Ирина-Ариадна-Лиля Деймос - Гадалкины сказки

Если сидеть на скамейке с пупсиками становилось особенно невмоготу, они с подругой залезали на дерево. Там порой уже имелось гнездо из досок, свитое старшими ребятами. Им же никаких дополнительных гвоздей не требовалось. Они просто трепались обо всё на свете, устраиваясь на самой удобной развилке ствола. Пели песни и заглядывали то в прошлое, то в будущее в бабушкином подарке. Он не терялся, только исчезал и становился видимым, когда поблизости не было загребущих рук. Но взрослым, породившим их на свет, было завидно. Они приходили с работы и требовали слезать сейчас же. Ничего, существовали ещё двадцать три способа провести время без скуки.

Никак не удавалось угодить всем сразу. Зачем сказала, куда я пошёл. Не подходи к двери, когда дома никого нет. Чего тут торчишь? Почему у тебя опять пятёрка, а у меня тройка. Где взяла вишню, опять под окном у чужого дома. Почему вы бегали в соседнем дворе. Когда научишься записывать домашнее задание в дневник. Хватит читать книги в туалете. Не открывай крышку от подвала. Сбежать бы отсюда в сказку. Где всё идёт как надо, и плакать не хочется, никто не задирает. Вот они ворота, где живут добрые звери, царевичи и волки пишут истории. Только жаль, что возведены они во сне. Просыпаться не хочется. Серый дом напротив, деревья-обрубки, бабки-сплетницы на скамейках. Пьяные мужики с заплетающимися ногами пахнут перегаром. Ариадна помнила, что пришла сюда из очень красивого места. Как на календарном листе за май. Откуда взял свои стихи Аполон Майков из тонкой книжки. Вечный и мудрый рай спрятан за пологом реальности как окно за плотной занавеской. Нужно умереть, чтобы туда попасть? Нельзя такие вопросы задавать. Про смерть.

Однажды она расплакалась от осознания, что умрёт и папа и мама и брат, неизбежно. В пять лет. Ничего нельзя сделать. Настанет этот день и всё. Костлявая старуха с косой встречалась на иллюстрациях, забрала новорожденного сына их воспитательницы. Эльфийка эта не вернулась на работу, стала машинисткой. На полках ритуального салона стояли бархатные нарядные красные гробы рядами. В них для прощания выносили бабушек, сидевших у подъезда. И руководителей страны по телеяащику, правда, по чёрно-белой модели. Мама умилённо сопровождала появление каждого нового лидера страны фразой.

– Родной, ты наш.

В творчестве писателя Горшенетова был роман о молодом революционере. Его родительница всегда защищала героя, и когда он пошёл против царя, тоже готова была закрыть собой от расстрела. Увидев, что Ариадна читает эту книгу, произнесла с внушением.

– Если ты будешь против власти что-то замышлять, я пойду и сдам сразу. Так и знай. – Рановато было беспокоиться. Но в будущем, рассчитывать на поддержку не стоит.

Рассказывая о дедушке, кикимора возмущалась, как он в то время пошёл спорить с недалёкой учительницей. Поскольку та исправила ошибки в сочинении, которых не было.

– Что он сделал не так? – уточнила внучка.

– Нам все оставшиеся годы припоминали это. Испортил нам жизнь.

– Ошибки были указаны неправильно?

– Она вообще была неграмотная, а папа был редактором журнала.

– Почему же он не прав?

– Нам житья не стало в школе.

– Гордиться надо таким папой.

– Не нужна нам была такая защита.

Вот в кого уродилась. Эльфы всегда остаются здесь, какими суровыми бы не были репрессии главных вурдалаков. Правда, вступают в брак вслепую, кто за вампира, кто за упыря. И рождаются на свет будущие жнецы. Собиратели душ. Они не выносят лжи. Обличают полностью прозрачных призраков и тащат их в ад.

Когда Ирина в полной мере ощущала коррекцию своего жизненного пути, испытывая страх и унижение, её другая часть находила поводы для радости. Сквозь полуприкрытые веки на неё излился солнечный свет, разбивающийся на полный спектр. Как в игрушке калейдоскоп. Мама купила его какой-то другой девочке во дворе на день рождения. Дала поиграть. Жаль, что не мне, подумала она тогда. Подушка под головой была мокрой, одеяло закрывало до подбородка. Как хорошо тут, тепло, а на улице мороз.

– Вставай, собирай вещи, марш на другую койку. —

Скомандовала наблюдающая ведьма. Ой, как закружилась голова. На бедре след острой спицы. Куда ей перебираться? А в этот угол, ближе к стене. Это снять, это одеть. Пакет на полку. Не сюда.

– Господи, откуда вас привозят таких?

Ряды кроватей, какие-то пузырьки с прозрачной жидкостью на ножках. Почему нельзя их трогать. Гулять не выпускают. Ой, смешная деревенская девушка там, в углу с оттопыренными ушами и косой до пояса. Значит много откуда приезжают. Во сне она теперь видела квартиру, которая ей так надоела. Когда она мечтала повзрослеть, представляла, что будет ездить на автомобиле и всегда делать, что хочется. Что-то не так всё пошло. Никак не выбраться отсюда. Всегда под присмотром, на улицу выпускают с другим режимом гуляния. Объявят в розыск как беглянку из Второй Пропасти. Добропорядочные жители Охды всенепременно окажут помощь преследователям. Ведь там по логике обывателей содержатся опасные педофилы, маньяки и наркоманы. Да ещё те, на кого укажет перст Пурицаря. С опасными мыслями о справедливости. Но есть и те, кто может угробить сам себя.

– Я не буду учить детей. – Пояснила она знакомой прошлым летом. В пору повального увлечения мастер-классами.

– А почему?

– Вот начну, а мамаши, узнают про клеймо Второй Пропасти и запричитают. Наших детей учит рисовать Сильно Огорчившаяся. Это опасно, рисунки детей тоже будут мрачными. Такая неблагодарность вернёт невидимых бормочущих незнакомцев.

– Понятно.

Ни кошки, ни травинки, ни новых лиц. Только в открытом окне загребаешь снег и освежаешь лицо. А эту молодую, но уже беззубую соседку выпускают на прогулки, непонятный принцип. Она и пробовала совершить побег, прямо в жёлтом халате и кожаных шлёпанцах. Через два дня вернули обратно, плакала. Это неправильный способ. Нужно, чтоб сами выпустили. Сначала дождаться исчезновения бормотунов за спиной, которые глумятся и тычут пальцами. Чего пристали.

Долго до самого лета Ариадна читала книги из дома, потом брала у соседок. Сколько новых интересных томов любимых авторов нашлось. Жизнь прорывалась даже сквозь белые стены за железным забором. Посетительская комната в обед наполнялась ушлыми тётками. Они носили в спортивных сумках товар. Духи Служителям с высшим образованием. Журналы и газеты. Продавали родственникам халаты, тапки, носки, трусы, ночные рубашки. Платья на праздник наблюдающим ведьмам. Они хвалились обновками дневная надсмотрщица перед вечерней. Зарплату им платили высокую за вредность. Но они добавляли ещё. Не пускали родственников пока не получали сотню-другую в ладонь. Через четыре года вышел порядок беспрепятственного доступа. Кроме дней, когда карантин.