Яна Демидович - Тёмное трио

Крест отмахнулся, постаравшись переключить ход мыслей. Ковровая дорожка мягко пружинила под ногами – будто по траве идёшь. В саду, что любила мама.

Крест сжал зубы крепче.

Он побежал бы к ней! Ластился бы, как бездомный щенок! Прибежал бы к ней первым делом!

Но первым делом всегда оставался отец.

Отец . Гадкое, хуже матерного, слово.

Но ничего, ничего. Как там говорят хитрые бизнесмены? С утра пораньше нужно съесть лягушку, то есть сделать самое трудное и противное дело. А там уж всё пойдёт как по маслу…

Крест спустился в холл и почти лоб в лоб столкнулся с тощим человечком, что спешил навстречу.

– Кристиан Кириллович!

«Адольф Гитлерович!» – мгновенно окрысился внутренний голос.

– Здрасьте, – холодно приветствовал Крест.

Врачишка подобострастно улыбнулся, залебезил сладким голоском. Мол, как вы повзрослели, возмужали и тэ пэ…

Чернявый, низенький, он до ужаса напоминал фюрера своими усами щёточкой. Имея степень доктора наук и массу всевозможных наград, врач этот издавна был домашним лекарем семьи Краснобородовых. Именно он и его команда чинили сломанную игрушку-жену после всех её бед. И, разумеется, держали язык за зубами. Ведь платили им отменно.

«Сволочь. Продажная шкура», – с тяжёлой яростью подумал Крест. Поставил мысленную пометку: «Ввести нового перса. Ввести – и прибить». И, надменно кивнув, быстрым шагом двинулся дальше.

Казалось, из столовой тянуло серой. Смрадный тяжкий запах драл ноздри, точно стальные крюки.

Крест вдохнул и выдохнул.

Нервы. Глюки. Враньё.

Улыбку пошире, взгляд ангелочка.

«Вперёд, Крест».

– Доброе утро, папа!

Белозубый ответный оскал. И осечка:

– Доб…

Похоже, с улыбкой вышел перебор: кожа натянулась так, что багровая корка лопнула. Губу защипало, потекла кровь.

– Кристиан! Что за…

– Всё о'кей, пап. Чуток зацепили, подрался вчера. Ерунда, царапка.

– Ерунда?

– Угу. Я всех побил.

Отец, привставший было со стула, медленно опустился обратно. В нордической синеве его глаз промелькнула гордость.

Ещё бы. Единственный сын. Любимчик.

Наследник .

…Что боится и ненавидит его. Всеми фибрами души.

Обманщик. Притворщик.

Крест сел по правую руку от отца. Служанка тут же принесла завтрак: яичница с беконом, фасоль в томатном соусе, жареные шампиньоны и сосиски, треугольные тосты – полный комплект. Всё, что входило в понятие «традиционный английский завтрак». Белки для настоящего мужчины. Чтобы он был сильным, крепким.

Стоит ли говорить, что Креста от этой еды воротило?

Набивая такими завтраками желудок, он с трудом досиживал до конца «беседы» и бежал к себе – скорей вытошнить всё в унитаз.

Крест считал себя вегетарианцем, как мама. Вот только ему свои предпочтения приходилось скрывать: пользуясь интернет-магазинами, втихаря заказывать себе желанную еду и прятать её в комнате, в мини-холодильнике.

Крест вонзил вилку в сосиску, полосатую от гриля. Укусил, прожевал. Проглотил. Отец же – румяный, как Санта-Клаус, – уписывал недожаренный бифштекс. Кровь, сочась из мяса, застывала в уголках его рта и холёной, модной бороде – шедевре местного барбер-шопа.

«Краснобород, Кровавобород… Классно развлёкся ночью, да?»

Крест представил, как вонзает вилку в отцовскую ладонь. С размаху, так, чтоб до упора. Услышал крик демонической зверюги, наконец-то ощутившей боль…

Глаз дёрнуло нервным тиком.

Крест проглотил больше нужного и закашлялся, поперхнувшись. Лапища отца немедленно застучала по его спине, а в глазах зажглось беспокойство.

– Всё, хватит, па… Всё – кха-кха – пучком…

– В порядке? Уверен? Хорошо.

Отец утёр губы салфеткой и вонзил взгляд в лицо Креста. Опять посмотрел на его раненую губу и нахмурился.

«Сейчас будет пытать про драку».

За молчаливым завтраком всегда следовал допрос: как дела в школе, как отношения с одноклассниками, какие планы на будущее… А не хочешь ли ты съездить ко мне на работу? К делу приобщиться, что да как? Вновь глянуть на семейный бизнес, м?

Особый интерес для отца представляла школа. Почти каждая беседа начиналась с неё. Мол, правильный ли ты сделал выбор, сынок? И каждый раз, твёрдо глядя в синие, как у него самого, глаза, глуша ненависть, Крест отвечал: «Да».

Ведь это была именно его идея: перевестись в обычную гос школу под маминой фамилией, паспорт сменить ради этого. Носить шмотки без фирменного лейбла, не использовать ультрамодные гаджеты. Учиться выживать в непривычных условиях, адаптироваться. Становиться сильнее.

Отец уважал силу. Он был этой самой силой. И Кресту всё же удалось его уговорить.

О своей ненависти к мажорам, что сорили деньгами и поливали грязью всех, кто отличался от них, Крест, конечно же, не упомянул.

Теперь второй год он корчил из себя нищего, хотя был принцем. И ему это нравилось. Так он мог хоть на какое-то время забыть то, кто он есть, и кем порождён…

Отец спрашивал, послушный сын – отвечал. Стараясь не смотреть на рыжую гриву, от которой в комиксе шёл едкий дымок. На тёмную россыпь веснушек на широком, с крупной челюстью, лице.

Крест бы многое отдал, чтобы внешне походить на мать. Однажды даже хотел перекраситься, но вовремя передумал, испугавшись, что так может навредить ей. Ведь Краснобород взбесится. Сто процентов выйдет из себя.

Краснобород, что назвал его дурацким именем «Кристиан».

Уже лет десять, с сознательного возраста, сын звал себя по-другому. Не только из-за оккупантов-веснушек, что, засев на щеках и носу с переносицей, образовывали на его физиономии крест. Нет.

Краснобородов-младший знал: он до конца жизни будет нести свой крест. До последнего вздоха воевать с отцом.

Только вот пока война эта была скрытой. Холодной.

– Что ж, время – деньги, – наконец, сказал отец и бросил взгляд на дорогущие часы, сверкавшие на запястье.

Желудок Креста сделал кульбит. Ещё чуть-чуть – и свободен!

Сегодня было воскресенье. Но это не мешало трудоголику-отцу пахать в своё удовольствие и дома, и на работе. Руководителем он был деспотичным. Подчинённые прыгали перед ним на задних лапках и без всяких бунтов прибегали трудиться по выходным. Крест знал это хорошо.

Но не успел он выйти в холл, не успел сорваться на бег – как грянул звонок в дверь.

Крест невольно обернулся к парадному входу.

«Кого ещё черти принесли?»

И чуть не застонал в голос, когда дворецкий впустил гостя, и в дом, блестя зубами, ступила Паучиха.

– Ки-и-индер! Привет, детка!

Крест мысленно ругнулся. От сюрприза даже тошнота прошла.

«Влип ты. Угодил в паутину, Крестик…»

– Ну-с, киндер, как дела? – бодро осведомилась гостья. Обвела его лицо цепким взглядом и присвистнула. – А с губой у нас что? Из-за девушки подрался?