Ани Воскресенская - Маки, перчатки, черничный пирог

– Я люблю!! – ответила она.

Честно. Я не знаю таких людей. Как можно, она, что без чувства собственного достоинства? Самое большее, что она могла, это презирать всю жизнь. Не скажу, что Давид лучше. Но этот…

– Понятно, – ответила я.

– Может он нравится тебе и ты его хочешь cебе, поэтому, так реагируешь..

– Лика ты не в своем уме, ты что зациклилась на них, больше, что людей не было в городе? Или совсем в мечтах забылась?

Она выбесила меня, жутко.. Я поднялась, чтобы уйти.

– Прошу, выслушай меня, – навзрыд сказала она, все оглянулись. Я молча села.

– Я знаю, кто он и что он. Но когда узнала ближе, всегда видела только его..

– Как ты могла простить такое?

– Он был накачан, какой- то дрянью в тот день, когда он чист, он абсолютно другой.

– И когда же он чист? Его глаза вечно в космосе.

– Ну и что! Он таким родился. Я его заметила давно. В тот день, когда все это произошло. Я знала его, задолго. И нравился он мне давно. Это случайность. Я не могу не простить его. Хотя знаю, что он ничей, не будет принадлежать никому, в силу своего состояния. Ему никто не нужен, он тоже никому. Но есть я!

Дура, какая же дура!

– Ты понимаешь у тебя синдром жертвы. У тебя все наоборот…

Как он там назывался, не помню. Верно, стокгольмский синдром.

– Зачем тогда эта свадьба, вы больные все?

– Я люблю и Давида, – прошептала она.

Чего? Деточка, да ты рехнулась, видимо. Может ты всех любишь? В итоге она держится меня, чтобы контролировать его отношение ко мне и как только он отступит от меня, она тоже свалит. Мы попрощались. Было темно, очень. Я вышла первая, стояла, пыталась остановить такси и вдруг ко мне подошел тот высокий мужчина и сказал:

– Перестань маячить у Альберта перед глазами, если он вспомнит тебя, то тебе конец.

Я удивленно на него посмотрела.

– Ох, как я тебе не завидую, если он вспомнит все..

Я не понимала, что делать, стоит ли раскрывать все скобки. И сказать все, что о них думаю. Но то, как они все живут сейчас. Это все пыль в глаза окружающих. Я там была и все видела, и мне кажется Нателла, тоже все знала. Но, что за тайны? Все всё знают, глядя в глаза друг другу, но ведут себя будто ничего нет.

– Я ничего не понимаю, – сказала я, сделав как они.

Он подошел близко и сказал:

– Помнишь я спросил, «Что случилось?» а ты взглянула на меня с надеждой, что я помогу тебе. Но там каждый сам за себя. Так и в жизни, Альберт еще заставит тебя плакать. Он же проткнул тебя, верно? Давид сказал мне. А ты знаешь, что у него тяжелое заболевание и куча травм с детства. Его столько бил родной отец по голове, что он рехнулся, окончательно.

У меня будто ком в горле встал, я смотрела по сторонам и не знала, что ответить.

– Что мне делать? – спросила я.

– Не попадайся ему на глаза, игнорируй, у тебя даже никого нет. А у него куча выписок из клиники. Он псих, со стажем.

– А зачем ему я? По каким критериям он выбрал меня?

– Да не по каким. Кто его знает? Если бы его поняли, то вылечили бы уже давно. Просто мы узнали, что ему понравилась подопечная Нателлы.

Он так произнес ее имя, будто ее лучше меня знает. Лучше? Да я ее вообще не знаю, судя по всему..

– А Лика знает, что он настоящий псих?

– Знает.

– И?

– Говори, что хочешь сказать. Давид знает, что она любит Альберта, как брата, вообще, думаю ему плевать. Он там ради укрепления дел отца и положения в городе. Давид вообще никого не любит, только деньги. А Альберт тоже никого не любит, только развлечения и больничную еду. Учитывая, что половину сознательной жизни проводит там. Так что будь умной и не вмешивайся в эту категорию людей. Тебя раздавят. И не пытайся нас понять. Как и мы тебя. Тебя, для нас не существует..

Какая отдушина, подумала я и ушла. Из всего разговора, я поняла, что, если проигнорирую его месяцок второй, он переключится на кого-то другого. Что меня насторожило в словах этого человека, слова «родной». Его столько бил «родной» отец. «Родной», акцент был на этом слове. Это ли не значит… Что был и не родной?

Но это не мое дело! Я решила остановиться..

Прошло пару недель. Близился Новый год. Но никогда не ощущала я такой пустоты. Школа была украшена. Живая, трехметровая ель стояла у лестницы на два этажа, Нателла постаралась в этот год на славу. Видимо, какая-то комиссия должна была приехать.

В канун Нового года, я простояла около часа на балконе и смотрела на кучу этих книг и почему-то одна мысль у меня была. От них временами исходила такая же энергия.. Как же описать. Я, конечно, привыкла к ним. Но это чувство, что они хранят в себе гору тайн. Когда я их перебирала, в тот день, было щекотно всему телу. Постоянно мурашки и какая- то неуловимость. Тоже впечатление было, когда это урод появлялся. Мне было неуютно рядом. У меня появились догадки, что это могли быть книги его отца, именно, родного.

Так как, тот человек. Ну они абсолютно не похожи. Словно сотканы из разных материалов. У них ни одной общей черты.

Отец был абсолютно безвкусным на мой взгляд. Низкий, коренастый, смуглый, карие, мелкие глаза, короткий широкий нос, пухлые короткие пальцы. Что еще больше подтверждало, так это манеры. Он хоть, что-то должен был перенять. И еще, не заметила, что он имел склонность к чтению. А сын полная противоположность. В тот день я и предположить не могла, что они родные, пока она не назвал его сыном. Адрес с конверта совпал с их домом. Кто же эта женщина? Как же звали мать Альберта, надо узнать, может это роман в письмах его родителей?

В общем, как я и предполагала, Нателла пригласила целую делегацию в школу, среди них была министр образования, кем стала мама Лики, бывший преподаватель гитары. Директор парочки школ, мама, а также она и финансировала все школы. И папа Давида. В общем, все очевидно без слов … Я не спустилась вниз, а вышла на балкон. Но они решили все осмотреть и вошли в мою комнату тоже.

Они тупо стояли, кто-то, что-то записывал, осматривал. Отец Давида заметил книгу, которую я оставила на кровати поднял ее, полистал. Надо же, прошептал он.

Я подошла, чтобы забрать, там же был тот листок и произошло, то, чего я не хотела. Листок выпал и его подняла мать Альберта.

Я подбежала и сказала, – это мое.

Она надменно взглянула и развернула листок. За мгновенье ее глаза залились слезами ненависти. Она ткнула листок в лицо Нателле. Нателла, взглянула на меня:

– Откуда это у тебя?

Я вынужденно указала на ящик.

Его забрали, в тот же вечер. Эта женщина забрала. Осталось пару избранных мною книг, которые я спрятала под кроватью. И ждала пока они разъедутся и начала бы искать, что- то в них. Надежда была крошечная, но была. Я оказалась права был конверт в одной из них, он был пуст. Отправитель его подписал, но не отправил.

Зато у меня был адрес женщины, а также инициалы ее и отправителя. В. З. и А. В. Я поняла одно, видимо, письма женщины передавали в руки этому мужчине, а ее письма он отправлял по почте, на конверте был указан индекс. Это был другой город, но теперь я знала какой. Немного поразмыслив, я решила оставить это дело. Да и что мне это дало бы? Что же делает с человеком любопытство..