Виктор Зорин - Русские несказки

Мысли вихрем пронеслись в голове. Может, тень сомнения мелькнула на моём лице, только призрак Василисиной матери глубоко вздохнул, обдав комнату холодом, и протянул прозрачные руки к Ядвиге Карловне, словно желая заключить ненавистную свекровь в объятия. Та зарычала из последних сил, рисуя дрожащими пальцами защитные знаки в воздухе. Но я смотрела только на Василису.

Тонкая нить, связывающая её с матерью, светилась и пульсировала. Сгустки энергии, как солнечные зайчики, бежали от хрупкого тельца девочки к призраку, набирающему силу для решающего рывка. Ни кровинки не осталось на испитом лице с ввалившимися глазницами.

«Она же сейчас умрёт!» – хотела крикнуть я, но из осипшего горла вырвался лишь сдавленный хрип. Две озлобленные ведьмы ничего не замечали вокруг. Для обеих существовала только их ненависть друг к другу. Остальные были лишь послушными куклами в их руках.

Кукла! И я вдруг поняла, что нужно сделать.

Выхватить тряпичную игрушку из рук полуобморочной Василисы оказалось легче лёгкого. На этот раз у неё просто не осталось сил на настоящее сопротивление. Рванувшись к плите, внутри которой всё ещё бушевало колдовское пламя, я распахнула дверцу духовки и швырнула туда иттерму. Синий сполох метнулся мне в лицо, опалив жаром. От пронзительного вопля за спиной заложило уши. Последнее, что я успела сделать перед беспамятством, – подхватить безжизненное тело падчерицы, падающее на кафельный пол…

***

– Я заменил плиту на электрическую. Давно хотел. Газ слишком опасен. Просто чудо, что вы все остались живы.

Голос Ивана долетал как из колодца. Слух ещё до конца не восстановился, и мне приходилось прилагать усилия, чтобы разобрать смысл обращённых ко мне слов. Но главное я услышала: Ядвига Карловна лежит этажом ниже и приходит в себя после инсульта, парализовавшего левую сторону тела и отнявшего речь.

– Как девочки? Василиса? – прошептала я. Кожа на лице всё ещё горела, и шевелить губами было больно.

– С ними всё хорошо. Василиса шьёт новую куклу и без конца спрашивает, когда тебя выпишут из больницы, – улыбнулся Иван и присел на край кровати. – Говорят же: не было бы счастья, да несчастье помогло. И всего-то нужно было девочку хорошенько напугать, а не тратиться на слишком умных специалистов. А вы как? – и он положил руку мне на живот.

Я тоже хотела улыбнуться, но не смогла. Лишь скорчила жалкую гримасу и сжала руку мужа. Врачи заверили, что с ребёнком всё в порядке и нашему здоровью больше ничто не угрожает. Впрочем, я и без их консультаций всё уже знала.

– Так мальчик или девочка? – спросил Иван, заглянув мне в глаза.

– Дочка.

Иван тихонько вздохнул.

– Как назовём? Выбрала имя?

Я покосилась на тряпичную куклу, которая сидела на тумбочке у кровати и смотрела на нас с мужем новыми пуговичными глазами.

– Катя. Назовём её Катя, – прошептала я и закрыла глаза.

Эту поразительную историю я услышал на дне рождения моей сестры. Точнее, перед официальным застольем. Однажды я случайно прибыл в гости на час раньше назначенного времени, а хозяева обрадовались, что я смогу развлечь другого родственника до прибытия всех приглашённых.

Сестра отвела меня в небольшую комнату с оранжевыми осенними занавесками и представила гостю. Мой новый знакомый оказался дядей её мужа и попросил называть по-простому – Сан Санычем, но человеком он был непростым, подполковником ФСБ на пенсии. Он внимательно рассмотрел меня, прежде чем пожать руку, и хищно улыбнулся. Встретив его на улице, я бы ни за что не подумал, что он из органов, но ведь такими и должны быть бойцы невидимого фронта. При небольшом росте он имел помятое лицо с жёсткими глазами-щёлками, ёршик серых усов и привычку изредка поводить головой влево-вправо, отчего казалось, что он опасается слежки. В гости он пришёл в свободных серых брюках, в двубортном пиджаке с одной пуговицей и почему-то в коричневом галстуке.

Сестра предупредила, что мужнин дядя – инвалид и останется только до прихода большой компании. Такой вариант меня устраивал, поэтому я сразу взял быка за рога и попросил его рассказать какой-нибудь занимательный случай из практики. Собеседник удобно расположился в кожаном кресле, а я устроился напротив него на диване. Скажу откровенно, что о событиях, приключившихся с ним, мне не доводилось читать даже в книгах.

***

Сан Саныч был одним из ведущих специалистов в отделе, занимавшемся противодействием промышленному шпионажу. Секретные разработки, военные изобретения, важные объекты и тому подобное. Если местная охрана оказывалась в глубокой луже или даже по другую сторону бытия, расследование передавалось в Госбезопасность.

Поступивший в РУВД сигнал о чрезвычайном происшествии сперва восприняли как обычную уголовщину, однако начальник Сан Саныча, суровый желчный полковник Фланов, сумел по своим каналам навести справки и выяснил, что убит изобретатель-фантазёр Луцкий. «Изобретатель» в их отделе было ключевым словом: даже если при жизни он изобрёл бесполезную отколупку Дятлова, приходилось проверять, нет ли здесь государственных интересов. И Сан Саныч отправился на место преступления.

Шестидесятисемилетний пенсионер Яков Петрович Луцкий жил на улице Ольги Форш, 17, на восьмом этаже с видом на стадион. Он сидел у самого окна в кресле, словно в последние минуты жизни собирался полюбоваться зеленью за окном. В таком виде его обнаружила вернувшаяся из «Северного универсама» домработница: он был задушен собственным галстуком – вишнёвым, с шагающими туда-сюда фигурками древних египтян.

Домработница, которую звали Лидия Захаровна Метчик, сильно испугалась, впервые увидав перед собой удавленного человека, тем более – человека хорошо ей знакомого. Смотреть на изобретателя и вправду было тяжело: впившийся в шею галстук с египтянами, багровое лицо, выпученные глаза, вывалившийся язык и мокрые пятна слюны на белоснежной рубашке. Чтобы успокоить женщину, Сан Саныч находчиво предложил ей выпить хозяйский «Мартини», слегка разбавив его апельсиновым соком. Он убедил напуганную женщину, что это лучшее в мире успокоительное.

Прибывшие на вызов домработницы полицейские кое-что успели установить, но передача дела ФСБ не вызвала у них никакого сопротивления. Кабинет, в котором задушили Луцкого, был заставлен книжными стеллажами. Возле письменного стола с компьютером и принтером стоял старый напольный сейф, а прямо на нём располагался глубокий шарообразный аквариум, в котором плавал огромный белый вуалехвост с красным пятном на загривке. Сейфовый ключ, по словам домработницы, существовал в единственном экземпляре, и он исчез. Пропал и мобильный телефон убитого: это говорило о том, что номер для связи с убийцей мог остаться в памяти мобильника.