Владимир Власов - Секретные доклады

Ведь стражей было много, все оружие имели,

Ван Дань певичек отпустил, сам в город возвращался,

За ним шли арестованные, все на них глядели.

Ван приступил к допросу, вернувшись в управление,

Велел орудия для пытки принести в суд срочно.

Привыкшие к жизни, изнеженной, как и порочной,

Монахи все сознались, чтобы избежать мучений.

Когда были записаны монахов показанья,

Ван Дань, отправив их в тюрьму, стал составлять бумагу

Начальству, чтоб определили всем им наказанье,

Тогда Фо-сян, сидя в тюрьме, решился на отвагу,

И начал обсуждать с монахами план всех спасенья,

Сказал тюремщику Лян Чжи: «С собой не захватили

Мы ничего из денег, так как нас, как есть, схватили,

И здесь у нас нет ни одежды, ни средств прокормленья.

А между тем, в монастыре осталось денег много,

Вот если б вы троих иль четверых нас отпустили,

Сходить бы в монастырь, и не держали б нас всех строго,

Мы вам тогда бы серебром сто лянов заплатили».

У Лян Чжи разгорелись тут глаза от предложенья,

Сказал он: «Нас здесь много, сто лянов ничтожно мало,

За триста лянов я вошёл бы ваше положенье,

Сто лянов – мне, другим – двести, согласье бы настало».

– «Согласен, – тот сказал, – договоритесь же с другими».

Лян Чжи тюремщикам всем рассказал, те согласились,

Когда с тремя пришёл он в монастырь, те поделилась

Деньгами, все довольны были сделками такими.

– «Теперь нам нужно принести в тюрьму наши постели, -

Сказал Фу-сянь тюремщикам, – заплатим мы монетой.

Здесь неудобно спать, мы засыпаем еле-еле,

Не высыпаемся». Те согласились и на это.

Те же четверо вновь в монастырь пошли и неприметно

Ножи, мечи и топоры в постели положили,

Носильщиков наняли, угощенья прихватили,

Оружие в тюрьму попало с ними незаметно.

Вина купили, мяса, пиршество чтобы устроить,

Чтоб опоить тюремщиков, на пир их всех позвали,

Когда те опьянели, то оружие достали,

И стали лестницу, чтобы залезть на стены строить.

А в это время и реляцию Ван Дань составил

Властям, распутав весть клубок грехов монахов, грязный,

Но тут его вдруг посетил предчувствий ряд, ужасный,

Он возле управленья охранение поставил,

Подумав: «А злодеи собрались в одном все месте,

Случись что, с ними же не сладишь, нужно опасаться».

И дал приказ собрать всех стражников с мечами вместе,

Чтоб рядом начеку они могли ночь оставаться.

При первой страже по условному сигналу встали,

Вооружённые все топорами и мечами,

Воинственными криками тюрьму всю оглашали,

Разделались с тюремщиками, заколов ножами,

И выпустили заключённых, распахнув ворота.

И с гиканьем: «Месть! Отомстим»! – на город устремились,

Но тут же им навстречу выступила стражей рота,

А жители, спасая жизнь, в своих домах укрылись.

Бунт был подавлен, были обезглавлены монахи,

Их головы, как тыквы, по земле катались,

А храм сожжён был их, как только улеглись все страхи,

Бунтовщиков тела тайно сожжению придались.

В отосланном Ван Дань властям докладе говорилось:

«Юнчунский Лотосовый храм сожжён за преступленья

Монахов и постыдство то, что вместо наставленья,

Наставником Фо-сянем и монахами творилось:

Желающих иметь детей всех женщин принимали

Они в их храме, погрузившись в похоть и злодейство,

А ночью проникали к ним, и их к греху склоняли

И совершали с ними непотребные все действа:

Держа в грубых объятьях хрупких дев, им говорили,

Что бодхисатвами являются (так представлялись)

С небес спустились к ним, и беззакония творили,

А женщины им верили, прогнать их не решались.

За беззакония монахи смертью поплатились,

Была за мерзости и злодеянья им расплата,

За то, что в одеяние священников рядились,

Их Лотосовый храм сожжён был, как исчадье ада».

Пояснения

1. Деревянный сосуд с дощечками применялся в гадательной практике. В этот цилиндрический сосуд помещали тонкие дощечки, на которые наносились иероглифы и цифры. Сосуд полагалось трясти, пока из него не выпадет дощечка. Номер и знак на ней соответствовал определённому заклинанию в гадательной книге. Подобный способ гадания и сейчас распространён среди некоторых групп населения Дальнего Востока и Юго-Восточной Азиии.

2. Горные Врата (или Врата Пустоты) – образное название буддийского Храма.

Во время «Далеко Идущей Истины» правленья (763-764)

Студент Сунь Кэ жил, на экзаменах он провалился,

Не знал, ему в делах, какое выбрать направленье,

В Лояне (1) временно, одно жильё сняв, поселился.

Раз у пруда принцессы Вэй (2) гулял он, дом приметил,

Который средь красот природных в парке затерялся,

Своим он видом от усадеб чем-то отличался,

К воротам подошёл Сунь, никого из слуг не встретил.

Большой дом был, как будто бы, построен там недавно,

Узнал он от людей, принадлежало то владенье

Известной госпоже Юань из семьи, всем достославной.

Он постучал в ворота, чтоб узнать о поселенье.

Никто на его стук из здания не отозвался,

Во двор у входа хижина стояла, небольшая,

Для посетителей была приёмная, такая,

Сунь отодвинул занавеску, там, войдя, остался.

Через какое-то там время стук дверей раздался,

И вышла девушка во двор, блистая красотою,

Её изящество было, как жемчуг под луною,

И Сунь глядел на её светлый лик и любовался.

И нежная, словно туман между ветвями ивы,

Она проплыла мимо, у цветов остановилась,

Сама, как будто, драгоценный камень, вся светилась,

Букетик орхидей Сунь увидал в руках в дивы.

Тогда подумал он, за нею тайно наблюдая:

«Похоже, дочь домохозяина – эта девица».

Она решила и у лилий вдруг остановиться,

Стихи произнесла там, никого не замечая:

«Цветком ты беззаботным там была ещё когда-то,

Но здесь уже ты не трава. О том напоминает

Синь гор, далёких, с белизной тех облаков, как вата,

И счастье необъятности они лишь сохраняют».

От слов тех, сказанных, лицо её вдруг помрачнело,

И, проходя близ хижины, на ней взгляд задержала,

Как будто что-то неприятное её задело,

Увидев лицо Суня, в дом поспешно убежала.

Потом к нему пришла служанка и его спросила,

Кто он, и почему так поздно к ним визит наносит.

Сказал он, что жильё он ищет и пожить здесь просит,

И он остался бы, если б хозяйка разрешила.

Затем добавил он: «Я приношу ей извиненья,

За то, что я случайно во дворе с ней повстречался,

И напугал, не выйдя к ней, и хижине остался,

Могу ли я питать надежду на её прощенье»?

Служанка всё передала, потом же возвратилась,

Сказав ему: «Вы этим проявили благородство, -

Сказала госпожа, – она, вас видя, устыдилась,