Анна Цой - Эшелон сумрака

– Ваше превосходительство, – неожиданно чёткий и ровный голос, кажется, одного из офицеров, – вы приказали направить эшелон на северо-восток. Разведчики сообщили о поломке линии у Риордальского моста. Не будет ли это опасным?

Несколько секунд над в столовой тянулась завораживающая тишина, окончания которой ждали все присутствующие. Особенно я, потому что если это… хозяин поезда, то… может я смогу его даже увидеть?

– Не будет, Освальд. Мы отправляемся на диагностику и ремонт, – он кажется сделал глоток чего-то.

Нюра дёрнулась от переизбытка интереса, в то время как я была сдержаннее и осталась на месте. Но… голос у него был молодой. Лет двадцать, если я не ошибаюсь. Может чуть больше. Бархатистый, мелодичный и низкий. Красивый, будто он был у дорогого и хорошо одетого барда, певшего во дворце самого императора. Или… нет! Как у того, кто никогда во всей своей жизни не испытывал трудностей, болезней и ран.

В моём представлении он был темноволос, красив и высок настолько, что я была бы ему по грудь. Может как вымышленный принц или же очень богатый лорд из сказки? Только он обязательно должен быть добрым, а этот голос, хоть и был несказанно приятным – нёс в себе только холод. Даже его обращение по имени звучало не так ярко, как могло было быть.

– Сколько нашему господину лет? – спросила у Весты Нюра.

Шёпотом, но с небывалым интересом даже в таком вопросе.

– Молчи, бесстыдница! – зашипела на неё повариха, – вылетишь как пушечный шар, бесовка!

Девушка поджала губы и всё ещё продолжила сверлить взглядом такое недоступное окошко. Все остальные продолжили заниматься своей работой, даже немного находящаяся в смятении и раздумьях я.

Мне казалось, что взгляд на него может решить мои мысленные проблемы. Словно, узнай я, как выглядит лорд, я сама стану принцессой. Странное чувство – возвышенное и заставляющее ярко краснеть от нетерпения.

Вскоре солдаты начали расходиться, прощались со своим главой и тихо уходили из вагона, в то время как он сам этого делать не спешил. В какой-то момент, когда Веста отвернула свою голову от меня, я успела присесть и оглядеть полупустую столовую, с несколькими пустующими столами. Найти его я смогла почти сразу – он отличался от всех, кого я когда-либо видела. Он сидел спиной к нашему вагону, а потому я увидела только длинный высокий хвост прямых белых волос, тянущийся от головы по широкой спине и свисающий заломанным кончиком на спинке кресла. В одной его руке был накрененный стеклянный бокал, с чем-то не похожим на сваренный нами сегодня компот, вторая постукивала пальцами по залитому светом столу, а весь его корпус казался мне настолько прямым, что даже сами железные стены вагона были по сравнению с ним неровными.

– Лушка, дура малолетняя! – поймала меня на подглядывании Веста.

Я резко выпрямилась, забрала с окна поданный мне поднос и с красным лицом передала его Нюре с горящими от волнения глазами.

– Красивый? – первое, что спросила она.

Я кивнула, не желая рассказывать ей о своём наблюдении, будто бы оно было теперь только моё. Девушка даже задёргалась от нетерпения, настолько ей хотелось посмотреть тоже.

– И? Расскажи уже какой он? – она схватила меня за руку, за что молниеносно огребла полотенцем от поварихи и зашипела.

Мою руку отпустили, я отшатнулась к стене с окошком и приняла ещё одну часть грязной посуды.

– Не сильно и надо было! – рыкнула ей в ответ Нюра, отчего схлопотала ещё один тумак, а Веста сказала ей:

– Тебя я точно заменю, оборванка ты дорожная! Пусть Мери хоть выбросит тебя на обочину, но не приму тебя обратно! – поворот ко мне и обещающее, – а ты… ещё одна такая выходка, и полетишь вслед за ней, ясно? Дура!

Я поспешно кивнула, хоть и не поняла почему она настолько распылялась. А Нюра побледнела, попыталась сказать что-то поварихе, но получила полотенцем по лицу и замолчала, слушая ворчания женщины так же, как и я.

– Ещё одно слово! Молчи, бесовка! Как тебя такую только сюда взяли? Нечего тебе тут делать – иди вон в огороде дома в земле ройся, курица!

Вскоре послышались удаляющиеся ровные шаги из столовой, а мы смогли говорить привычным тоном без шепота. На очередном же подносе я обнаружила тот самый стеклянный бокал с длинной фигуристой ножкой, каких никогда и нигде не видела. Он был произведением искусства, а его цена скорее всего была больше, чем я смогла бы себе позволить за все эти два года работы здесь. Красивый и прозрачный – стекло стоило очень дорого, даже солдаты ели из металлических тарелок, в то время как их господин пил из такого дорогого стакана. Пахло из него, кстати, не так приятно, как от нашего компота, чем-то спиртным и одновременно будто спелым. Может яблоками? Или лесными ягодами?

Так или иначе, это было неожиданно волшебным. Могла ли я до этого похвастаться тем, что видела самого лорда Эшелона сумрака? Даже не простого аристократа, а того, о ком ходят туманные легенды и пишутся захватывающие истории? Я сама в какой-то мере стала легендой после этого. Для самой себя.

Глава 3

Дни потянулись за днями. Они сменялись только природой, в которую мы вторгались, переносясь по тем самым поясам погоды, иногда попадая из дождливой болотистой и очень туманной местности в промозглую заиндевелую осень или в тёплые солнечные луга с зелёной высокой осокой, иногда даже с целыми полями назревающей пшеницы.

Я успела привыкнуть к тёплому жёлтому свету ламп, к полной темноте ночи и тому, что тело ломит от длительной работы, однако я каждый день неизменно радовалась восходящему солнцу, выглядывающему из-под тяжелой ставни кухонного вагона, благодаря Всезнающего за то, что попала сюда, шагая, по правде, наобум. Мне повезло в этот раз сильнее чем когда-либо, потому я и оставалась счастливой и верной тому пути, который в какой-то степени выбрал меня сам.

С Вестой мы нашли общий язык достаточно быстро – я привыкла к её влечению к жгучим дымным самокруткам, ворчанию и иногда резкой порывистой злости. Она в свою очередь больше не ругалась так сильно на мою задумчивость и восхищение очередным видом из окна. Иногда я даже видела улыбку на её лице со странными седыми бровями, когда я сама с восхищением рассказывала ей очередную историю из своей жизни. Вымышленную, конечно же. Разве я могла подарить кому-нибудь другую? Ведь именно они давали мне сил продолжать идти вперед, не теряться во власти простоты и бесконечного однообразия вперемешку со скукой, а свободно и с улыбкой на лице нестись вперёд, восторгаясь и очаровываясь настоящими и будущими днями.

На смену Нюре пришла другая девушка – рослая, худая и очень нервная. Но такой она была только поначалу, вскоре она перестала дёргаться от каждого шороха и голоса, через три дня даже произнесла первые тихие слова, а уже через неделю весело щебетала с Шагой о своём родном доме, где оставила несколько младших братьев и старушку маму.