Татьяна Нартова - Знак обратной стороны

Жека несколько раз дернул головой, словно китайский болванчик и скрылся в своем жилище. Рябин обменялся с женщиной одинаковыми взглядами.

– Видал, каков фрукт? Сам безобразничает, как порядочный, а чуть что: «мамочке не говорите, а то папочка меня по заднице ремнем отшлепает». Нашел подельницу. И ты с такими вот зависаешь?

Даня почувствовал, как краснеет. Обычно он не стыдился своей компании. Это его долгое время избегали. Но сейчас краска жаром заливала щеки. Хорошо хоть, что при таком скудном освещении это было не так заметно. И все же Рябин решил оправдаться:

– Не совсем так. Просто решил раз в год сходить в гости…

– Не продолжай. Это был риторический вопрос. И нечего сразу принимать защитную стойку. Так ты в жизни ничего не добьешься, если будешь постоянно ставить блок, вместо того, чтобы врезать противнику как следует.

– И как же мне это сделать? Не могу же я просто нагрубить вам?

– Грубость – тоже средство защиты. Надо сказать, самое паршивое из всех.

– А какое же самое эффективное? – Заинтересовался Даня.

– Смех. Обратить все в шутку, когда тебе больно – вот настоящее мастерство. Если в следующий раз кто-то начнет наезжать на твоих приятелей, на твой выбор обуви, на твою прическу, просто ответь что-то в духе: «Да, мир похоже на грани апокалипсиса, раз ничего лучшего в магазинах не предлагают». – Тоня сунула сотовый в сумочку и вздохнула: – Ладно, Даниил, я бы с радостью поделилась своими неисчерпаемыми запасами мудрости, но, боюсь, придется отложить это до другого раза.

Шаталова легонько шлепнула школьника по плечу и помчалась вниз по ступенькам. Даня снова оказался в роли того, кто смотрит в спину уходящему. И почему-то не сомневался: они не скоро поменяются ролями.

Ветви дерева

Символ левой руки. Другое название «Кактус». Неравнозначность выбора, отбрасывание тех или иных заключений в пользу единственно верного в данной ситуации. От цвета не зависит, но эффективность возрастает при увеличении насыщенности используемых красок.

– Давно я так не смеялся.

Что правда, то правда: мужа до сих сотрясали приступы неудержимого хохота. Лицо его покраснело, на глазах выступили слезы, которые Слава безуспешно пытался утереть тыльной стороной ладони. Я же была оглушена грохотом и полу ослепла от света, особенно яркого после темноты зала, чтобы собрать свои впечатления в кучу и высказаться более развернуто, ограничившись простым:

– Редкостная гадость.

– Да ладно тебе! Пара сцен могла даже претендовать на оригинальность, – возразил муж. – Хотя концовка – ахтунг! Столько бегать по проклятому месту, чтобы тупо врезаться в дерево. Знаешь, надо поискать полную фильмографию режиссера.

– Перестань, – оборвала я его, ступая на эскалатор. – Ты же знаешь, я ненавижу фильмы ужасов, но почему-то повел именно на это… на эту хрень? – Литературное определение просмотренному фильму не подбиралось.

– Вот поэтому и повел, – глазом не моргнул Слава. – Надо рушить стереотипы и расширять границы сознания.

– Угу, расширять, а не надругаться над ним.

Муж протянул руку, ободряюще накрыв ею мои пальцы, лежащие на поручне. Доброслав знал, что я вовсе не злюсь на него – это всего лишь привычное бурчание, заменявшее иным влюбленным парочкам нежные воркования. Когда я по-настоящему зла, то просто не разговариваю с мужем.

– А, во-вторых, – продолжил тот, – на сайте были указаны такие жанры как «триллер», «драма». Никаких ужасов в помине не было. Так что все претензии прокатчикам.

– Ладно. На этот раз прощу. Но в следующий ты обязательно посоветуешься со мной, прежде чем покупать билеты. Кстати, сколько ты за них отдал?

– Эм… – отвел глаза Слава. Ответ: «Какая тебе разница», – давно не прокатывал. – Около трехсот рублей в общей сложности.

– А точнее?

Мы сошли с движущейся лестницы, и теперь Славе сложнее было укрыться от моего испытующего взгляда. Поэтому он предпочел сдаться сразу и просто-напросто сунул один из оставшихся билетиков. Я тщательно изучила полученную улику. Название фильма, ряд, место, время покупки – все совпадало, но подозреваемый в растранжиривании семейного бюджета безбожно и нагло врал.

– Двести тридцать рублей?! – Выбитая цена ужасала больше всех ста двадцати минут фильма вместе взятых. – Почти полтысячи на это… на эту… Ох! И это ты называешь «около трехсот»? Мот!

– А ты – скряга, – в тон мне отозвался муж. – Скупердяйка. Жадюга, сквалыга, крохоборка, Скрудж Макдак в юбке!

– Ничего себе! – искренне поразилась я. – Добрался до моего словаря синонимов?

– О, ты даже не догадываешься, как широк мой словарный запас! – горделиво вздернул подбородок муж.

– Надо как-нибудь пересмотреть «Утиные истории», [7] «Утиные истории» (англ. DuckTales) – американский телевизионный мультсериал, созданный «The Walt Disney Company». Премьера состоялась 18 сентября 1987 года мультфильмом «Сокровища золотых солнц», который впоследствии был разбит на пять получасовых эпизодов. Всего в эфир вышло 100 эпизодов в составе четырёх телесезонов. Зрители увидели последнюю серию шоу 28 ноября 1990 года. Сериал создан по мотивам комиксов Карла Баркса. В центре сюжета – пожилой селезень Скрудж Макдак и его племянники-утята Билли (Хьюи), Вилли (Дьюи) и Дилли (Луи). Герои путешествуют по миру в поисках приключений и различных сокровищ. – мечтательно улыбнулась я, но тут же вернулась к роли домашнего тирана. – Уж лучше марафон с недалеким Зигзагом Маккряком, чем то полоумное семейство.

– Кстати, – припомнил вдруг Слава, приобнимая меня за плечо. Наши пикировки редко переходили в настоящие ссоры. Скорее, наоборот, способствовали еще большему сближению. – Когда я был маленьким, то думал, что его зовут Мокряк. Не Мак-кряк, а именно «мокряк». И все недоумевал, почему он мокрый? Причем тут вода?

– Ну, вообще-то не лишено логики. Утки – водоплавающие птицы. Это еще пустяки. Я почти всю жизнь была уверенна, что улица Сакко и ванцетти названа в честь какого-то грузина.

– Чего? – Снова заржал муж.

– Вот так. Я думала, что Сакко – имя, а Иванцетти – фамилия. И только потом, когда случайно увидела, как правильно пишется, поняла, что это два человека.

– Даешь…

– Даю, – мирно согласилась я.

– На самом деле, Сакко и ванцетти были итальянскими анархистами, проживающими в США, – пустился Слава в объяснения. – Их обвинили в убийстве кассира и охранников обувной фабрики. И, несмотря на то, что доказательства вины были весьма натянутыми, обоих приговорили к смертной казни.

– И? Я не понимаю, в чем суть? Что такого героического они совершили, что в их честь назвали улицу на другом конце света?