Расти Шеклфорд - Улица убитых

«Немногим ранее мы взяли интервью у комиссара полиции Бориса Северина, который лично прибыл на место трагедии», – продолжила Ирис. – «Я прошу продюсеров поставить запись».

Обстановка на экране не изменилась. Остался и мост и пустая улица и раздуваемые порывистым ветром черные волосы Ирис. Разница была лишь в том, что в кадре, справа от девушки появился еще один человек. Субтитр не оставил никаких сомнений. Это был комиссар полиции Борис Северин. Его подбородок был гладко выбрит, в то время как на щеках и верхней губе оставались густая растительность. У него было вытянутое бескровное лицо с двумя черными дырами в том месте, где должны располагаться глаза. Даже сквозь телевизионный экран было заметно, насколько тяжелым, пронизывающим взглядом обладал этот человек.

Он ответил на приветствие девушки сдержанно: «Добрый вечер». Выражение его лица было спокойным, а голос хладнокровным. Бенджи показалось, что где-то на этом лице заблудилась улыбка. Вот-вот она отыщет дорогу и появится.

– Твою мать! Северин, – Панчо сплюнул на ковер с японскими иероглифами вспенившееся во рту пиво.

Бенджи приложил ладонь ко рту и еле слышно прошипел, чтобы заткнуть Панчо.

– На данный момент основной версией является теракт. На это указывают и особенности взрывного устройства, остатки которого мы в кратчайшие сроки проанализируем в лаборатории. Но уже сейчас можно утверждать, что именно такие бомбы используют «Жертвы». Кроме того, как вы уже знаете, нами был обнаружен их символ.

–Есть ли у полиции какие-то зацепки? – она изо всех сил старалась избегать прямого зрительного контакта с комиссаром. Он заметил это. И потерявшаяся улыбка обрела дом. Уголки бледных губ широко растянулись, слишком широко, чтобы быть правдой и образовали с голым подбородком остроконечный треугольник.

–Да, у нас есть зацепки. На самом деле у нас есть нечто большее, чем просто зацепки, – он сделал паузу. – У нас есть портрет подозреваемого.

– Вы могли бы нам его продемонстрировать или это не в интересах следствия?

– Вообще-то, именно это я и собирался сейчас сделать.

Северин поднял на уровне лица заготовленное распечатанное изображение с камер. Черно-белая фотография была увеличена, а поэтому размыта. Но даже так Бенджи и Панчо узнали человека на снимке. Он стоял среди толпы, обнимая за талию молодую женщину в костюме гейши.

– Незадолго до взрыва этот человек покинул парад. Мы не смогли идентифицировать его, то есть его нет в базе. А стало быть, он новоприбывший. Террористы из группировки, известной как «Жертвы», часто используют новичков как смертников. Дело в том, что прибывшие, не получившие официальный инструктаж и не адаптированные к жизни здесь, на Улице Убитых, внушаемы. Фактически, им можно внушить все, что угодно. Чем с успехом и пользуются террористы. На данный момент я не располагаю информацией о том, были ли пропавшие с паромов в последнее время. Сейчас мы прорабатываем этот вопрос. В ближайшее время мы предоставим прессе всю необходимую информацию по этому делу. Также я хотел бы обратиться к жителям нашего города. Я прошу вас внимательно посмотреть на эту фотографию, – он снова показал черно-белую распечатку, – и в случае, если вы видели этого человека, немедленно сообщить в полицию. Я лично гарантирую вам вознаграждение. А я, как вы знаете, слов на ветер не бросаю».

Запись закончилась. На экране снова была одна Ирис. Она выждала паузу, чтобы убедиться, что можно продолжать.

– Также имеются пока неподтвержденные данные о том, что во время взрыва погибла Мидори Нагано, дочь известного бизнесмена и судоходного магната Хироши Нагано.

На экране снова появилась ведущая.

– Спасибо, Ирис. На данный момент это вся информация…

Она не успела договорить. Панчо подпрыгнул к телевизору и отжал кнопку включения. Ведущая пропала в яркой вспышке, которая спустя мгновение превратилась в горизонтальную полосу. Ее края быстро таяли и спустя секунду безвозвратно пропали в безмолвной темноте потухшего экрана. Отчасти это напоминало взрыв. Тот самый, что раздался на Улице Убитых немногим больше часа назад. Тот самый взрыв, о котором только что говорила растворившаяся в вспышке безликая ведущая.

Бенджи попытался представить взрыв как такую вспышку. В воображении всплыл образ девушки с Парада. Только лицо. Как будто оператор, отвечающий за картинку воображения, взял крупный план. Лицо гейши было неподвижно, не двигался ни один мускул. Лишь зрачки слегка подрагивали. Она пристально смотрела ему в глаза. Всего мгновение, а может быть и целую вечность.

Затем оператор словно «отъехал», дав Бенджи увидеть, как гейша села за стол в новостной студии. Она дышала ровно и глубоко. Чего не скажешь о Бенджи. Его сердцебиение участилось. Мышцы напряглись. А по спине пробежал холодок. Он знал, что произойдет дальше, и не мог этого предотвратить. Хотелось крикнуть: «Уходи оттуда! Не садись за этот стол». Но стенки горла будто слиплись. Слова запутались в диафрагме.

Даже если бы случилось чудо и он смог бы ее предупредить, итог был бы тем же. Бенджи знал это. Знала это и гейша. Она послушно следовала сценарию. Сложив руки перед собой, она с усилием открыла рот и, не успев произнести ни звука, пропала в яркой вспышке, которая сузилась до тонкой горизонтальной линии. А затем полностью растаяла.

Бенджи знал, что она хотела сказать.

НА ДАННЫЙ МОМЕНТ ЭТО ВСЯ ИНФОРМАЦИЯ…

Бенджи итак знал это. Не успев прибыть на новое место, он вляпался в большие неприятности. Самым страшным в этой ситуации была неизвестность. Сложно сказать, чего можно ожидать от этого Северина. Может быть, просто пойти в ближайшее отделение полиции с поднятыми вверх руками?

Бенджи видел его глаза. Черные, топкие, как торфяное болото. Кто знает, сколько таких Бенджи сгинуло в этой пучине? Непохоже на то, что человеку с такими глазами можно попросту сдаться на милость.

– Одевайся. Нужно валить отсюда, – крикнул Панчо и швырнул старое пальто. Оно было серое в крупный рубчик. Такие были в моде в 30-х.

НА ДАННЫЙ МОМЕНТ ЭТО ВСЯ ИНФОРМАЦИЯ… В голове эхом прокатился голос ведущей.

– Я никуда не пойду, – Бенджи достал из мятой пачки сигарету и закурил, машинально сунув дешевую бензиновую зажигалку в боковой карман пиджака, где уже лежал другой металлический предмет.

– Что? – Домингез оскалился. – Ты что, не слышал? Тебя засняли камеры. А значит, они могли заснять с тобой и меня. Я в отличие от тебя есть в базе данных. Найти эту лачугу при желании не составит никакого труда. Полиция может быть здесь с минуты на минуту. Некогда капризничать.

– Я никуда не пойду, – еще тверже повторил Бенджи, обхватывая пальцами рукоять из сандалового дерева.