Валентина Хайруддинова - Нина. Таинственный Ник

Письма никто прислать не мог: Саша не имел ни родных, ни знакомых, кто бы стал писать ему. Во всяком случае, Нина так всегда считала.

Оказавшись дома, девушка побежала к хозяйке, но дверь оказалось запертой: по субботам баба Дуся ходила в гости или по магазинам.

Нина принялась собираться. В маленький чемоданчик-балетку легко поместились белье, чулки, подарок Петруше.

Роясь в верхнем ящике в поисках носового платка, Нина неожиданно обнаружила пропавшие деньги. Да не двадцать пять рублей, а сто! В глубине души Нину терзали сомнения: денег оказалось гораздо больше, чем она думала, и лежали они не в кисете. Но Саша мог скопить деньги и переложить их. Хотя за три года никаких накоплений в семье не наблюдалось. Но в последние дни столько случилось необычайных происшествий, что Нина уже ничему не удивлялась.

Находка девушку обрадовала: теперь даже не придется экономить. Даже если отдать долг Соколовскому сегодня, еще останется за квартиру заплатить. Хорошо, что деньги нашлись, да еще в четыре раза больше, чем должно. Значит, Саша о ней позаботился. Слезы подступили к глазам от этих мыслей. Отогнав их, девушка вновь принялась отчаянно рыться в немногочисленном белье, надеясь: может, все-таки, и кисет найдется? Но ничего не нашла. Деньги Саша оставил, а кисет забрал.

Тяжело вздохнув, Нина раскрыла шкаф, изучила свой нехитрый гардероб. «Придется ехать в костюме, – решила она, – все же с чужим человеком.» Потом подумала: «А если Надя с Иваном пригласят Соколовского поужинать? Туфли желтые возьму. А то в «школьных» неловко как-то… или ничего? Да и к костюму желтые, наверное, не подойдут».

Так ее и застала Маруся: возле раскрытого шкафа с туфлями в руках.

– А вот и я! – пропела сестра с порога, – чего ты дверь не запираешь?

– Ой, Маня, какая ты хорошенькая! – искренне восхитилась Нина, рассматривая красивую укладку и завитка на висках сестры, – и волосы так блестят!

– Это парикмахерше моей дядя-моряк привез краску для волос из заграницы, еле упросила меня покрасить, – Маруся принялась вертеться перед маленьким зеркалом, – дорогая краска – ужас!

Рассматривая ослепительную Марусю, Нина бросила свои туфли и невольно вздохнула: вот от такой женщины никогда бы муж не ушел.

– А платье новое – как тебе? – скидывая пальто, поинтересовалась сестра, впрочем, заранее зная ответ.

Платье из тонкой шерсти терракотового цвета необычайно шло Марусе. Она эффектно прошлась по комнате – Нина восхищенно захлопала в ладоши.

– Смотри, какие пуговицы, а здесь – бархат, – показывала Маруся.

– Красивые пуговицы. И ты сама очень красивая. Просто Софи Лорен.

– Вот сколько раз я тебе предлагала: сними мерки, купим ткань – сошью тебе новое платье, юбку – что захочешь.

Нина отмахнулась:

– Ни к чему мне это. Какая есть, такая и буду.

Продолжая любоваться Марусей, Нина рассказала о таинственном письме.

– От зазнобы письмо, – закивала сестра, – ну что я говорила!

– Да, наверное, – неуверенно согласилась Нина, – больше не от кого. Получается, зазноба – из Усольска.

– Ты, Нина, не переживай. Не стоит Сашка твоих слез и страданий. Да и вообще – никакие мужчины женских слез не стоят. Сколько я плакала, когда Жорж уехал! И что толку?

– Как же – не переживай? Я теперь не смогу с ним жить… после измены.

– Изменил – покается. На то он и мужик.

– Маня, не говори глупостей, – возразила Нина, – он в первую очередь человек. И должен по-человечески относиться ко мне, своей жене.

– Ничего никто никому не должен, – парировала Маруся, – в любви каждый думает только о себе.

– В любви? Так ты думаешь, Саша влюбился по-настоящему, а не просто увлекся? – пробормотала Нина и расплакалась.

Маруся вскочила, принялась утешать сестру, утирала ей слезы подолом нового нарядного платья и приговаривала:

– Да не слушай, что болтаю! Вернется Сашка, как побитая собака, вот посмотришь.

– Мне не нужно… – икая, прервала сестру Нина, – не нужно, чтоб, как собака. Раз меня разлюбил…

– Не разлюбил. Ну, я глупость сказала. Это от того, что сама втюрилась. А Сашка погуляет и прибежит, – говорила, гладя сестру по голове, Маруся.

Нина немного успокоилась – отправилась за перегородку умыться и сморкаться.

– А если не прибежит? – спросила она сестру, созерцая в зеркале покрасневшие глаза.

– Ты красивая, добрая, умная. Где он еще такую найдет? Я ему как-то говорю: «Повезло тебе, Сашок, с женой. Работает, претензий не предъявляет, по магазинам да парикмахерским не бегает, нарядами не интересуется, на тебя только и смотрит, с тобой во всем соглашается». А Сашка, между прочим, мне ответил: «Да, Нина – мое сокровище».

– Вот и «сокровище». Ушел, пропал – ни слуху ни духу. Если полюбил кого-то, почему честно не признался? Ушел тайно, ночью.

На этих словах девушка вновь почувствовала, как подступают рыдания.

– Если б влюбился, я бы заметила, – возразила сестра, – это же не в один день происходит. Да и ты бы обратила внимание, хоть и занята вечно своей школой. Человек, когда влюбляется – меняется.

– Ох, не знаю. Или я, правда, такая невнимательная. Саша-то всегда одинаковый. Но письмо-то он получил.

– А ты найти это письмо не пробовала?

Нина растерянно обвела комнатку взглядом:

– Нет, не искала. Саша письмо сжег.

Нине пришлось рассказать сестре подробности разговора Соколовского с хозяйкой. Маруся слушала с огромным вниманием, и первый ее вопрос после того, как повествование закончилось, был о Соколовском:

– Так Михаил вчера приходил?

– Маня, ну какая разница: приходил, не приходил? Дело в письме.

– Да-да, конечно! Нина, не злись. У меня он только на уме. Понимаешь, я в Михаила прямо влюблена.

– Так, приехали!

Нину признание сестры взволновало – она нервно прошлась по комнате, не зная, что сказать, потом проговорила, сердясь на себя:

– Я ведь рассказала тебе о Ларисе…

– Ну и что? За любовь нужно бороться! – горячо возразила Маруся.

– Это спорное мнение, – пробормотала Нина и обратилась к испытанному аргументу:

– Но он пьет.

Маруся недоверчиво покачала головой:

– Сплетни все это. Вот я не заметила ни разу, даже запаха не почувствовала. Да он за рулем всегда.

– Ладно, – Нина плюхнулась на кровать рядом с сестрой, – это ты ради Соколовского нарядилась?

– Не смейся. Мужчины любят глазами – надеюсь, Михаил оценит мои старания.

– Конечно. Он сам франт.

– Так ты не обижаешься? – обнимая Нину, ласково промурлыкала Маруся, – не ревнуешь?

Нина захлопала глазами:

– Я? С чего это?

– Мне кажется: ты к нему неравнодушна.

Нина хотела возмутиться, но сдержалась, задумалась на мгновение, а потом сказала: