Валерий Туманов - Блаженство кротких

Сообразив, что происходит нечто страшное, он бросился, увязая ногами в песке. Несколько человек кинулись в сторону колесниц и в кругу суетящихся образовалась прореха.

Голова царя покоилась на ногах его дяди, вельможи Эйе, сидевшего на песке. Царь был слишком бледен. Распахнутые глаза временами щурились, а тело пробивало мелкой дрожью.

– Успокойся повелитель. Отчего так неистово бьётся твоё сердце? Великий Атон посылает тебе ещё один знак. – Эйе пытался скрыть волнение, – Вслушайся. Ты единственный, кто может услышать.

На алебастровом лице фараона проскользнула тень улыбки. – Звук большой воды утих навсегда.

– Тяжела твоя ноша. Ты устал, и мрачные мысли одолевают тебя. Ты услышишь знак в другой раз. Он всегда приходил нежданно.

Эхнатон слабо улыбнулся, как растворяющаяся в рассветных лучах звезда. Его голос был едва различим на фоне утренних шорохов, – Это и есть знак. Знак Атона. Знак истечения времени.

Тучный Эйе тяжко опускал плетёные сандалии в белую пыль узкой горной дороги. После долгого молчания, он сказал:

– Когда Атон изъявлял свою волю, фараон слышал голос большой воды.

Дорога к царской усыпальнице вдоль ущелья по руслу вади была проложена недавно, и на скорую руку. Ноги Эйе отвыкли от ходьбы и плохо слушались, а временами он спотыкался, хватаясь толстыми пальцами за руку посла. Шесть километров растянулись в четыре часа пути – единственного, что Эйе должен был одолеть пешком.

Встречный ветер сносил пыльные клубы к нескончаемой траурной процессии. Они шли первыми в людской цепи, вслед за драпированным голубой тканью паланкином нового земного бога – фараона Семнех-Ка-Ра. А впереди, двадцатиногим кораблём плыли погребальные дроги, гружёные золотым саркофагом Эхнатона.

Извилистая дорога медленно поднималась вверх и завершилась утоптанной широкой площадкой. Пыльные дроги стали напротив чернеющей дыры в холмистом песчанике.

– Голос большой воды когда-то привёл фараона сюда, где не найти даже костей шакала. – Эйе жадно хватал горячий воздух, – Такова воля Атона. – Он вскинул ладони к нещадному полуденному солнцу, затем вытер потное лицо жёлтым платком. Поморщившись от едкой пыли, скосил взгляд на внимательно слушавшего посла, – Когда строился великий город, место для царской гробницы было там, – он указал пальцем в сторону Ахетатона, – На откосе скалы южного некрополя.

Эйе, как и всякий знатный египтянин, всю жизнь готовящий место своего погребения, туманно улыбнулся с налётом зависти, – Оттуда, как на ладони виден город. И большой изгиб Реки. И остров с зелёными нивами. И всё это – в золотом свете заката. Разве можно возжелать лучшего места для усыпальницы?

Он тяжко вздохнул и обвёл суровым взглядом безжизненный пейзаж ущелья с зазубринами холмов, продуваемых раскалёнными ветрами.

Гиблое место , – подумал Хануфа, и спросил, пользуясь откровенностью божественного отца, – А откуда он, этот голос воды?

Эйе впился маленькими влажными глазками и пару минут смотрел молча. Хануфа поёжился, решив, что спросил лишнего, затронув щекотливую тему. Ему, чужестранцу, лучше бы держать язык за зубами. Но Эйе ответил.

– Голос падающей воды он слышал с детства. А с ним приходили судороги и озноб. В раннем детстве звук был особенно силён. Он катался по полу и кричал, затыкая уши руками. Но звук был в голове. Родители призвали лучших лекарей. Его лечили, но тщетно. Тогда я. – Он ткнул себя в грудь пухлым пальцем, – Я первый распознал в его припадках знак богов. Мне не поверил даже его отец. Только мать юного Аменхотепа, – он снова пересёкся взглядом с послом, – Тогда его ещё звали Аменхотеп.

Хануфа согласно кивнул. Эйе продолжил, немного отдышавшись, – Так вот, только сестра моя, царица Тийи, поверила, и то не сразу. С годами наследник понял, что этот знак шлёт ему Атон. – Эйе умолк, задумавшись о чём-то. – А в последние годы звук стал стихать. Он был, но становился тише и мягче, словно порог божественной реки снижался со временем, и река усмиряла свой ход. А за два дня до этого… он сказал мне… но я не поверил, – лицо его свело глубокими морщинами, глаза помутнели, – Вернее, я не мог позволить себе поверить. …И не верить не мог, – он смахнул слезу высохшим на ветру платком, – Он был так молод. Я молился и надеялся на милость Атона.

Тут Эйе осмотрелся по сторонам, и оставил посла, завидев второй паланкин, только что поставленный четырьмя эфиопами.

Из-за отброшенного полога показалась юная царица Меритатон и черноволосый мальчик с утончённым лицом. Грузный коротышка Эйе, широко улыбаясь, распростёр руки навстречу бегущему внуку – наследному принцу Тутанхатону.

Положение Эйе при дворе не изменилось, так как на трон сел его второй племянник. Не изменится оно и через пару лет, когда, сменив имя в угоду вернувшим былую власть жрецам Амона, на трон взойдёт его девятилетний внук Тутанхамон.

Пока Хануфа взирал на окружавшую суету – рабочих, затаскивающих саркофаг в скалу, бритоголовых жрецов Атона, чинно воздающих молитву, его никак не отпускал вопрос, который так или иначе задавал себе каждый участник церемонии.

Почему фараон обрёл пристанище именно здесь, в столь ужасающе гиблом месте?

До ответа оставалось три тысячи триста лет. И находился он далеко на севере, где хлестали песчаный берег волны холодного моря, а широкая река несла воды огромного озера в узкую бухту морского залива.

И не было еще имён ни у озера, ни у реки, ни у залива.

А были ветер, вода, песок, да смолистые прибрежные сосны.

Элька потянулась сладко и похотливо. Перекатилась к лежавшему на спине Сергею. Он тихо шепнул, – Эля, всё, я пас. Ты выжала меня, как тюбик.

Она презрительно ткнула пальцем в плечо. – Слабак!

Сергей повернулся, и широко улыбаясь, вопросительно уставился в упор. Скорчив рожицу, она помотала носом и перевернулась на спину. Спать не хотелось никому. Также, как и остального. Элька вытянула руки за голову, подцепив ногтями складку дивана.

– Слушай, выжатый тюбик, а давай в выходные сходим в театр? Или в оперу.

– Лучше в театр.

– Замётано. Только я выбираю.

Затем долго молчали. Копавшийся в сознании червь не давал Сергею уснуть. Бессонницы начались со смертью лодочника.

Свои! Что может быть хуже? Как отследить? Доступ к базе имеет половина тех, кто в ментовских погонах, плюс следаки, плюс прокурорские, плюс… плюс… Бесполезно. Хрен отследишь.

Эльку же в последнее время угнетало чувство тревоги, какой-то подспудной нарастающей опасности.

Эти странные расследования. Как чемодан без ручки. Или не чемодан, а ящик. …Ящик Пандоры. Фу ты!

Изгоняя глупые мысли, она жутко захотела помочь, взять на себя хоть ничтожную часть тяжкого бремени Сергея.