Игорь Морозов - Меченый

Маленький таймешонок прибился к берегу за Гришиной спиной и замер. Стараясь не шуметь, рыбак подошел к нему и нежно, двумя большими ладонями, как в колыбели, приподнял его.

– Не бойся глупенький. Я тебя не трону. Ведь я же спас тебя.

Успокаивая таймешонка, Гриша встал на колени у кромки берега и опустил рыбу в воду. Пути отхода он прикрыл ладонями. Но это было сделано напрасно, таймешонок не собирался убегать, он чувствовал добро, идущее от рук. Их запах был приятен рыбе.

В это время из кустов вышла Гришина детвора, чумазая и счастливая.

– Батя, что ты здесь делаешь?

– Спасаю рыбу.

– Как это?

– А вот смотрите. – И он им показал красавца.

– Ой, таймешонок!

– Тише, не спугните. Я его сейчас от выдры спас.

– Как это?

Детвора принялась разглядывать бедолагу.

– Пап, смотри, ведь он поранен. Выдра откусила у него жировой плавник и шкурку поцарапала.

– Ну, шкурка это ерунда – затянется. Рыбы крепкие на рану. Ну а плавник не отрастет, теперь он будет плавать без него.

– У него навсегда будет отметина?

– Да. Теперь он стал «Меченый».

– Что значит «меченый»?

– Ну, значит, он теперь с пометкой, чтобы можно было отличить. У всех тайменей есть жировой плавник, а у него не будет.

– Его теперь так будут звать друзья по стае?

– Ну, наверно.

– А можно мы его так тоже будем звать?

– Конечно.

– А он к нам еще приплывет?

– Не знаю. Может быть.

Рыба стояла спокойно, как будто понимая, что говорят о ней. Таймешонок старался запомнить запах рук рыбака. Он знал, что теперь этот запах он не спутает ни с чьим другим, «Меченый» теперь его узнает где угодно. Это был запах его спасителя. Такого не забудешь никогда.

Рыбак задумался: «А какова судьба у этой рыбы будет? Кто еще спасет его? Пока не вырос, много на него угроз свалиться может. Ну а вырастет, то до каких размеров? Сколько лет он проживет? Как жизнь свою закончит? Интересно. Дай бог, еще увидимся мы с ним. Теперь он Меченый, узнаем, если что».

Детвора подтолкнула рыбку на течение. Попрощалась, думая о новой встрече с ним, теперь уже знакомцем, Меченым. Теперь они всегда его сумеют отличить.

К вечеру таймешонок Меченый отыскал на реке свою стаю. Она состояла из таких же по размеру таймешат-одногодок.

– Этот проворный зверек откусил своими острыми зубами мне жировой плавник. А спас меня рыбак, он защитил меня от выдры. Он ее стряхнул с меня и чуть не задушил руками, – этими словами таймешонок закончил свой рассказ о нападении на него выдры своим друзьям по стае.

Сразу у нескольких его дружков вырвалось одно единственное слово: «Меченый». И вся стая хором подхватила это слово, которое впоследствии стало его именем и в воде, и на берегу. А сейчас оно задело его за живое, оскорбило, покоробило. Он кинулся драться, готов был укусить любого, порвать еще не совсем окрепшими зубами. Но тут же, растерялся. Он не знал, на кого накинуться, ведь это слово произносила вся стая.

Вечером, устраиваясь на ночлег, он не мог успокоиться и уснуть. Он все обдумывал, что произошло сегодня. Ранка еще саднила, но уже не так. Рыбы крепкие на рану, у них низкий болевой порог, поэтому эту рану он перенес легко.

Ему было обидно, что он теперь не такой, как все. И тогда он решил, что вырастет и отомстит этому скверному зверьку. Где его найти, он знает. Эту заводь он не забудет никогда. Он понял, что с этим именем ему придется смириться. Да и ладно, не такое уж оно и обидное. Главное, что хвост цел остался. Повезло. А шрамы украшают тайменей, утешил он сам себя. А кто еще утешит, ведь мамы нет. И встреча с ней не сильно-то обрадует, наверно, может проглотить сыночка.

Никто тогда не думал не гадал, о том, что судьбы рыбака и рыбы свяжутся узлом, сплетутся, как коса девицы.

Деревенские звуки рождали мелодию природы, исходящую от земли, реки и солнца, где подпевалами служили петухи, коровы, гуси… Деревья, облака сгущали краски звуков. Ущербный гомон города был здесь неуместен.

Вечерело. Гриша приобнял сына.

– Пойдем, Шурка, тишину послушаем на речке. Заодно проверим закидушки.

– А как это, папа, тишину слушать? Она ведь молчит, значит, ее не слышно.

Григорий задумался: «Малец прав. Как ее услышишь, звуков нет, а слушаешь. Забавно».

Отец с сыном вышли из калитки и неспешно направились к реке. Шаткая земля прибоя раскачивала тело рыбака годами, отработав валкую походку. Знамо дело, издали заметен по походке.

По дороге отец продолжил разговор.

– Тишину послушать – это когда все кругом молчит и думать не мешает. Думать ни о чем и сразу обо всем. Мыслей много прибегает, все роятся, словно пчелы, мельтешат, торопятся куда-то, но среди них есть главные, они, как правило, приходят в тишине. Мысли главные запомнить надо и не упускать. А то получится, напрасно ты сидел и слушал. Подрастешь, и тишина, если будешь ее внимательно слушать, много мудрого, неспешного подскажет.

– Значит, она думать помогает.

– Конечно. Тишина при этом разная бывает. Каждый слушает свою. Для меня наверно, самая настоящая – это та, которую услышишь только на рыбалке. Удочку закинешь. Сядешь. Смотришь на поплавок и молчишь. Вроде как ждешь поклевку, а на самом деле слушаешь тишину и думаешь. Да так задумаешься, что и про удочку забудешь. А потом очнешься – рыба встрепенет тебя поклевкой или, птаха, подлетев, разгонит думы, сменит тему. Здесь на берегу, на речке, так бывает. А вот в море – там совсем другое. Там тебя как будто куполом накроет, а кругом вода, гладкое безмолвие. Тишина, как на дне высохшего колодца, когда сидишь с закрытыми глазами. Некому вспугнуть её. Настоящая тишина к тебе придет с годами, а сейчас ты слишком шустрый для нее.

– А какая она еще бывает?

– Ну, наверно, горя и несчастья. Все шумят вокруг тебя, а ты не слышишь.

– А какая тишина у гор?

– У гор величественная и заоблачная. Как будто кто-то улетел и не вернулся.

– А лесная?

– В лесу она завораживает. Ты все время ждешь кого-то: не то зверушку, не то сказку.

– А в пустыне?

– Тишина пустыни смертоносна. Выжигает мысли солнцем, прячется за горизонт.

– А на кладбище?

– Жуткая и скорбная, однако.

– Ну а в небесах?

– Ангельская.

– А в брюхе у тайменя?

– Я даже не знаю. Спросить у мышки надо. Он её живьем глотает часто.

– А ночная?

– Ой, в ночи бывает всякая. Все зависит от настроения, ситуации и места, где она тебя застала. Самая красивая, наверно, у реки.

– А мы сейчас какую тишину будем слушать?

– Я так думаю, неспешную. Но для этого сначала нужно проверить снасть.

За разговором они пришли к тому месту, где были расставлены закидушки. Они были заброшены прямо с берега. Отец с сыном проверяли их не торопясь, подсаживали червяка, если это требовалось, и закидывали обратно в речку. Осень, начинало подмораживать. Закидушки стояли на налима, поэтому их наживляли на ночь. Днем, если на крючках оставались черви, могла клюнуть и другая рыба, если размер попавшейся рыбешки устраивал как живец, то тогда её насаживали на крючок понадежней и забрасывали уже в расчете поймать на живца хищную рыбу. И вот на одной из закидушек, где стоял живец, забрыкалась хорошая рыбешка. Гриша вытащил на берег таймешонка. Санька подлетел быстрее пули. Интересно. Снял его с крючка.