Роман Колесов - Сибирский подкидыш. Легенда тайги

– Это понимаю, – кивнула Оля и вернула снимок Князеву. Тот убрал его обратно за пазуху.

Посидел и помолчал еще минут пять. Затем шумно вздохнул и встал на ноги.

– Мне пора! Черт с ним с уколом, у неё ещё слабая память. Забудет, – поднимая шубу с главаря и надевая ее на себя, спросил Андрей. – Скажи лучше, где керосин?

– Там же, в сенках, – Ольга указала рукой на дверь.

Князев угрюмо кивнул и, склонившись, грубо вцепился пальцами в одежду бандита. Волоком дотащив его до порога, Андрей остановился, склонил голову и чуть подумав обернулся.

– Ольга Исаева… – позвал он.

– Да?

Парень немного помолчал, а потом продолжил.

– Скорее всего, я больше не вернусь. Но припасы оплачены, как я и говорил, – он пинком открыл дверь и вышвырнул тело главаря наружу, легко, будто пушинку. Затем выпрямился во весь рост и пристально посмотрел в глаза рыжей девчонке. – Обещай мне, что позаботишься о ней, во что бы то ни стало.

– Я обещаю, – кивнула Оля.

Князев угрюмо кивнул в ответ и, выйдя в сени, захлопнул за собой дверь…

***

На следующий день

Ольга похлопала рукавицы друг о друга, стряхивая снег. Танька с блаженной улыбкой повторила за ней. И для верности потопала валенками.

Февральское солнце светило ярко, остро. Нос и щеки Оли изрядно покраснели, придавая рыжей еще больше сходства с огнем. Дед с братьями чинил выбитую бандитами дверь, а сестры топтались посреди двора в ожидании.

– Ну, чего встали-то над душой?! – дед Семён обернулся к девчонкам и пригрозил кулаком. – Сходите, вон, погуляйте. Хворост соберите на растопку. Далеко только не ходите, дурной знак вчера видал…

– Так керосин же есть. Можно и без хвороста, – робко возразила Ольга. Гулять по морозу как-то не хотелось. Да и в избе сидеть тоже, там холодина, а топить впустую днём, пока дверь сломана, дед не разрешил.

– Какой там керосин? – опять заворчал старик. – Две канистры было, одну этот лысый уволок! Беречь теперь придётся. Идите давайте, делом займитесь, не стойте тут.

Дед с братьями вернулись вчера на закате, почти сразу после ухода Князева. Не с пустыми руками, принесли рябчиков. Ольга показала Тане, как ощипывать, и та быстро освоилась, помогла приготовить ужин.

Братья сказали, что вернулись рано из-за выстрелов, мол, слышно было хорошо. А ещё столб дыма потом видели, и домой пришли почти бегом, распаренные. Но к их приходу никакого дыма уже видно не было, да и искать этот костёр после рассказов Оли – не хотелось.

Потом все вместе отмывали пол.

Переночевали относительно тепло, Юрка и Лука по очереди дежурили у печки, пожгли изрядно дров. Старик с утра отправил их за хворостом снова, на случай вьюги. Едва вернулись, как дед принялся чинить дверь, пришлось помогать и ему.

– Ну что? – Ольга улыбнулась Таньке, сопливо шмыгнув носом. – Пойдем прогуляемся?

– Прогуляемся! – приплясывая от мороза, кивнула та, просто повторяя слово.

– Айда! – Оля широкими шагами пропахала снег в сторону задворок и дождалась, когда Таня доберётся следом.

– Далеко не ходите, говорю! – повторил им вслед старик. – Коли увидите чего странного, назад бегите. Даже без раздумий.

– Ладно! – на бегу махнула рукавицей Оля, и, вскоре, сестры скрылись из виду, спустившись с холма к замёрзшей речке.

– Ты про шерсть на дереве, да дед? – придерживая полотно двери, спросил Лука.

– Не твоего ума дело… – старик приладил кованый гвоздь и двумя ударами вогнал его в петлю. Отступил на шаг, оглядел, остался доволен.

– Ты так уже говорил! – с обидой настойчиво отозвался Лука.

– А ты так уже спрашивал, – поднимая с холодного пола второй здоровенный гвоздь, ответил дед Семён. Не гвоздь, а прям зубило четырёхгранное, только заострённое в конце.

Старик приладил под петлю, ударил молотком. Кусок обветшалого дерева откололся, и по косяку поползла широкая трещина. Дед выругался, отплюнулся и бросил инструмент.

– Тьфу, ты ёшкин корень!

– Я видел, что ты за пазуху прячешь, – не унимался Лука. Паренёк перемахнулся через старенькие перила и отскочил подальше, чтобы затрещину не получить. – И как бормотал, что пробудился Он.

– А коли пробудился, так только из-за вас! Орёте тут как окаянные, – старик без особого гнева пихнул в грудь Юрку, отталкивая того с пути. – Без вас прожил столько лет, вон, в мире и покое.

– Кто? – Юра упер руки в косяк, закрывая проход. – Кто пробудился?! Если ты нас пугаешь, и жизнь от этого зависит, так расскажи нам. Мы знать хотим.

– Некогда мне. Дверь наладить надо к вечеру, ещё и косяк, вон, менять придется. – Семён взял тулуп с гвоздя, накинул его на плечи и по старой привычке сунул руку за пазуху. Вышел во двор и вдруг остановился, ничего не отыскав.

Старик замер, прошарил глубже, заглянул в карман, а затем поднял взгляд на Луку. Тот всё ещё стоял за крыльцом. В руке курносый паренёк держал длинный коготь. Лука опасливо попятился на несколько шагов, продолжая держать вещицу деда в руке, будто нож.

– А ну, дай сюда! – нахмурился Семён, обходя крыльцо.

– Сначала расскажи, – замотал головой паренёк и, ловко взобравшись по бане, встал на навес. Снег и наледь опасно посыпались из-под ног, и он ползком влез на самый верх. Сел там.

Лука взял коготь пальцами и ещё раз оглядел.

Раза в два больше и толще тех гвоздей, на которых дверь держалась. Настоящее оружие, а не коготь. Темный, похожий на кусок черного гранита с белыми прожилками. Блестящий и острый.

Сколько Лука не пытался представить, кому принадлежит это оружие природы, да так и не смог. На ум только великаны и чудовища сказочные лезли.

– Рассказывай, – твёрдо повторил Юрка в спину деда. – Прямо сейчас.

Семён остановился, подвигал желваками, почесал бороду и нахлобучил на голову ушанку.

– Расскажу, – наконец кивнул он. – Но за хворостом всё равно идти надо. Одевайтесь. И это…

– Что? – Лука спрыгнул вниз и подошёл, отряхивая снег со штанов.

– Ружья с собой возьмите, патроны про запас. И сбегай Юрка в дальнюю комнату… – Семён вытер иней с бороды рукавом. – Иконы прихвати тоже. На сердце не ладно что-то со вчерашнего дня…

***

Распаренная от бега Ольга наконец-то смогла догнать Татьяну и в прыжке повалила. Танька, конечно, поддалась, когда увидела, что у сестры уже ноги заплетаются и пар от рыжей копны валит.

С хохотом провалившись в глубокий снег, обе побарахтались там с минуту забрасывая друг друга ворохом снежинок, а затем, тяжело дыша, упали спиной на равнину. Одинокая береза, стоявшая посреди поля, слегка потрескивала замерзшими кисточками на слабом ветру.

Мимо пролетала поземка, где-то заухала сова.

– Чего это ей не спится? День на дворе! – удивилась Оля, приподнимаясь на локте и глядя в сторону леса. Поросль из кедров и облетевшего к зиме кустарника была от них в сотне шагов. Величественная, сумеречная стена тайги.