Ани Воскресенская - Маки, перчатки, черничный пирог

– Ты что натворила, он же простудится.

Прибежала она и стала настойчиво его укутывать одеялом, как младенца. К слову, мне не понравились ее интонация и поведение. Он пытался задержать непостоянный взгляд на мне, но веки его постоянно тяжелели..

Я поднялась и направилась к двери.

– Не надо, – прошептал он. – Еще пять минут, прошу..

Мать озлобленно взглянула меня:

– Ему уговаривать тебя, не видишь, как плохо ему.

А я не поняла, я что и виновата? Надо было послушать Давида. Эта Лика непонятная, какая- то..

Итого, я вернулась и села на свой стул. Он дремал все это время в моем присутствии. Мне показалось у него замедленное дыхание. Я взяла его запястье и начала считать, частоту сердечных ударов и они были, правда малы.

– Мне кажется ему плохо, – выкрикнула я.

Мать его так и стояла у окна, будто не слышит.

– Я говорю у него слабый пульс, что с ним?

– Он под воздействием препарата. Врач его ввел в это состояние. Он почти вышел из- под контроля. Пару лет назад его практически ввели в вегетативное состояние.

– По причине?

– Это уже не Ваше дело, – ответила она.

Не мое, так не мое. Вообще странно все, на секунду я подумала, что эта женщина, наоборот, не лечит, а калечит его такими методами.

Я решила не вникать, да и какое мне дело и правда чужая душа потемки. Одним словом, ушла я оттуда без тени сожаления, с небольшим осадком.

Дом изнутри я никак не рассмотрела, он напоминал, чем- то храм во время службы, конечно, неудачная аналогия, но такие были ощущения. Альбертик был на грани..

Пришла я в свою комнату, переоделась, из столовой принесла какао, который уже не давал энергии, а вкус горького кофе мне, тогда не нравился. Нравилось все вкусное и сладкое. Шоколадную пасту я ела ложками…

Я долго глядела в потолок и сравнивала свою не интересную, по некоторым меркам жизнь, с состоявшейся жизнью Лики и этой команды. Которые вряд ли чувствовали нехватку пары сотен, покупая одежду. Я же, вынужденно, покупая то, что могла, всегда думала, что эта вещь гораздо лучше той, что дороже и она мне нравилась еще больше. И я действительно не чувствовала себя хуже. Видимо, так строилось мое внутреннее восприятие всего, что окружало. Я во всех ситуациях находила причины чтобы сказать себе, «Да, так еще лучше».

Видимо, я уснула и проснулась не знаю во сколько, было еще темно. На крыше был такой грохот, я думала сейчас потолок обвалится. Я резко села. Потом выбежала в коридор, никого не было. Спустилась вниз и вышла во двор. Сторож стоял у входа.

– Испугалась, забыл, что спишь. Я вызвал рабочих утеплить кровлю, дожди обещают, затем снег. А над твоей комнатой люк, так вообще протечет, если что.

Я только кивнула и направилась в столовую. Кухарка начистила ведро картофеля, не знаю для чего. А аромат коржей с корицей уже заполнил первый этаж. Я взяла себе стакан чаю и покачиваясь, поднялась на верх.

Люк, но я тринадцать лет смотрю на этот гладкий, местами треснутый потолок, с закругленными углами и никакого люка не видела. Старик выжил из ума, решила я. Когда немного посветлело, я вышла на балкон пошарить в ящике с книгами. Я всегда докапывалась до середины и все не могла понять, кто оставил эти книги здесь и мыши их перегрызли.

Всегда думала заберу их себе, когда у меня будет свой дом. Но будет ли? Одно я знала точно. Что с годами не хочу изменить мой внутренний мир, мне в нем было, так уютно, так спокойно и желания хочу эти, которые сейчас. Не хочу быть, как все, хочу быть собой.

Нателла прибежала cегодня раньше, с какими-то людьми закрылась в кабинете и что- то обсуждала. Я переоделась, взяла сумку и направилась на работу. День был хмурый и тяжелый. Хотелось спать и мне показалось болят мышцы, лишь бы не заболела, думала я. Хотя, болела крайне редко.

Я удачно сходила на работу. На обратном пути почувствовала слабость и еле дошла до школы. Поднималась по ступенькам, держась за стену, еле перебирая. И говорила, «ай», наступая на каждую ступеньку. Я даже подумала, что отравилась из- за ароматов благовоний в том доме.

Впервые, я плакала, не знаю почему. Я привыкла болеть одна. В этот раз, просто, так хотелось. Болела я три дня.

Прогноз сторожа пришел в действие, начались ливни, не переставая лил дождь, на протяжении недели. Я даже балкон не хотела открывать. Запах сырости усилился и еще больше проник в книги. Вечером, когда дети разошлись, спустилась в столовую. Кухарка со сторожем сидели за одним из дальних столов и распивали, что-то спиртное. Я села за другой стол, меня будто и не было. Они продолжали шептаться, как я поняла они, кого- то поминали.

Так стремно, еще и это. Я поднялась с места, чтобы уйти и вдруг сторож подозвал:

– Иди к нам.

Видимо, были оба подвыпившие, раз уж позвали.

– Ты же дитя этой школы? – сказал он. – Тринадцать выпусков ушли, пока ты росла. Многое видела и молчишь.

– Я не помню ничего..

– Да тебе и не надо, – сказала кухарка, – на выпей, – и налила в чашку, какой- то напиток, то ли настойка, то ли вино.

Я резко выпила и через минуту, все стало троиться и четвериться..

– Смотри щеки покраснели, сказал сторож и засмеялся..

Я поднялась, держась за стол, хотела уйти и вдруг спросила:

– А чьи эти книги, они кому- то принадлежат?

– Да чьи они могут быть, может прежнего хозяина, что здесь жил..

– Хозяина?

– Ну да, это раньше жилым домом был, хозяин продал его администрации и уехал, а что?

– Да ничего, просто подумала, кто мог оставить их..

– Они мешают? Хочешь вывезем их на свалку?

– Нееет, нет как они могут мешать, мне жаль их..

Я расстроилась от своего вопроса, подумала, что их вывезут. На протяжении тринадцати лет этот ящик, будто другом мне был и охранял. Хотя я докопалась лишь до середины, затем все складывала назад, потому что места не было их разложить, да и уборщица ворчала, когда приходила вытирать там пол. В общем я поднялась и рухнула на кровать.

Уж не знаю, что за настойка была, но на утро я встала бодрячком. Энергия рвалась наружу. И я решила докопаться до дна ящика.

Спустя два часа, я сидела среди столбов сложенных книг. Штук десять я отложила к обязательному прочтению. Два столба, отложила просто, на будущее.

На самом дне состояние книг было плачевным. Они все были прогрызаны злыми мышками. А еще я нашла связку с письмами, сырые и пропитаны ароматами мыши. Письма я положила под кровать. А книги почистила, постелила на дно ящика несколько картонных коробок и сложила книги обратно. По полчаса рассматривала яркие обложки романов, в каждом из них глубокая история, может и не фантазия автора, а его жизнь. Сборники cложила вместе, словари и энциклопедии вместе и так далее. В это время Нателла вошла ко мне в комнату и вышла на балкон.