Роман Сидоркин - Твари Распада

Время в таких ситуациях течёт как-то странно. Вроде эти дохляки шли медленно, но вот они уже на границе лагеря, вот сметают первые ряды палаток, вот наваливаются своей массой и пожинают, как огромной косой, ближайшую к реке часть лагеря.

Я посмотрел на девочку. Она как завороженная смотрела на зрелище смерти.

Я закричал. Не ей, а скорее себе.

– Бежим, ёбтвоюмать!

Мы рванули изо всех сил и оба упали. Не люблю чувствовать себя идиотом – злость захлестнула меня с головой.

Таким же странным образом: скользя, мы добрались до стоянки. Всё было на месте, кроме машины с приборами. Наверное, её убрали сразу из-за критической важности оборудования внутри.

Пастбище «Тигров» было на том же месте, только их колёса на четверть ушли в размокшую землю. Шум ливня занимал почти всё пространство в сознании, так что казалось, что всё это не настоящее, какая-то смешная, ироничная декорация.

Потом всё вокруг засверкало. Я так отупел от всего происходящего, что сияние представилось мне Небесным светом.

– Солнце, – сказала Жанна.

Я скорее почувствовал, чем услышал это слово.

Сверху сквозь разрыв в тучах, светило круглое жёлтое солнце, оно приятно грело мне лицо, когда я, зажмурясь, смотрел на него. От лица приятные лучики тепла через шею, доходя до спинного мозга, расходились по всему телу.

– Дор-р-р-рогу! – заорали сзади.

К нам через толпу пробирались офицеры, окружённые отрядом солдат с автоматами. Часть из них имела примерно такие же как у нас бледные лица, но другая сохраняла на лице сосредоточенную сухость, морща складки на лбу и в углах губ.

– Хорошо, что вы здесь, – сказал генерал – сейчас вы сядете в эту машину и уедете отсюда. На вас серьёзная задача: построить общество так, чтобы они сами делали, что нужно, но слушались офицеров при острых ситуациях, понятно?!

– Понятно, – слабо сказал я.

– Так, садитесь. Остальные за мной!

– Товарищ генерал! Поезжайте вы, мы задержим этих исчадий.

– Вы говно из жопы задержать не можете! За мной, я говорю!

Было странно наблюдать как этот сухой, невысокий, пожилой человек приказывает людям, которые гораздо сильнее его физически, и как они его слушаются. В тот момент он излучал силу, почти физически ощущаемую на расстоянии. Я попытался ухватить это, вложить в себя, как я вкладывал знания из книг.

Едва он и группа офицеров и солдат ушли, как из кузова БМП показался майор Коненков. Он прищурился в направлении только что ушедших, и в этот же момент сбоку от него появилось очертание человека. Оно напоминало нас, как летучая мышь напоминает орла – примерно так можно описать дальнее общее сходство ходячего трупа и человеческого тела.

– Берегитесь! – первой сориентировалась Жанна.

Ему повезло: мертвец был медлительным.

Когда мы оказались в машине, майор повернул маленький рычажок, нажал на кнопку и двигатель заревел.

– А как вас зовут? – чтобы выпустить трескучее напряжение внутри спросил я.

– Юрий Александрович, – ответил майор – а вас?

– …

Гулкий удар в бронестекло боковой двери прервал меня.

Сбоку внешний мир оказался закрыт чёрно-зелёной кляксой, разлетевшейся по стеклу.

Майор невнятно прорычал ругательство, затем сорвал рацию и стал кричать:

– Всем, кто слышит меня, говорит майор Коненков, уходите из лагеря. Уходите на чём можете: пешком, на машинах, велосипедах, водных лыжах, берите с собой как можно больше людей, уводите всех подальше. Ваша задача уйти как можно дальше отсюда!

Он бросил рацию каким-то беспомощным жестом, затем ударил по приборной панели.

– Протрепались, бляха-муха. А я ведь говорил. И ты ведь говорил, да? – он повернулся ко мне, как бы ища поддержки.

– Говорил.

Он дёрнул ручку передач, нажал на педаль, машина поехала задним ходом, сминая толпы уже добравшихся сюда троглодитов.

Это было как-то… Необычно. Они пришли сюда чуть ли не всем городом. В городе они набегали, только получив сигнал через сохранившиеся органы чувств, как животные. Но на том берегу реки не было всей этой орды, чтобы увидеть нас – они пришли сюда и пришли разом. Это было нашествие. Что-то бросило весь поднявшийся из мёртвых город на нас.

Удары о внешнюю сторону кузова стали настолько частыми, что это стало похоже на крупный град. Воя сирены и дождя в машине слышно почти не было – только удары и иногда хруст ломаемых колёсами костей.

Машина пятилась задом уже секунд десять, мы вполне могли ехать и по живым, по крайней мере мы уже точно въехали в зону обитаемых палаток, судя по этим самым палатками, мелькавшим в просветах стёкол, забрызганных спёкшимися мозгами.

Вдруг машина резко встала. Я испугался: подумал, что двигатель заглох. Нет – майор переключал передачу. Мы начали двигаться вперёд, разворачиваясь.

Я думал, такое бывает только в фильмах, но ирония судьбы видимо решила явить себя в своей красе здесь и сейчас. В совсем узкий просвет на грязном стекле я увидел голову с торчащим снизу позвоночником. Это был тот солдатик, который улыбаясь, протягивал мне руку, чтобы помочь войти в БМП, прежде чем включили сирену.

Мощные дворники разгребли грязную жижу на лобовом стекле, и майор пустил машину вперёд.

Мы ехали довольно быстро, но всё равно можно было рассмотреть творящийся вокруг ад.

Всюду, сколько хватало глаз, была колышущаяся орда мёртвых. Некоторые очень медленно, некоторые быстрее, заполняя собой пространство, предназначенное для живых. Отравляя своим гноем растёкшуюся от дождя землю, они ползли, карабкаясь, цепляясь за то, что осталось им от настоящей жизни, пытаясь утолить свой неутолимый голод, предназначенный только чтобы создать себе подобных, они захлёстывали живое поле людей, делая его кладбищем. Только это не было нормальным кладбищем, где покойники спокойно гниют в своих последних домах. Это был пир. Да даже не пир – торжество смерти. Мёртвые рождали мёртвых. И вот уже те, кто только что бежал от мертвецов, если количество укусов было не слишком велико, чтобы повредить двигательные мышцы, теперь несутся за живыми в поисках новой плоти, чтобы посеять в ней смерть.

Мы поравнялись с беременной, с трудом бежавшей по коричневой жиже. Коненков остановился, чтобы втянуть её в машину. Новообращённый со скоростью бешеной собаки сбил её, они проскользили по инерции несколько метров, но даже во время этого скольжения он с нервной скоростью драл её на куски, женщина визжала, а потом замолкла. Мы могли только наблюдать.

Затем, невероятно, он остановился. Повернул её, что было немыслимо, нетипично для их поведения и принялся вгрызаться в раздутый беременностью живот, погружая свою ужасную ободранную голову всё глубже в чрево.

Майор резко ударил по педали газа – машина перемолола колёсами обоих. Я ударился головой о жёсткое сиденье.