Ирина-Ариадна-Лиля Деймос - Гадалкины сказки

– Нельзя жить с распахнутыми дверями, Ариадна. – Внушал папа, ругая её за излишнюю общительность с соседями по бараку.

– Нельзя ни с кем разговаривать? – Уточнила она.

– И не зови в гости. Я их тут принимать не обязан и не хочу. Пусть в офис приходят.

– Хорошо.

Как же тогда обратить призраков обратно в людей. Избавить от морщины забот поперёк лба. Чтобы разжать кулаки и распрямить плечи нужно вернуть взаимное доверие, за которым придёт уважение и любовь. Хотя, да, изуверов не спасти, а распознать их между всех остальных сразу нельзя. Он уехал в лес. В дверь позвонили, на пороге подростки.

– Мы ему рябину собирали, а он не заплатил. Обещал и не заплатил.

– Нехорошо. Я передам. Как вас зовут.

– Не заплатит, соберёмся и побьём.

– Ну, если не заплатит, так и сделайте. – Улыбнулась она. Передала.

– Не открывай дверь, кому попало.

– Заплати. Не жадничай.

– Не лезь. – Заплатил. Но больше местных не нанимал.

– Чего эти кошки гадят? – С удивлением спросила одна соседка другую. И добавила.

– Мы же их не кормим. Чем они гадят, не понимаю. – Кажется, папа прав, не стоит с соседями тут разговаривать.

По вечерам на гармошке играют. Днём огородик поливают матом и из шланга. Опять одной сидеть в запертой квартире. Так опять недалеко до состояния бреда, только не больницу. Они крупно поссорились с колдуном, кричали, дошло до драки. Он не выдержал и поехал с дочерью во Вторую Пропасть. Дошли до автобусной остановки. На часах почти полночь. Сидят. Прошло четверть часа.

– Пошли домой. – Сказал он.

И не повёз. Хотя имел полное право. В бараке с соловьиной рощей появились гости. Дальние родственники, сборщики трав. Одна морщинистая зловещая высокая старуха с торфяных болот. Наверное, из потомственных людоедов. Почему-то так подумалось. Поддержала беседу про очищение кармы и непосредственное питание от солнца. Говорила басом, откидываясь назад. Быстрее бы ушла. Утром уехали все в поле. Интересно, а с соседями напротив тоже нельзя знакомиться. Выглянула и закрыла обратно. Позвонили, парень из той квартиры, симпатичный. Позвал в гости. Заперла, ключ в карман и согласилась. Посадил на диван. Телевизор большой и плоский, портрет карандашный обнажённой девушки. Будешь чай, буду. На столике газеты. Стопка на одну тему – убийства, расчленённые трупы, изнасилования. Хорошо, если он тут один живёт, или наоборот подозрительно. Звонят. На пороге оборванная старуха с ржавым ведром. Что в нём, кости? Незаметно встала, пока те разговаривали в кухне, тихо вышла с колотящимся сердцем. Вернулась к себе. Потеряла речь до самого вечера. Нельзя никому доверять. Этого парня никто никогда больше не видел. Забрали от папы опять на первый этаж. Теперь там стоит металлическая дверь. И решётки на окнах. Раньше она могла вылезти через форточку даже без ключей. Когда запирали.

– Ариадна, помнишь, что сказала комиссия Второй Пропасти?

– Лиля?

– Тебе сказали, что тебе нельзя только одно – лежать.

– Да? Не помню.

– У тебя была такая привычка. Спать до обеда. Бездельничать в кровати и мечтать. В мыслях ты мстила своим обидчикам, ходила на свидания, меняла мир к лучшему. Теперь ты заставляешь себя лежать, чтобы дать отдохнуть спине.

– Это опасно, так?

– Всё хорошо в меру.

– В конце концов, всё налаживается само.

– Хы, нет, всё-таки не давай себе долго спать и смотреть сериалы по три части подряд. У тебя нет друзей. Нет близких. Ты больше не призрак как все.

– Я никогда не была как все. Слава небесам.

– Ты как все. Но проклята.

– Я родилась в среду, а не в понедельник.

– Поэтому тебе в этот день и не везёт.

– Нет, я везучая. Помнишь, как в лодке я упала назад, но не утонула. Не умея плавать на глубоком месте.

– Ты научилась нырять и всплывать поплавком в банном бассейне. Причём тут везение.

– А домой к тёте меня привёл чёрный пёс.

– Чёрный?

– Пёс!

– Хе.

Вечная насмешница. Её дорогу пересекают только чёрные кошки. Мимо идут ворчливые беззубые старухи. Мамаши в истерике орут на своих детей. Голуби отгоняют от крошек хлеба воробьёв. Но вот наступает солнечное светлое утро. Визгливый ребёнок за стеной уезжает в санаторий. С потолка перестаёт надрываться шуруповёрт. Чайник плавно закипает, на столе не остаётся ни одной капли кипятка.

И вспоминается наивный эльф, живший в соседнем дворе. Внешне, бабушка выглядела комично. Горбатая с глазами навыкате, шаркающей походкой и небольшими усиками. Ну и подумаешь, папа тоже выглядел непрезентабельно, но был намного мягче мамы. В детском саду она работала аккомпаниатором. И Ариадна, по её мнению, пела лучше всех. Возможно, это было преувеличение, но всё равно приятно. Никого и никогда не ругала. Мальчишки дразнили Веру Сергеевну, кидая камни и палки. Думая, что она такая, как их собственные, то есть кричит и бьёт тапками и тряпками для посуды. Конечно, она отгоняла их каждый раз, и рассказывала, какая она беззлобная. Настал день, когда та спокойно могла выносить мусор. Никто её больше не обижал.

У эльфийки дома стояло, разумеется, настоящее пианино, шкаф с книгами и посудой, кресла и телевизор. Мама просила в гостях брать к чаю только одно печенье и одну конфету, чтобы не объедать. Так она и делала. Какие бы гадости не позволяли себе призраки по рассказам Ариадны, та всегда объясняла их настоятельной необходимостью или другой причиной. Пожалуй, после её слов, мир выглядел дружелюбнее. Со временем, и она научилась такому образу мыслей. Выучила также некоторые ноты, разницу между двумя ключами, узнала, зачем давить на ножную педаль, но пианино дорогие, играть так и не научилась. Хмырь, как называли зеленоглазого приятеля, умел. Исполнял по нотам целые произведения. И череп лепил лучше.

Через несколько лет, она помогала опрокинуть ведро в контейнер, после того, выбрасывала свои помои. Потом стала видеть её все реже и реже. На похороны её не пригласили, ведь они не были родственниками.

– Я не буду такой хорошей, никогда, Ариадна.

– Почему, Лиля.

– Чтобы никто обо мне так горько не плакал.

– Ты права. Люди и так часто плачут. Потом всю жизнь мстят другим за это.

– Не тем другим.

Комаров надо убивать. Они больно кусаются, сосут кровь и противно пищат. Убивать можно всех насекомых. Они страшные. У подоконника рядом с геранью ползёт виноградная улитка. Такие же существа только без домика жили под металлической небольшой круглой крышкой. Она на ходу откинула её и показала маме.

– Фу, какая гадость. Их всех убить надо. – Сказала она.

– Всех?

– Да их много. Противные какие. Вернусь и всех передавлю. – Но потом забыла. Они с друзьями собрались вокруг крышки, и обсуждали какие они склизкие, блестящие, без ножек.