Дамир Меркадер - ДАДЖАЛЬ. Том 1. Спасения нет

После этого перед Халифом склонились все, даже наши, и началась долгая молитва во здравие его, и вознесли все благодарность Аллаху за столь мудрого и доброго повелителя. Я-то, конечно, просто бубнил что-то похожее – арабский не знал, – но поверьте, молился от чистого сердца.

С тех пор над картофельными полями установили нечто вроде горнолыжных подъёмников. На диване располагался работник, которому периодически заливали в рот из специальной насадки смузи со слабительным, чтобы тот опорожнялся на грядки. Некоторых в итоге отстранили от работы из-за слабости желудка и даже дали инвалидность, так что покойный Халиф, мир ему, был человеком по-своему милосердным и справедливым.

Сказать, что жили как в Европе, тоже было бы нечестно. Относились к нам как к прокажённым. Доходило до того, что представители чеченцев приезжали для переговоров исключительно в костюмах химзащиты. Но в целом всё шло нормально. Нашим общинам никто не докучал, регулярно присоединялись новички, рядом открыли медицинский центр по исследованию СПИДа. А сирот для усыновления – инвалидов и обычных русских детей – тогда хватало.

У нас были свои клубы, которые, ясное дело, чеченцы бы никогда посещать не стали. Был свободный выезд за рубеж. Даже своё издательство открыли, кабельный канал, да и в Сети нам оградили уголок для общения.

Но вскоре случилась беда. Умер Халиф Рамзан Первый Всемогущий, и второй Халиф Зелимхан Хитрый решил, что мало зарабатывает на нашей общине. Появились наркотики. Денег-то мы имели с картофеля немало, во всех гей-клубах мира из него готовили фирменное блюдо «Русский дух». И вот пошло-поехало… Детей хочешь? Наркотики употребляешь? Заплати взятку. Выезд нужен? В брак хочешь вступить? Плати. И так во всём.

Не то чтобы все, роняя кал, мгновенно ломанулись на Запад, нет. Но к нам стали присылать помимо единомышленников и простых наркоманов, натуралов. Начались разборки, доходило до убийств, и люди потихоньку принялись подыскивать себе местечко за кордоном. Халифат на это смотрел сквозь пальцы. А потом в один день пришли они.

Меня тогда не было в общине: я ездил к шейху получать разрешение на установку новых диванов – старые насквозь пропахли дерьмом. И, вернувшись вечером, я увидел следы кровавого побоища. Противниками были не люди. Они походили на помесь жуков и собак, окрашенных в цвета георгиевской ленты, потому их и прозвали колорадскими пуделями. Откуда они пришли, мы не знали. Я нашёл женщин с детьми, укрывшихся в убежище, построенном на случай ураганов. Они рассказывали страшные вещи. Мол, появились эти жуки из ниоткуда и зверски убили всех, кого встретили.

Я немедленно связался с помощником Визиря, сообщив о произошедшем. Мне было сказано, мол, сейчас не до вас. Вооружайтесь, сопротивляйтесь, как можете. Когда дойдёт очередь – пришлём войска. Советов никаких не дали, словно сами не поняли, с кем имеют дело, но разрешили вскрыть оружейный склад с огнестрельным и химическим оружием: подобные схроны чеченцы имели в каждом поселении на всякий случай.

Ночь прошла почти спокойно. Все были на взводе, никто не спал, но, к счастью, ничего не случилось. К утру, после сопоставления всех фактов, мы выяснили суть проблемы.

Жила тут одна блаженная девушка, Асенька. Её и без наркотиков-то постоянные видения преследовали, а как подсела на ширево, так вообще кошмар – обычно бедолагу держали запертой в комнате у пары лесби, приглядывавших за дурёхой.

Асенька в очередной раз скушала таблеточку и пооткрывались сотни каких-то воронок, из которых посыпались эти колорадские пудели. Они несли портреты пожилых жуков и кричали «можем повторить». Затем к обалдевшей толпе вышел самый толстый жук, с рисунком медведя на груди, и заявил: либо отдадим весь запас боярышника (а у нас его не было никогда), либо они убьют всех, включая детей и женщин. На мольбы и объяснения жук отреагировал просто, закричав: «Дырявые бухалово ныкают! Бей пидоров!»

Жуки сражались, словно припадочные: их невозможно было остановить, оставалось лишь прятаться или спасаться бегством. Но примерно через час они куда-то подевались: то ли разбежались по округе, то ли вернулись к себе.

Сошлись на том, что жуков привела Асенька, поскольку она часто рассказывала раньше про подобный глюк. Оставался главный вопрос: как? Внезапно раздался звонок стационарного телефона, и я снял трубку.

– Валькирия Димидрелла? – спросил гортанный голос.

– Так точно.

– Вы желаете добра своим… хм… соратникам?

– Так точно.

– Тогда выполняйте приказ. Всех, повторяю, всех, кто хоть раз употреблял наркотики, собрать в оружейке и запереть. Также передайте общине, что немедленно под угрозой смертной казни все обязаны сдать наркотики, а лично вы несёте ответственность за их уничтожение. Остальное – уже наша забота. Задача ясна?

– Так точно, – в третий раз повторил я и положил трубку.

Не хочу вспоминать, что было дальше. В этом и моя вина. Они шли спасаться от нашествия, а чеченцы просто сожгли их напалмом. Нам велели забыть о случившемся. Сообщили, что Халиф Зелимхан смещён и казнён властью народа за наркоторговлю.

От этого легче не стало. До сих пор мне снятся в кошмарах доверчивые глаза собратьев, которых я заводил в оружейную комнату и говорил: «Здесь вы будете в безопасности».

…Прошло больше пятнадцати лет – и всё повторилось.

Только теперь уже в Халифате наркотики были запрещены, даже употребление каралось смертной казнью. Но вновь из ниоткуда полезли колорадские пудели. Они больше не кричали лозунгов, не размахивали портретами и не пытались договариваться.

Они убивали всех подряд.

На данный момент перебита вся община: более трёх тысяч человек. Я сижу в комнате связи, куда ломятся эти существа, и описываю нашу историю, чтобы те, кому придётся столкнуться с ними, знали – это не жуки, это наши…»

– Далее текст обрывается, – сухо констатировал я, – и, судя по всему, писался он не для нас.

– Не суть важно, Генерал, – ответил мне Визирь. – Они вечно строчили кляузы и стучали куда только можно: жопошники на то и жопошники. Вопрос в другом. Что вы по этому поводу думаете? Нет, я понимаю, почему сейчас случилось такое, но тогда? Милосердный ведь был жив.

– Готов ответить, но только в присутствии Халифа.

– Отвечайте, Генерал, – Халиф тихо вышел из небольшой дверцы и уселся на трон.

Опустившись на колени, я сказал, глядя в пол:

– Ваше Мудрейшество, вы знаете ответ и сами. Я рассказывал эту историю.

– Мне, – мягко поправил Рамзан Седьмой, – но не Визирю и не Агенту. Они, как и вы, часть единого целого, не забывайте, Генерал. Встаньте. Прошу раскрыть и для них эту историю, особенно для Агента. Ведь ему известна лишь часть событий, в которых пришлось самому поучаствовать. Он станет руководить дальнейшими действиями в поле.