Лидия Навталян - Отражение души

− Но.. не могло же нам обоим привидеться одно и тоже. Поймите, товарищ майор, мы не пытаемся вам что-то доказать. Но как такое может быть, чтобы человек, которого я сама видела, который лично несколько раз давал мне наставления, делал записи в журнал, не числился каким-то образом в штате.

«И потом, не бесплотный же он дух или ангел, посланный для моего спасения, чтобы его никто не видел, кроме меня и Лены». – Не закончив своей мысли, Максим вдруг почувствовал нарастающий гул в ушах, перед глазами все закачалось, завертелось, на какое-то мгновение он потерял равновесие, и если бы не стоявший рядом майор, вовремя подхвативший его, он бы грохнулся на землю.

− Что с тобой? Тебе плохо? – услышал он откуда-то издалека голос Лены. Голос, за который, как за спасительную веревочку, ухватилось его сознание и медленно, но уверенно вернуло его обратно, как бы вытаскивая из какой-то ямы.

− Спокойно, все нормально, помогите мне его удержать, – уверенным голосом успокоил ее майор.

− Да-да, все в порядке, просто голова немного закружилась, – виновато улыбаясь, выдавил из себя Максим, продолжая опираться одной рукой на девушку.

− Молодой человек, вы еще слишком слабы, чтобы подвергать организм таким моральным и физическим нагрузкам. Выздоравливайте, а уж потом, хотите – прыгайте под музыку, хотите – занимайтесь поисками людей-невидимок. Если у вас все, разрешите откланяться. Очень жаль, что не смог вам помочь. Елена, я надеюсь, вы присмотрите за своим другом, и не мне вам говорить, что лучшее лечение – это покой и отдых, − он кивнул головой, изобразив прощальный жест, и неторопливо удалился.

− Максим, как ты себя чувствуешь? – тревожно заглядывая ему в глаза, подала голос Лена, – он прав, ты еще слишком слаб. Это я виновата, затащила тебя сюда…

− Тссс… перестань, – Максим приложил указательный палец к ее губам, – не надо себя ни в чем винить, и вообще, у меня такое ощущение, что все произошедшее не имеет к моему ранению никакого отношения. Ну да бог с ним, все прошло. Давай не будем возвращаться в клуб, тем более, что скоро там все закончится. Если ты не против, то мы можем погулять по аллеям нашего временного общего дома.

− С удовольствием, свежий воздух тебе не повредит, – беря Максима под руку, отозвалась девушка.

Весна в этих местах начиналась рано. Несмотря на все еще прохладные ночи, дни становились все теплее и приятнее. Деревья, ровно высаженные по всей территории госпитального двора, все как один были готовы взорваться нежной молодой листвой, укрыв одиноко свисающие ветви, зеленым покрывалом. Казалось, сам воздух пропитан запахом набухших почек. Кое-где на аккуратно огороженных свежепобеленных бордюрах клумб уже распустились первые цветы, добавляющие неповторимый колорит в окружающий пейзаж. Последний штрих, дополняющий общую картину и придающий некоторый романтизм, – это круглые фонари, освещающие бледным светом дорожки. Странно, но это факт, – картину, что открылась во всем своем великолепии взору Максима, он в другое время попросту бы и не заметил. Разговаривая со своей девушкой о каких-то второстепенных вещах, он наслаждался минутами спокойствия и ощущения близости любимого человека. Медленно прогуливаясь по асфальтированным дорожкам, ему начинало казаться, что они одни во всем белом свете.

«Какая она славная, кажется, я в нее влюбился», – улыбаясь, думал он, продолжая с наигранным вниманием слушать беспрерывное щебетание девушки.

Но в ту же секунду, словно ушат холодной воды, до него донеслись слова, идущие откуда-то из глубин подсознания: «Ты солдат, воин, распускать сопли и отвлекаться на эти нежности для тебя не годится». В то же время другой, более уравновешенный голос перекрывал все сомнения: «Что значит не время, глупости все это. Она нравится тебе, а ты – ей, вы нашли, можно сказать, родственные души, чего же более. Любовь еще никому не мешает жить, наоборот, заставляет ее ценить и смотреть на обычные вещи по-новому». Обуреваемый противоречивыми размышлениями, Максим на какое-то время перестал слушать свою спутницу, но вовремя спохватившись, размеренно закачал головой, показывая, что он весь во внимание. Чувствуя, что с его стороны требуется какой-то решительный шаг, он внял голосу сердца и, подумав про себя: мол, будь, что будет, неожиданно остановился, не говоря ни слова, развернул девушку к себе и неумело чмокнул ее в щеку, зажмурив при этом глаза в ожидании оплеухи. Но, к его удивлению, мгновенно сменившемуся восторгом, он вдруг почувствовал, как она, обхватив его обеими руками за шею, привстав на носочки, трепетно поцеловала в губы. От неожиданности его качнуло в сторону, и он чуть опять не потерял равновесие, но вовремя взяв себя в руки, задержав дыхание, приложился к розовым, полуоткрытым, ожидающим поцелуя губам девушки. Все тревоги, волнения, страхи, все, что он переживал раньше, превратились для него в этот момент в эмоции, не стоящие внимания.

− Мне пора, – донесся до него ласковый голос девушки. Немного отстранившись, она робко заглянула в его глаза и прошептала: – Спокойной ночи, милый.

Не дожидаясь ответа, она быстро развернулась и, не оглядываясь, поспешно удалилась, оставив Максима завороженно смотреть ей вслед. От растерянности и нахлынувших на него чувств он был словно в оцепенении и не нашелся, что сказать на прощание быстро удаляющемуся цокоту каблучков. Простояв без движения некоторое время, он постепенно успокоился, приходя в себя от «сердечной контузии». Осмотрелся. Вокруг никого не было, лишь на КПП можно было различить фигуры бойцов, да огоньки от сигарет, которые они курили. Посмотрев на часы, было около одиннадцати вечера, он медленно побрел в сторону лечебного корпуса. Войдя в свою палату, он, не говоря ни слова, разделся, аккуратно сложил свои вещи. Наскоро умывшись, он лег на больничную койку, всецело отдавшись своим переживаниям. Мысли, как бешеные кони, метались в его голове, не давая возможности настроиться на что-нибудь одно. Постепенно все ощущения стали притупляться, организм перешел на автоматический режим самозащиты, срабатываемый независимо от человека, чтобы спасти его от перегрузок. Мозг потихонечку затуманивал сознание, пока не отключил его от мирской суеты и не перенес в страну грез, где все реальное кажется нереальным, невозможное – возможным. Максим погрузился в глубокий сон, крепкий и безмятежный, сопровождаемый видениями, которые на следующий день может быть станут предметом для раздумья, а может, забудутся, сотрутся из памяти, едва он откроет глаза. Все это будет завтра, а пока – тишина в помещении, нарушаемая мерным посапыванием, доносившимся с соседних коек. Внешне все хорошо, все спокойно.