Игорь Морозов - Меченый

Теперь таймень знал, что ему делать. Он поплыл под берег, прямо к рыбаку. Птицы боялись рыбака и не подлетали близко к берегу. Таймень швырнул полудохлого баклана в стаю, а сам сделал рывок невероятной мощи к рыбаку, туда, где тень от рыбака мелькала на воде. Хоть в руки отдавайся рыбаку, ныряя в котелок с ухою. Но сейчас рыбак – спасение.

Заметив, что рыба догадалась, где спасенье, и плывет к нему, рыбак стал энергичней разгонять ватагу гадких птиц. Он уговаривал тайменя, чтобы тот быстрее плыл к нему.

Стая продолжала наседать в отместку за собрата, который чуть шевеля лапами и разевая рот, глотая воздух, плыл, чуть дыша, по перекату. Теперь тайменю отбиваться было нечем, он выплюнул свой щит-баклана, сбегая от побоища, что было необычно для него. По иронии судьбы таймень плыл к другому своему врагу, плыл к человеку. Но по-другому не поступишь, это шанс спастись. Рыбак старался, глаза ему залило потом, пальцы об катушку сбило до крови. Блесна сверкала в воздухе и разгоняла птиц, противных гадов становилось меньше.

– Что за рыбак, молодчик, добрый, справедливый, – таймень был щедр на похвалу.

Несметная бакланья стая, настоящая орда, почуяв, что таймень уходит, сгущалась возле берега, стараясь без разгона падать в воду. Она кружила, бесновалась уже под берегом, готовясь напасть хором, обрушиться всей тучей, разом смести тайменя вместе с рыбаком.

Защитник не терялся, яростно, остервенело кидал блестящую тяжёлую железку, метя в птицу. Бакланы уворачивались, это затрудняло нападение на рыбу. Таймень почти прижался к берегу, ослаб. Рыбак не растерялся, он стал кричать на птиц и мотать блесной по кругу над головой и над водой, там, где стояла рыба.

– Ну! Ну! Беситесь напоследок, посмотрим, чья возьмет. Поганцы. Нечисть чёрная. Похуже воронья проклятое отродье. Я вам сейчас устрою праздник для желудка. Хлебнете у меня.

Стая набрала для разгона высоту, скучилась так, что небу места было мало, и кубарем катилась вниз к воде, за рыбой. Оглушая криком, свистом крыльев, чёрное облако приближалось к рыбаку и рыбе, ставшими одной командой. Рыбак, не останавливаясь, раскручивал блесну на толстой леске, хлыст удилища из черёмухи был ему подспорьем в этом деле. Тяжёлая блесна с гуденьем разрезала воздух, создавая зону, в которой птице было сложно нападать на рыбу. Но несметная орава все сгущалась, прижимаясь к берегу. Она кружила, бесновалась над водой и рыбой, готовилась обрушиться всем скопом смерти и смести разом непокорного тайменя вместе с рыбаком-защитником. И когда стая набрала для разгона высоту и ринулась вниз, оглушая шумом, словно громом, рыбак расставил шире ноги и прицелился блесной.

– Ну, гады! Не промажу! – выдохнул он из себя.

Он размахнулся что было силы, ощутив на тонком хлыстике удилища нарастающую инерцию блесны, и кинул ввысь в водоворот из тел. Черные лохмотья страха разлетелись, пропуская молнию сверкающей блесны. Вспышка от блесны резанула стаю, птицы разлетелись в стороны, они опять успели увернуться. Блесна на излете шлепнулась в воду.

– Ну, давай скорей, еще, еще давай. Мотай быстрее леску. – Рыбак с остервенением наматывал на катушку леску, окровавленные пальцы скользили, отчего он их сжимал сильнее. Сколько раз он кинул в птиц блесной, со счета давно сбился. – Всё мимо. Верткие заразы.

Рыбак был один, а гадкой неуёмной птицы гвардия без счета и конца. Шапка свалилась с головы, он чуть не затоптал её в порыве битвы. Глаза его налились злобой и метали искры способные разжечь костер из толстых веток. Рыбе доставалось жутко, некуда укрыться. Бакланы с дикой и свирепой силой нападали и клевали крючковатым, острым клювом тело рыбы, стараясь всякий раз попасть в глаза. Вода вокруг бурлила страстью тел и крыльев. Черная напасть не собиралась отступать, призывая мерзкий смрад голодных птиц со всей округи. Смерч из птиц взвивался над рекой столбом как улей, растревоженный медведем. Закручиваясь вихрем, туча птиц разрасталась и густела мраком, а потом опять стала быстро приближаться, ринувшись в последнюю атаку напролом, лавиной.

Рыбак размахнулся что было силы и метнул блесну в самую середину этого мерзкого скопища черной напасти. Искрящаяся на солнце тяжёлая блесна, словно стрела, пронзила тучу, разделив её на части, рассекла её, как острый меч, и ударила в грудь одной из птиц. Облако из перьев разлетелось в стороны, пух полетел, как из подушки. Птица кубарем упала в воду. Баклан упал на воду рядом с рыбой, та её куснула, схватив за шею. Острые клыки и злой рывок оторвали голову у птицы. Тело и голова поплыли отделившись. Вода на перекате разносила кровь и перья.

Стая осознала, что побита, не достать тайменя, и спасалась, разлетаясь дальше по реке. Рыбак был победителем, он кричал ей вслед проклятья, радовался жизни, как мальчишка. Тот, кто охотился за рыбой, стал неожиданно её защитником. Рыбак не стремился к тому, чтобы поймать и съесть рыбу, он её спасал. И спасал удачно, самоотверженно, с какой-то дикой страстью, не похожей на азарт рыболова.

Рыба стояла всего в двух метрах от него, была измотана, изранена и еле шевелила плавниками. Рыбак расчувствовался, он был готов подойти к рыбе и пожалеть её как домашнего кота. Таймень дышал порывисто, часто раздувая жабры. Сердце ещё не остыло после драки и билось, как у борзой собаки после гонки. Несколько перьев застряло на клыках, но он этого даже не замечал. Его ошеломила та развязка, о которой он даже не мечтал. Он был готов смириться с участью, погибнуть, но враг-рыбак пришел на помощь, это было неожиданно, ласкало душу.

– Как поблагодарить его, как выразить признанье? Попасться на крючок? А вдруг как не отпустит с поцелуем и съесть захочет? Вдруг он не тот любитель нежности и благородства страсти? Тогда в чём жизни смысл, зачем спасался? Чем осчастливить рыбака? – гадал таймень.

Таймень подплыл к ногам рыбака поближе и, высунув голову из воды, протянул застрявшие в зубах перья. Пусть будут сувениром схватки и спасенья.

Рыбак, хлюпая ногами по воде, подошел к благодарной рыбе, взял перья и, опустив в воду руки, стал гладить рыбу, провел по тому месту, где жировой плавник и понял – это Меченый. Опять судьба свела его с тайменем. И рыба, вдруг учуяв знакомый запах, поняла, что встреча не случайна – это Гриша.

– Спасибо, друг. Не дал в обиду. Выручил. Помог. Судьба не разлучает нас. Опять ты спас меня. – Таймень вилял хвостом, ну прямо как щеночек. Жабры раздувал. Клыки показывал, как будто улыбался.

– Да, бедолага, мы опять с тобою повстречались. Как я услышал зов твой о подмоге, не пойму? Но всё-таки услышал и пришел. Мы как-то слышим ведь друг друга, а как не знаю. Но я всегда готов на выручку прийти. Ты только позови. Ты можешь даже не кричать, возьми, подумай, я услышу. – Рыбак рукой ласкал тайменя, а тот был рад по своему, как рыба, благодарен.