Владимир Власов - Секретные доклады

Затем бросали на пол чурбачок пред ним, гадальный,

И если был благоприятный знак, то оставались

Там на ночь в келье, служившей молельней ей и спальней.

И, переспав, в обратный путь домой все отправлялись,

А через девять месяцев ребёночек рождался,

И женщина его всегда, как дар Будды, любила,

Когда дурной знак был, пост на семь дней ещё продлялся,

И женщина молилась, ночи в келье проводила,

Обычно после этого дети всегда рождались,

И ничего у слуг не вызывало подозренья,

Когда хозяйки их в тех кельях на ночь оставались,

Ведь кельи были заперты, а слуги были в бденье.

Осматривая кельи, ничего не находили,

Ни дырок, ни щелей, кельи закрытыми все были,

Все женщины со слугами молиться приходили,

Которые снаружи ночью двери сторожили.

Такое чудо идти в храм всех женщин заставляло,

Будь то простолюдинок или жён из семей знатных,

Молиться в «Зале, Чадодарственном» . Было немало

Красавиц среди них в самом расцвете лет и статных.

Пожертвований было счесть от женщин невозможно,

И в храме этом царило большое оживленье,

Когда же женщин спрашивали по их возвращенью,

То, отвечая, кое-кто из них смотрел тревожно.

Одни так говорили, что Будда ночью являлся

Во сне с младенцем. А другие видели святого,

А третьи лишь смеялись, у них стыд вдруг проявлялся,

Другие не давали им ответа никакого.

Такие были, что ходить в тот храм переставали,

Клялись другие, что в него ногой больше не ступит,

Подумать если же об этом, то Будды все знали

Слова, что «без страстей лишь очищение наступит».

И он, с желаниями всеми на земле порвавший,

Приносит вдруг младенцев жёнам, в храме появившись,

Он, кто ещё при жизни той безбрачья клятву давший

Вступает с кем-то ночью в связь, от веры отстранившись.

Пустая болтовня! А дело в том, что люди эти

Врачам не верили, Великой Истиной считали

Бесовское ученье, что таили те в секрете

Монахи, прихожанам в это верить предлагали.

Те люди находились в слепоте и заблужденье,

Поэтому и шли в тот храм с желаньем излечиться,

Монахов ум не поддавался в храме просветленью,

Они и пользовались тем, чем можно поживиться.

Под их личинами почтительности и смиренья,

Скрывались лишь распутники в том храме и злодеи,

Лазы устроили в тех кельях для проникновенья,

И ночью проникали к женщинам те лиходеи.

Как колокол всем бил, что часы ночи наступили,

Монахи, зная, что все женщины в их кельях спали,

К ним тайно пробирались, непотребности творили,

Когда ж те просыпались, к ним в объятья попадали,

И было поздно что-то сделать. Страх себя ославить

Мешал им заявить властям на эти преступленья,

Поэтому им приходилось всё, как есть, оставить,

Но больше у них не было желания к моленью.

Они после поста были чисты духом и телом,

Монахи, молодые, в возбуждении толк знали,

Поэтому от них детей все жёны зачинали,

Молчали, чтоб мужья не разбирались с этим делом.

Но были и такие, что по вкусу находили

Ночные приключенья, и попасть в тот храм желали,

Чтоб испытать там удовольствие, подолгу жили,

И после возвращения храм часто посещали.

Такой блуд и разврат в том храме долго продолжались,

И братия, бритоголовая, к нему привыкла,

Но срока наказания грехи все дожидались,

И в небеса весть о тех непотребностях проникла.

Чиновник, новый, получил в уезд тот назначенье

Ван Дань, такой, он, степенью, учёной, обладавши,

Был прозорлив, умён, и нравы все, людские, знавши,

В уезде навести порядок том имел стремленье,

И, заступив на должность, начал наводить порядок,

Исчезли лихоимства, грабежи все прекратились,

Чему все были рады, нравов прекратил упадок,

Не верил в чудеса он, что в том храме проводились.

Он думал: «Если Бодхисаттва чудо всем являет,

Тем женщинам, молящимся, чтобы дитя дождаться,

Зачем тогда ей ночью в этом храме оставаться?

А это значит всё, что братия что-то скрывает».

Решил он, шум не поднимая, в этом разобраться,

Поехал сам в храм, чтобы разузнать о нём на месте.

Располагался храм в горах тот, в живописном месте.

Туда было довольно сложно в горы подниматься,

Но богомольцев было много, очередь стояла,

И женщины, ещё в храм не войдя, уже молились,

Вокруг дам, бывших в паланкинах, прислуга сновали,

Начальника увидев, вдруг там все засуетились.

Приказ дал настоятель в колокол бить, в барабаны,

Ко входу все пришли монахи, на колени встали,

Стояли все и блеяли, как стадные бараны,

Они молились и момента важность понимали.

Начальника уезда паланкин снесли ко храму,

Сошёл на землю он, великолепью удивился,

А настоятель перед ним аж до земли склонился,

Так как боялся, чтобы храм их не подвергся сраму.

Ван Дань Будде возжёг куренья благовоний, свечи,

Свершил поклоны, моля в тайне и надеясь где-то,

Что бог раскрыть поможет тайные чудес секреты,

Провёл сам настоятель его в келью, начав речи

Об их радении на благо храма процветанья.

И гостю, дорогому, чай, душистый предлагая,

Вёл светский разговор о всех людей образованье,

Следя за гостем и его желанья подмечая.

Ван Дань сказал: «Я слышал, чтобы углублять сознанье,

У вас отцы, святые, строго все блюдут запреты

При исполнении обрядов, я ценю старанье.

Их святость, говорят все, выше здесь, чем либо-где-то.

Поскольку много лет царят у вас такие нравы,

Хочу послать высшим властям бумагу с предложеньем,

Чтоб высший чин вы получили, есть на это право,

Так как высокое вы заслужили положенье».

Монах услышал это с радостью и поклонился.

Ван Дань продолжил: «До меня доходят слухи,

Что в храме в святости лик Будды так преобразился,

Что происходят чудеса, им помогают духи,

И будто просьбы исполняются чадорожденья.

Неужто, это – правда»? «Да, – монах ответил скромно, -

Имеем мы придел, где женщины живут укромно,

И получают в дар чад, как богов всех снисхожденье».

– «Какой обет должна блюсти та, что зачать желает? –

Спросил начальник. Тот сказал: «Обета никого,

Особенного, кто не хочет, сутры не читает,

Пусть только молится всего перед ликом святого.

И если женщине знак выпадет благоприятный,

Она на ночь останется в одной из здешних келий,

Моленье ниспошлёт здоровый сон ей, благодатный,

После чего завяжется дитя в прекрасном теле».

– «Удобно ли одной ей ночью в келье оставаться»? -

Спросил Ван Дань. «Вполне удобно и весьма надёжно»! –

Ответил настоятель, – и не будет ей тревожно,

Снаружи дверь кельи слугою будет охраняться.

Никто из посторонних внутрь кельи ведь не проникнет,

Её не только слуги, и монахи охраняют,