Илья Шустров - Наблюдения за мёртвыми людьми

– Двадцать пятое мая…– я припомнил кое-что.– Она исчезла в этот самый день.

– Вернее, той самой ночью,– поправила меня мадам Лебединская.

– И что с этого?

Лебединская посмотрела на меня с лёгким недоумением:

– Что же ты, не видишь? Тут ведь напрямую сказано – тебе нужно идти в яблоневую аллею.

– Зачем?– не понял я.– Насколько я понимаю, моя мама потому и пропала, что пошла туда гулять.

– Ты читал не слишком внимательно. Если выйти вовремя, то ничего плохого не случится.

– Но как же понять когда наступит это самое «вовремя»?

– А это уже самому тебе нужно решать,– развела руками мадам. Она откинула прядь иссине чёрных волос со лба и, печально вздохнув, встала на ноги и покинула чердак, оставив меня наедине с противоречивыми мыслями.

Ведь ничего же не произойдёт плохого, если я прогуляюсь по яблоневой аллее ночью? Я прекрасно знаю куда эта аллея выходит. Там нет ничего страшного, никаких чудищ или призраков. Это самые обычные деревья, самая обычная тропа между ними. Но тогда отчего мне становится так жутко, стоит лишь подумать о том, чтобы пройтись там?

Страх этот абсолютно иррационален. Нет ничего плохого в том, чтобы в моменты тяжкой грусти устроить себе променад в сени цветущих яблонь под воскового цвета луной. Прошли года после исчезновения матери. И я до сих пор не знаю что с ней. Быть может она всё ещё жива и начала новую жизнь, сбежав от всех нас. А возможно, что она просто бросилась в реку, или же повстречала кабана в ту ночь. Однако что бы с ней ни случилось, яблоневая аллея точно не является причиной загадочного исчезновения моей несчастной матушки.

Я встал с пола и отряхнул брюки от пыли старого чердака, где не убирались уже несколько лет. Всё-таки я пройдусь по этому таинственному маршруту. Не столько для того чтобы развеять свою грусть, сколько для развенчания несущественных страхов. Таким образом, я смогу ещё и отвлечься от дурных мыслей. Спустившись в коридор, я прислушался.

Смех из залы оживил во мне память о детстве, когда в нашем доме проходили суаре почти каждую неделю. Теперь же Санктум Санкторум принимал гостей только по особым случаям. Что за случай был сегодня? Слишком тяготили одиночество и пустота ветхого дома. Старого, забытого всеми дома, стоявшего за тёмно-зелёными лугами, мрачным, тоскливым лесом и золотистыми полями, где гуляет вольный ветер. А на реке неподалёку резвятся голавли, вылавливают из воздуха мух и, сделав изумительное сальто, ныряют обратно в хрустально чистую воду, разбрасывая тучи брызг.

К этой самой реке, полной широкоротых рыбёх, вела узкая тропа между старых рослых яблонь. Аллею посадили много лет назад, ещё до рождения моей бабушки. Она часто рассказывала маме о том, что связывало её с этими деревьями. Именно там бабушка веселилась. Будучи беззаботной девочкой, она часто бегала между ещё совсем юных и неокрепших деревьев. В этой аллее она читала Тургенева, впервые познала чувственные губы юноши, пока вокруг падали белые лепестки. Этим яблоням моя мама читала любовную лирику Тютчева.

И вот, после стольких лет в эту аллею пойду я. Во власти противоречивых чувств и опостылевших эмоций. Наполненный до краёв неиссякающей тоской по прошлому. Я вышел из дома и оглянулся напоследок назад. Откуда-то в моей голове взялось чёткое убеждение: я не вернусь. С этой несчастной жизнью покончено. Нужно только пройтись в яблоневой аллее… прямо к реке…

На мгновение мне показалось, что в мансарде кто-то стоит и смотрит на меня. Почудились даже черты матери. Но это была мадам Лебединская. Она улыбалась. А лунный свет поблёскивал на слёзах, катившихся по её щекам. Я отвернулся и направился в сад. Посреди великолепного цветника рос раскидистый куст сирени. Запах стоял изумительный. Под нежным сиянием Селены пионы переливались серебряным и лиловым. Ночной ветерок ласкал моё тело. Мне даже захотелось расстегнуть верхние пуговицы рубашки.

К яблоневой аллее вела узенькая тропка между двух громадных кустов роз. Их колкие ветки задевали мою одежду и царапали ладони. Пройдя и это испытание, я наконец оказался перед заветной аллеей. Томная ночная прохлада спускалась на мир, пока я стоял перед старыми яблонями, усыпанными нежно розовыми и белыми лепестками. Сделать всего один шаг – и вот уже начато путешествие из которого я не вернусь.

Сделав глубокий вдох, я направился вглубь аллеи. И тут же все мои страхи развеялись. Мирно покачивающиеся на ветру деревья баюкали мой истосковавшийся разум. Мне вдруг стало спокойно. Похоже, ничего мистического и таинственного в этом променаде нет. Цветущие яблони имеют свойство успокаивать нервы. Это ведь просто деревья, что в них может быть сверхъестественного?

– Привет!

Я вскрикнул. Передо мной стоял мальчик. Очень милый, темноволосый, растрёпанный. Одет он был в белую рубашку с красивым лиловым узором на воротнике и манжетах, бархатную тёмно-синюю жилетку и брюки такого же цвета. Мальчик улыбался и смотрел прямо на меня. Что-то было в его чертах неуловимо-знакомое. Будто бы я встретил друга детства, с которым не виделся уже много лет и который по непонятным причинам не повзрослел.

– Здравствуй,– протянул я.– Что ты делаешь здесь так поздно? Где твои родители?

– Я гуляю,– радостно сообщил он.

– Совсем один?

– Один-одинёшенек.

Внезапно я почувствовал холодок, медленно ползущий вниз по спине. Очередной порыв ветра, на сей раз ощутимо сильный, заставил меня вздрогнуть. Мальчик смотрел прямо мне в глаза, в его взгляде чувствовалось что-то ласковое и родное. Плотные облака закрыли луну, так что вокруг сгустилась темнота. Я огляделся вокруг. Казалась глупой даже сама мысль о том, что здесь может проходить кто-то ещё, кроме меня. Никого и не было кроме странного мальчика.

– Как тебя зовут?– спросил я.– Откуда ты?

– Меня зовут Ушедшее,– ответил он.

В то же мгновение, как мальчик назвал себя, я узнал его и вскрикнул. Передо мной стояло Ушедшее. Моё ушедшее прошлое. Маленький мальчик, которым я был всего лет двенадцать назад. Ушедшее улыбался и слегка покачивался на носках туфель. Тут он наклонил голову на бок и спросил:

– Как ты?

– Мне грустно,– я почувствовал, как по моим щекам катятся слёзы.

– Отчего тебе грустно?

– Я не смогу вернуться назад. В те времена, когда я был таким как ты.

– Это и не нужно. Я всегда буду здесь, в этой яблоневой аллее. Ты можешь приходить сюда и говорить со мной всякий раз когда деревья зацветут,– он ещё долго что-то говорил, успокаивал меня, а потом посмотрел куда-то ввысь и прошептал:

– Тебе пора.

– Куда?

– Обратно в дом. Прочь отсюда.

– Постой,– я схватил Ушедшее за руку,– побудь со мной ещё хотя бы чуть-чуть!