Яна Демидович - Тёмное трио

Алёнка это, неспящая в час ночи. Проснулась, захотела попить водички, пошла в коридор.

На маму напоролась.

Которая стоит у двери в туалет и пальцами по стенке водит. И не отзывается, как лунатик.

А потом…

Она повернулась-таки к Алёнке. Да так, что та чуть в пижаму не напрудила. Почудилось, что глаза её, как у Волан-де-Морта, красным блеснули. А лицо белое-белое.

Алёнка взвизгнула, в комнату свою – шмыг. И замок закрыла, как не делала никогда.

А мама у двери теперь стоит. И шуршит, и стучит, и скребётся зачем-то.

«Гарри Поттера на ночь пересмотрела», – решил тогда Туман. Однако скорей пошёл домой. Тем более, что пропащую бабульку действительно, только что, нашла другая команда.

…У Алёнкиной комнаты никого не было.

Туман прошёлся по квартире, остановился у маминой спальни. Дверь была приоткрыта. Тихо как мышь заглянул внутрь…

Очертания мамы на кровати. Всё в норме, всё как обычно.

Туман хмыкнул.

«Ну, фантазёрка…»

Подошёл к двери сестры и постучал.

– Кто?

– Дед Пихто. Я это, открывай.

Алёнка, сопя, открыла.

Но не успел Туман войти в комнату, не успел даже улыбнуться, как лампочка в коридоре лопнула. И из коридорной тьмы, позади, выстрелила рука. Вцепилась в лицо Тумана, словно лицехват из фильма про «Чужих».

Пронзительный Алёнкин визг.

Туман вывернулся из захвата.

– Мам, ты чего?!

Вместо ответа хрупкая фигурка отскочила – и с воплем бросилась на него.

Туман заполучил тогда уйму царапин и синяков. Алёнка, что по его команде опять заперлась в комнате, сидела у двери и ревела белугой. А он всё пытался спеленать собственную мать. Удерживал руки, изо всех сил стараясь не навредить ей, с полным ощущением, что мама с ума сошла.

«Это стресс, стресс… Это всё из-за папы. Она успокоится!» – отчаянно думал Туман, затаскивая маму, связанную бельевой верёвкой, в комнату.

Кое-как бросив её на кровать, дрожащий Туман встал рядом.

«Скорую… надо скорую вызвать!»

Но, стоило ему достать телефон, как мама издала странный хрип и замолчала. Взгляд её приобрёл осмысленное выражение.

– Ваня? Это… это что такое?

Нормальная мама. Нормальные глаза.

– Как это понимать?

…Мама не поверила им. Ни капельки.

Хмуря брови, говорила: «Что за ерунда! Ничего не помню, не было такого, спала я просто! Ты чем лицо исцарапал?»

«Мам, это ты… я хотел скорую…»

«Скорую?! – взвизгнула мама. – Не смей!..»

И он не посмел.

Дня три всё было тихо. А на четвёртый приступ случился снова. Поздним вечером, ближе к десяти.

Все приступы с тех пор начинались примерно с этого времени, а прекращались под утро.

Так и появилась Мать-и-Мачеха.

На утро мама ничего не помнила. Бодро, как обычно, готовила завтрак, с аппетитом ела любимые конфеты, чмокала детей… Да только Алёнка теперь ёжилась от поцелуев. Требовала, чтобы Туман заплетал косички, и старалась поменьше попадаться маме на глаза.

Мама не понимала, в чём дело. Туман же не знал, что делать.

Попробовал уговорить её на поход к психологу. Ну, виртуальный хотя бы, онлайн, чтобы поговорить о папе, рассказать о своих страхах… быть может, так ей станет легче… Мама же, услышав это предложение, оскорбилась до глубины души. Заявила, что она нормальная, всяким мозгоправам не верит, и не разговаривала с сыном два дня.

Она не помнила ничего, что с ней происходило. А происходило раздвоение личности, страшные дела.

Теперь почти каждые три-четыре дня всё повторялось по новой. Бывали, правда, и затишья: на день, неделю, две недели однажды… Но Туман уже приобрёл привычку: прятал под вечер, пока мать не видит, всё острое, колющее, режущее и запирался в одной комнате с Алёнкой. Когда мама была в порядке, объяснял это тем, что одна Алёнка боится. Типа монстр в её комнате, под кроватью. Воображаемый. Даже, якобы из-за монстра, дополнительные замки в двери установил.

Мама хмыкала и не возражала. Не зная, что сама этим монстром является.

Так и жили. Адаптировались.

Видимо, стресс ударил и в голову Тумана: он адаптировался к ситуации, а не решил проблему.

Однажды Туман всё же решился записать крики Мачехи на диктофон, купить и расставить по комнатам мини-камеры, чтобы заснять то, что происходит. Но все попытки его пошли прахом: диктофонная запись вышла ужасной – сплошь помехи, а камеры успели заснять лишь краткое, мутное мелькание силуэта в ночи. Техника оказалась явно некачественной, однако, поразмыслив ещё, Туман отказался от новых попыток добыть доказательства. Представил мамино лицо, когда она увидит и услышит всё, что происходит с ней во время приступа. Ведь она наверняка придёт в ужас и тогда… Туман не знал, что будет. Переживёт ли мамино сердце такое потрясение? Или она решит, что ей и правда нужно лечиться, сообщит обо всём в больницу и в социальные службы, и их разлучат? Что будет со всеми ними? Ведь папы нет, других родных – тоже, а они с Алёнкой ещё несовершеннолетние…

По той же причине Туман отказался от идеи пригласить кого-нибудь из знакомых волонтёров, чтобы тот переночевал у них, став свидетелем, или тётю Аню, мамину подружку из другого дома. Никто не знал, что творится у них в семье: квартиры сверху и снизу пустовали, а соседи на их площадке – бабки-дедки, «божьи одуванчики» – были настолько глухими, что не слышали ночные крики.

Выходило, что нужно ждать. Просто ждать и надеяться, что пройдёт какое-то время – и мама исцелится, станет такой, как прежде. Что разрушительное действие стресса, разрыва с любимым когда-то мужем, испарится, как страшный сон.

Туман запрещал Алёнке рассказывать кому-либо, что происходит в их семье. Играл в молчанку, а точнее – в героя. Он всерьёз считал, что у него «комплекс Гарри Поттера»: жажда спасать всех и вся. Кошек и собак бездомных – приносить не домой (у мамы аллергия), а соседям и приютам. Старичкам беспомощным на улице помогать, искать потерявшихся детей. Волонтёрить постоянно.

А теперь вот и маму спасать. Переносить её в кровать под утро, порой переодевать в ночнушку, как маленькую. Наводить порядок в комнатах, где Мачеха, не добравшись до детей, крушила в ярости обстановку, возвращать на место вилки и ножи на кухне.

Делать вид, что не было ничего.

И как-то переживать угрюмые взгляды Алёнки, которая молча обвиняла его в том, что он, старший, ничего не может с этим сделать. Просто плывёт по течению.

А Туман не мог по-другому. Не представлял, что будет, если маму заберут в психушку, навсегда. Что тогда с ним и Алёнкой будет? Опекунов им назначат, приёмных родителей?..

Или, что намного хуже, медики найдут в маме какой-нибудь феномен и примутся ставить на ней опыты. Она же не выдержит там, с её-то фобиями.

Лучше уж так. Пока справляются.