Любовь Паршина - Хорошенький упырь без опыта работы. История чёрного серебра

Аня стала вновь раскапывать землю, мять ее в руках, но ей попадались только камни…

Едва надев, Аня не снимала Федькин подарок. Надо же так глупо потерять его теперь! Аня плакала, растирая слезы грязью по лицу перепачканными руками. Трубка, бесполезная, не приведшая ни к чему, теперь только мешалась и злила.

Аня размотала бинты и увидела, что трубка не кончается ни иглой, ни катетером – она просто входит под кожу и кончается неизвестно где и неизвестно чем внутри ее собственного тела. Совсем как другой ее конец в земле.

Аня отчаянно потянула, желая выдернуть эту трубку хотя бы из себя – и задохнулась от боли, прострелившей и место старого ранения в плече, и сердце. Это была не просто трубка – это была жила, вена! Настоящая ли, живая ли – не важно. Теперь она была внутри нее, вживлена в ее тело.

Аня почувствовала дрожь уже отвращения. Какая мерзость! Она вновь стала тянуть и тянуть эту чудовищную жилу из себя, превозмогая боль…

В какой-то момент боль стала такой сильной, что она проснулась.

***

Кошка Шурка, уже вроде взрослая, но такая же шиза, как в месяцы своего кошачьего детства, обвилась вокруг выпавшей из-под одеяла руки хозяйки и, впустив для верности когти, грызла зубами. Увидев, что хозяйка проснулась, посмотрела ей в глаза и стала мыть место укуса шершавым языком.

– Скотина, – проронила Аня и, стряхнув кошку, перевернулась на другой бок.

Сжала руку в кулак – кольцо было на среднем пальце. Можно спать дальше…

Проснувшись окончательно, Аня увидела на часах половину второго и подумала: «Как рано!.. Всё успею доделать».

Трижды Аня отвлекалась от работы и глядела на часы, и трижды часы показывали половину второго.

Стемнело. Половина второго по-прежнему не смущала. В отличие от промежуточных итогов работы – заглавной страницы сайта частного детского садика. Двери в домик ёжика пока напоминали врата в ад. Да и сам ёжик выглядел не очень хорошо. Аня не возражала против выбора ёжика и его самоопределения относительно внешнего вида (может, он считает себя броненосцем, поэтому с текстурой колючек беда?), но заказчик вряд ли остался бы доволен.

Вероятно, часы показали, наконец, верное время, как водится второй раз за сутки, когда раздался звонок в дверь.

Тут Аня заподозрила, что час поздний. Она поспешила открыть, чтобы настойчивый звонок не разбудил соседей.

За дверью оказалась Альбина (строго просто Альбина, но ни в коем случае не Альбина Константиновна!) – женщина средних лет, сценарист крохотного областного телеканала и просто человек, сочетающий в себе здравый смысл и неформальность в равных пропорциях. Аня давно была знакома с ней и ее дочерью Юлей. Они здорово помогли ей, когда она только-только устраивалась в Питере. С Юлей Аня в первое время вместе работала и до сих пор дружила.

Сейчас Альбина стояла на ее пороге одна. И кажется, была немного не в себе.

– Анечка, – прошептала она бледными, сухими губами. – Прости, что я так поздно… Не могу. У тебя не будет выпить?

Ане очень хотелось рассмеяться над абсурдностью ситуации, но она с первого взгляда поняла, что все не серьезно – а страшно.

– Конечно! Проходи.

Она провела Альбину на кухню и налила ей коньяка. Альбина, не спросив закуски, опрокинула в себя рюмку.

– Анечка, дай еще.

Аня налила еще, поставила перед ней тарелку с жареными баклажанами.

– Анечка, прости. Я знаю, что ты ночью не спишь, а больница недалеко. Я просто побоялась, что до дома не доеду.

– Какая больница? Альбина! Что-то случилось?

– Юля в больнице, в коме.

Аня медленно осела на табуретку напротив Альбины.

– Что?! Как?

– Не знаю. Ее в лесу нашли, рядом с конторой, где она работала. Какой-то водитель сбил, когда она выбежала на дорогу. Кроме переломов оказалось сильнейшее химическое отравление.

– Отравление? Чем?

– Не знаю. Что-то ей вкололи раньше, что-то позже, уже перед самым приездом скорой. Как будто пытались… – Альбина на договорила. Сама торопливо налила себе еще коньяку.

– Погоди… Как такое вообще случилось?

Альбина словно бы слышала вопросы, но не вполне распознавала их содержание.

– Я же ей говорила, что фирма какая-то мутная, что не надо туда ходить. Нет работы, не хочешь к маме в команду – так просто подожди! Как будто голодала. Вдобавок, в той конторе говорят, будто она устроила пожар в жилом корпусе. Что она сама наркоманка…

– Это… – Аня не знала, что и как спросить, сказать дальше, – ведь какой-то медицинский центр?

– Непонятная контора, говорю же! Не государственная. В объявлениях общая информация… Мне уже звонили, объясняли, чтобы я не шла в полицию. Аня! У тебя, кажется, папа в органах работает. Пожалуйста, пусть он узнает по каким-то своим каналам, что за чертовщина там происходит.

Аня кивнула.

– Я попробую у него спросить. Как называется эта фирма?

– « Medical Luxury pharmacy ». Что за название такое? Так нормальные фирмы называются? В просторечии – Медлюксфарм…

Аня, разумеется, Альбину не отпустила – уложила на своем диване. Все равно сама она не собиралась спать.

Работать она пыталась – честно! – но получалось с трудом. Ее распирало от злости и обиды – на мироздание и на тех, кто посмел использовать человека, а затем просто выбросить умирать. Давно в ней так не клокотало бешенство – с тех пор, как она сама побывала в руках у бандитов.

Утром, проводив Альбину и пообещав помочь ей с Юлей в больнице, Аня позвонила папе. Тот только пришел на службу, так что она быстро изложила всю суть – все факты, какие знала сама.

Папа был не очень доволен это слышать: во-первых, новость в принципе была нехорошая, во-вторых – случилось всё в непосредственной близости от Ани, а в-третьих… как ни крути, а появилась новая внештатная головная боль. Но папа, конечно, не отказался помочь – с единственным условием, что Аня ни во что не будет встревать сама.

– Я совсем поехала, по-твоему? – поинтересовалась она. – Мне прошлого раза хватило за глаза и за уши. Скажи лучше, как там мама и мелкий?

– Хорошо. Боится с ним нежничать и уже начинает воспитывать.

– Ему же еще годика нет…

– Хочет вырастить настоящего мужика. Как могу, помогаю.

– Я в вас верю, ребята! Если кто-то и может вырастить настоящего мужика, то это вы.

– Да уж, – вздохнул папа. – Всё, котенок, извини. Служба.

– Целую! Маме и мелкому – привет.

– Спокойного дня.

Аня вырубила компьютер, почувствовав, как с его шумом словно стих и гул в ее голове, поплотнее задернула шторы и, наконец, легла.

Сон по обыкновению был очень крепким, почти лишенным сновидений. Только к вечеру, за несколько мгновений перед тем как проснуться, она увидела последние мгновения своей жизни. Прошлой жизни.