Игорь Морозов - Меченый

В нем был таинственный несгибаемый стержень, дававший терпение, мужество, силу, позволяющий быть победителем во всех тех испытаниях, которые обрушивала на него судьба. Его постоянство могло легко перебороть постоянство Полярной звезды, приучившей небосвод вращаться вокруг себя. Его магнитная стрелка никогда не сбивалась с верного пути.

Варя рядом с Гришей выглядела горным маленьким цветочком, защищенным могучей глыбой из гранита. Небольшого роста, теплый васильковый взгляд. Горделиво голову держала – это ей с фамилией досталось. В девичестве Гордеевой звалась. Ласкова рукой и добродушна сердцем.

Старший сын Николай, серьезный парень. Рассудительный и здоровяк в отца. Леонид был на два года младше. Он был книголюб и книгочей. Санька на четыре года младше Леонида. Балагур и выдумщик отменный. А потом погодки Аня с Витей. Дочь была обласкана судьбой, ну а как иначе, среди оравы пацанов росла. Младший Виктор, тот недавно вырос из пеленок, но уже был мастер говорить и бегать.

Григорий любил реку. Без нее и дня не мог себе представить. Вся его жизнь была связана с рекой. Дом на берегу стоял. Река давала пищу – он рыбачил. В те времена обильно с рыбой было, хоть рукою черпай. Его работа была связана с рекой, почетна, и ответственна, служил он бакенщиком. Забот хватало, участок был приличным, ну как «БеНиЛюкс», не меньше. Обслуживать такой объем не просто, на веслах – то не быстро угребешь, но приходилось, некуда деваться. Он был хозяин на своем участке. Знал все о реке, каждый камень переката, чаек поименно. Где что растет на берегу, где у кого гнездовье, где норы у кого и где, когда, какая рыба будет в эту пору. В реке, как у себя в избушке, все поправит, подлатает, убережет, где надо защитит. Хозяин, одним словом, на реке и дома. Его, конечно, знали все, от мала до велика – ростом статен и в плечах широк, силы не отнимешь, машет каждый день веслом легко, как ложкой деревянной. А поди ж ты супротив течения гребни, попробуй, в лютый холод, в дождь, в любую непогоду.

Обязанность родителей у большинства животных исполнена тогда, когда детеныш становится самостоятельным, до этих пор родители его оберегают, опекают, обучают. Рыба к этому вопросу подходит по-другому. Икру отмечет, и прощайте отпрыски. Выживай, как хочешь. Рыбе некогда. Ждать ей не с руки, когда мальки, подобно другим детям, станут самостоятельны и независимы от мамки. Мало того, у рыб каннибализм довольно сильно развит. Проглатывая соплеменников, они не разбираются, где, чей ребенок. Как-то безалаберно устроен их жестокий мир. Есть, конечно, исключения из правил, но ведь это исключения, их мало.

Природа по-другому позаботилась о рыбах. Рыба воспроизводит свое потомство в виде икры в невиданных количествах, по сотне тысяч штук одной мамашей. Еще одна защита – оболочка. Икринка создана неимоверно стойкой. Давление ей просто нипочем. Если на икринку с метровой высоты сбросить гирю весом в килограмм, икринка уцелеет. Такой изначально прочной оболочки другим животным не дано. Вот только бы икру не съели те же рыбы. Хариус особо падок на икру чужую. За кумжей неотступно следует на нерест. Но кумжа проглотить икру не позволяет, охраняет кладку. Но все равно икра ему перепадает, та, которую течение вымывает из гнезда. Но к нерестовому бугру тайменя хариус не приближается, это ведь не кумжа. С кумжей хариус почти сопоставим в размерах, а значит, не проглотишь хулигана, только отгонять приходится. К тайменьей кладке не подступишься, проглотят еще раньше.

Наш будущий герой был таймешонок. В верховьях Курчума он проклюнулся личинкой из икринки. Потом в малька он превратился. В толпе себе подобных он смешался в кучу. В стае легче укрываться от опасностей, которые поджидают мелкую рыбешку каждый божий день. Поиск корма эффективней в стае, опыта в ней набираться легче. А уроки детства это, несомненно, основа будущего выживания. Выживает самый осторожный и удачливый. Для другой миролюбивой рыбной братии он пока не представлял опасности, сам был еще мал. В этот период вся мелюзга питается личинками и мухами, ну, словом, всяким ширпотребом. Ел он много, жадно, поэтому и рос, конечно, быстро.

Живя в большой стае, он многому научился, многое повидал, стал сообразительным, ума не по годам, по дням набрался. Он понял главное: осторожность позволяет выжить. Почти каждый день кого-то да проглотят. Но ему везло. Ума он набирался быстро.

Детство таймешонка проходило бурно. Повидал немало, и нападение щук и чаек, и бакланов, и даже зимородков. Больше всего его поражала глупость маленькой рыбешки.

В надежде перекусить наш таймешонок перемещался вдоль берега. Он издали увидел странную картину. Две жёлтых палки шлялись по воде на мелководье, поднимая муть немного. Со стороны он разглядел, что это ноги птицы – цапли, которая склонилась над водой, высматривая рыбью мелочь. На муть, которую поднимали лапки птицы, выплывала мелкая и еще глупая рыбешка в надежде в этой взбаламученной воде найти себе пропитание. Этим пользовалась цапля, она резко опускала в воду свой клюв-пинцет и хватала бестолковую рыбешку. Это был урок для нашего героя. Глядя со стороны, он поражался кордебалету глупых мальков, которые так элементарно попадались птице.

– Ну вот, – подумал он, – а если бы я сам, не посмотрев со стороны, сразу же поплыл на эту муть. Тогда бы тоже был проглочен.

Он сделал вывод: «Как бы ты ни был голоден, не стоит торопиться, всегда сначала нужно осмотреться. Осторожность – залог выживания. И это нужно соблюдать, пока не вырасту большим».

К концу первого года жизни таймешонок уже распробовал своих собратьев – рыбью мелочь других пород. Он стал расти быстрее. Незаметно для себя он становился грозным хищником. Его стая поубавилась, тех, кто был не расторопен, съели. Такова судьба и ничего с этим не сделаешь.

Последнее время таймешонок обратил внимание на то, что, заметив его, все мелкие рыбешки разбегаются в разные стороны. Сначала это его немного озадачило, а потом он даже возгордился. Он почувствовал себя страшным и ужасным и чуть не поплатился за это жизнью.

Как-то раз, в пылу охоты, он выскочил к траве, и тут же на него метнулась щука, размером раза в три крупнее. Мускулистое, торпедообразное тело позволило ему совершить молниеносный маневр в сторону. Его молодое, гибкое тело умело извернулось, он заработал хвостом и отскочил в сторонку. Завихрения воды, созданные его хвостом, обмыли морду щуки. Её зубы щелкнули буквально в миллиметре от его хвоста. Резкий щелчок ее зубов резанул слух, как будто нож гильотины, обдув ветром ужаса, врезался в помост. Слух был поцарапан зубом щуки. Бездна пасти проскользнула мимо. Повезло неимоверно. Импульс страха проскочил по телу до самого кончика хвоста.