так что все в порядке.

– Расскажи мне еще о себе, – попросила девушка. – О своих музыкальных подвигах, о гастрольной жизни.

– Это не так весело, как может показаться. На самом деле рутины там не меньше, чем в других профессиях.

– А вечеринки со всеми тяжкими у классических музыкантов бывают?

– Случаются и они.

– Ты был женат?

– Нет, – ответил Сол, отметив, что ждал подобного вопроса. – Один раз был близок к этому, но сейчас рад, что ничего подобного не произошло. Уверен, что семья не спасла бы меня от моего настоящего положения, а, скорее всего, лишь усугубила бы его. О, а эту песню я тоже где-то слышал.

– В фильме, наверное. «Кладбище домашних животных» по роману Стивена Кинга. Песня так же называется.

– То есть «Кладбище домашних животных» – это и книга, и фильм, и песня?

– Выходит, так. У тебя не было мыслей заняться композиторской карьерой в фильмах?

– Нет. В первую очередь, я все-таки исполнитель. Кое-что я, конечно, сочинял, но особо этим не увлекался. Может, позже, кто знает?

– А в каких еще городах бывал?

– Во многих. Милан, Рим, Барселона, Мадрид… да во всех крупных европейских городах побывал.

– А в Праге?

– Разумеется.

– Расскажи об этих городах что-нибудь. Что помнишь, то и расскажи.

Минут двадцать Сол вслух вспоминал разрозненные факты из своей биографии, пока не заметил, что Наоми перестала реагировать на его рассказы. Посмотрев в лицо девушки, он увидел, что она задремала, и аккуратно забрал из ее руки бутылку вина. Затем уложил ее на диван и, взяв с кровати подушку, положил ей ее под голову.

– I just want to walk right out of this world, – в полусне пропела Наоми вместе с вокалистом Ramones, и вновь замолчала.

Сол грустно улыбнулся этим словам, и присев перед девушкой, поцеловал ее в лоб. Она не отреагировала, и еще минут пять, он просто смотрел в ее лицо, которое даже в сонном состоянии он не мог назвать умиротворенным. Он смотрел на нее и думал, что будет через семь дней, когда ей придется уехать. Сегодня, рядом с ней он впервые за долгие годы ощутил то самое удовольствие от музыки, которое в свое время подарило ему столько прекрасных моментов в жизни. Сегодня, он, наконец, понял, что именно его так притягивало в Наоми – она была самым настоящим музыкальным инструментом. Сегодня, разобравшись с этим вопросом, он впервые по-настоящему хотел ее. Он не чувствовал себя влюбленным, он чувствовал себя связанным. И чувствуя, что легко может развязать узлы и убежать, он наслаждался и своим пленом, и своей способностью покинуть этот плен.