Роман Сидоркин - Твари Распада

Надсаживался какой-то человек с большими звёздами на погонах:

– Ну не можем мы просто взять и уйти! Мы – русские офицеры, а русские своих не оставляют!

– Вон эти из Кремля нас тут оставили и ничего, – мрачно произнёс смуглый, сухой офицер.

– Да, и дороги перекрыли, – сказал ещё один.

– Они не перекрыли – это гражданские.

– А кто их остановил на выездах из города?!

Мы стояли, слушая малопонятные речи, и отчего-то становилось всё неприятнее. Эти люди, похоже, почти не контролировали ситуацию, но что важнее – у них не было чёткой иерархии и единого плана действий.

– Господа, послушайте, – вдруг вступил зычным голосом стоявший чуть позади всех офицер с бульдожьим лицом.

По голосу я узнал майора Коненкова, который звучал на радио.

– За этой рекой сейчас, – он махнул рукой в направлении выхода из палатки – шесть миллионов живых трупов. Мы не знаем, что ими движет, но знаем, что порой они могут собираться в стаи и целенаправленно устремляться куда-то. Это значит, что в любой момент все люди, которых мы собрали в этом лагере ценой жизней солдат и офицеров, могут быть сожраны, растасканы на куски и обращены в троглодитов. Мы не можем этого допустить. Вы все имеете боевой опыт и знаете, что есть ситуации, в которых никак нельзя победить. Мы взяли ответственность за людей в лагере, и мы не должны их подвести. Все, кто внутри – наша ответственность, кто не смог добраться или кого не смогли отбить наши экспедиционные отряды – предоставлены сами себе.

Сначала было тихо. Затем, по нарастающей поднялась волна криков. Спор разгорался с новой силой: кто-то яростно поддерживал майора, кто-то с пеной у рта доказывал, что задача армии защищать всех граждан.

– Я думаю майор прав! – крикнул я.

Всё резко затихло. Их разозлённые яростным спором лица повернулись в нашу сторону.

– Вы кто такой?! – спросил офицер с большими звёздами, по всей видимости, генерал.

– Я из лагеря. Можете считать меня представителем гражданского общества, – эта фраза резанула уши даже мне самому, в такой ситуации споры о демократии были не уместны – но я сам по себе могу кое-чем послужить общему делу.

– Да, и чем же вы… – саркастично начал один.

– Что вы можете? – коротко спросил, перебив его, генерал.

– Здесь много людей, вам как-то придётся взаимодействовать с ними, когда опасность будет не так очевидна. Они не военные, и вам сложно будет найти общий язык с ними. Я могу помочь в этом: у меня за плечами одна из сильнейших в мире философских школ.

Я здорово покривил душой. Конечно, я не мог нормально донести до людей цели и планы командования, ведь я почти ни с кем не общался. Я был гораздо дальше от населения лагеря, чем эти жёсткие офицеры. Благо, обстоятельства сложились так, что проявлять все эти выдуманные способности мне не пришлось.

– Хорошо, оставайтесь. Девочка вам кто? – спросил генерал.

– Двоюродная сестра.

– Будьте здесь, далеко не уходите. Возможно, вам в скором времени придётся коммуницировать с гражданскими.

Он отвернулся и в зелёном полусвете палатки снова стал подниматься шум.

– Это война, господа! Противник многочислен и беспощаден, мы должны немедленно…

– Нам надо уходить, – спокойным голосом, который, однако, был слышен лучше остальных, сказал майор Коненков.

– Майор, я тут старший по званию, подождите со своим мнением! – прикрикнул на него генерал.

Повисло напряжение. «Не хватало, чтобы они сейчас, как бояре, стали мериться длиной рукавов, выясняя кто главнее», – подумал я.

– Майор прав, нам надо убираться к чертям, пока ходячие трупы с вываленными потрохами не пришли сюда всем городом и не обратили всех в подобных себе, если такое количество не вомнёт здесь всё в землю конечно! – громко сказал я.

– Вас здесь не для советов оставили! – сказал один из офицеров.

– Для этого тоже, – я решил упереться.

Впервые в жизни я по-настоящему за что-то стоял. Спасибо мёртвым за это.

– Раз я остался здесь, я буду говорить, а вы меня послушаете. Я пробыл в этом городе с самого начала…

– Начала чего? – прозвучал издевательский голос.

– С момента Начала. Вы понимаете о чём я, – когда спор идёт на эмоции важно не поддаваться на провокации заведомо глупых вопросов, а гнуть свою линию – я наблюдал за ними. Эти существа… Троглодиты, как вы их называете – не живые. Они не являются тем врагом, с которым можно вести какие-то переговоры, которому можно что-то предложить и который отступит из-за потерь. Это враг живого как категории, всего, что дышит и шевелится по своей воле. С этим невозможно воевать привычными вам методами. Эту заразу можно уничтожить, только уничтожив их всех. Выкосив подчистую. Не загнать, не прижать куда-то, не выдавить из какого-то района, а тотально физически уничтожить. Угроза такого порядка – не то, с чем можно жить, закрывая глаза и делая вид, что этого нет. Нет – только уничтожение. Но у вас нет таких ресурсов. Насколько я понял, мы одни. Вы теперь не офицеры Российской армии – вы группа людей с уникальным боевым опытом, который пригодится в выживании в условиях смертельно агрессивной среды, – я старался говорить как можно более чётко, но при этом не терять оттенок пафоса, поддерживая статус свободного, но нужного человека. – Уход с этими людьми отсюда – не тактическая тактическое отступление, не вопрос ведения войны и не вопрос офицерской чести – это вопрос выживания всех этих людей, а возможно и всей человеческой расы, потому что никто не знает сколько осталось в живых и где они сейчас.

Я вошёл в раж, поэтому выпад одного из собравшихся в этой палатке офицеров сильно подкосил меня.

– Мы и не с такими проблемами справлялись, молодой человек. Вы не знаете на что способны наши парни, когда мы были в Афганистане, Чечне…

– То было другое – то были живые люди, была обычная война. Теперь другое… Сейчас и солдат, и ресурсов недостаточно…

Я почувствовал, что затухаю – дальше говорить я не мог. Не люблю, когда обрывают на полуслове.

Но тут выступил Коненков.

– Парень прав, господа. Теперь мы сами по себе, а эти люди – наша исключительная ответственность. Никак не одолеть нам эту орду, только людей положим. Да и ради чего? Вы ведь не знаете, есть там ещё выжившие или нет – только солдат угробите. Потеряем людей больше, чем найдём.

– Это что, мы нацистам город не сдали, а каким-то мертвякам сдадим?! – возмутился один из офицеров.

– Тогда за людей стояли, – сказал майор – город без людей – просто стройматериалы.

Повисла звенящая тишина.

Жанна, оказывается, всё это время крепко сжимала мою ледяную и потную ладонь. Мне так захотелось ущипнуть её за зад в тот момент!

– Так, вот что, господа-товарищи, нам надо принимать решение прямо сейчас, – по-деловому сказал генерал, повернувшись ко мне спиной, а лицом – к прямоугольному столу – как бы цинично всё это ни звучало, как бы нам ни было тяжело принимать такое решение, но парень прав, мы не можем рисковать этими людьми ради погони за химерой. Мы не знаем остался в городе кто живой или нет, у нас нет достаточно людей и техники, чтобы устроить полномасштабную спасательную операцию. У нас патронов не хватит и на то, чтобы пострелять весь этот лагерь, чтобы и они не обратились, не говоря уже о целом городе мертвецов.