Самара Мо - Биф Веллингтон, или На..й готовку

– Я услышал глухой удар. Такой, знаешь, как если бы что-то упало на пол, и пошёл посмотреть.

Он отодвинулся, и я увидела на деревянных досках птицу. Её довольно большое для вороны черное тело трепыхалось в предсмертных судорогах, а клюв то и дело открывался, пытаясь вдохнуть, но по виду птица эта давно уже была мертва. Местами лысая, с дырками в разлагавшемся теле. Кожи на её голове не наблюдалось вовсе, но она всё равно подёргивала лапками в тщетных попытках приподняться.

– Ты чувствуешь запах? – спросила я мальчика.

Должно было пахнуть гнилью или кровью, или затхлостью от пыльного чердака, но пахло землёй. «Свежим влажным черноземом, который бывает на кладбищах», – только и успела подумать, ведь совсем недавно вдыхала в себя подобный аромат.

– Отойди! – крикнула я мальчонке, но покрытая землёй рука уже схватила его за ступню.

Она появилась из темноты угла, из-под вороха тряпок. Она подстерегала его. Не хотела спугнуть. Мне даже в голову не пришло, что это за рука, как она могла оказаться на чердаке и где, к чертям собачьим, остальное тело. Но рука вцепилась в мальчика крепко и принялась тянуть его в темноту образовавшегося за ней провала. Он заверещал так сильно, словно впервые в жизни испытал страх. Не могу сказать, почему кинулась на помощь, но бросила коробку на пол и схватилась за ржавый топор, что принесла вместе с гвоздодёром просто на всякий случай, и принялась рубить ту руку со всей возможной силой. Что-то в том тёмном углу сначала чавкнуло, а потом охнуло, когда отсечённая по локоть конечность упала на пол.

– Оставь её! – строго приказала я пацану. – Быстро с чердака. Мы и так тут задержались.

Когда мы кое-как спустились, мальчонку потряхивало от нескончаемых конвульсий, как будто что-то поселилось внутри и терзало, не находя выхода наружу. Я глядела на подёргивавшегося юнца и представляла тысячи бабочек, исчезнувших из своих деревянных рамок, а затем превратившихся в пыль.

«Теперь они внутри него», – почему-то думала я. Несмотря на всю абсурдность подобного предположения, почему-то верила, что это не так уж и далеко от истины. Верила, потому как в рамочки они так и не вернулись. Я даже на всякий случай сфотографировала их, пустые прямоугольники, висевшие вдоль стен. Был момент, когда я подумала, что неплохо было бы вообще поснимать их и сжечь прямо посреди гостиной, устроив большой пылающий костёр, в котором сгорела бы и я, но так и не решилась.

Всё чаще до меня доносилось приглушённое бормотание и непрекращающийся стук зубов. Кажется, Артур замерзал, но это вовсе не мешало ему действовать мне на нервы, пока я изучала бабкины тетрадки, в которых, впрочем, не было ничего интересного. Лишь описания трав, фаз луны и, естественно, насекомых, обитавших в округе. Пока мне не попался ни один ритуал. Вообще ничего важного, что могло бы помочь. Но тетрадей в коробке оставалось ещё много. Рано опускать руки.

– Два утёнка. Два. К водной глади спешат. Точно глади? Почему они так долго добираются до пруда? Почему не замечают лису? Лису? Да, возможно. Глупые утята. Уф, Буф. Так, кажется, их звали? Или это я их так назвал? Надо будет спросить у женщины. А может, был третий? Может, будет? Тогда где же он? Не помню. Глупые утята. Зачем сбежали от мамы? Зачем рвутся в пасть к лисе? Точно! К лисе. Или в конце всё же не лиса? Тогда кто же? Надо вспомнить. Надо дождаться женщину. Она напомнит, что с ними дальше случилось. Они вдвоём идут к пруду. Холодно. Ярко светит луна. Скалится лиса.

Иногда он прерывался и смотрел куда-то, сосредоточившись на одной точке. Разговаривал приглушенно, обращаясь к кому-то, но я не видела никого.

«Там действительно кто-то есть? – размышляла я, поглядывая время от времени на него. – Или пацан выдумывает, чтобы напугать меня?» Не хотелось думать, что общается он с кем-то из тех людей, что окружали нас в видении под крышей из глицинии, но мысли такие приходили в голову всё чаще. Я отгоняла их от себя, опасаясь, что способна призвать кого-то ещё из мира мёртвых. Но терзало меня не только это. Ни разу в жизни ещё я не испытывала столь всепоглощающее чувство голода, которое всё возрастало во мне с тех пор, как я выудила на свет божий эту проклятую книгу.

– Вот паршивая старуха! Эй, малец, признавайся, ты знал, что она разграбила кухню? Выкинула вообще всё. Буфеты, полки, на которых раньше стояли крупы, холодильник. Везде пусто. Вот ведь стерва, чтоб её! Уму непостижимо, померла уж как пять дней назад, а всё продолжает гадить, – крикнула я, выходя из кухни.

Когда разум помутился от голода настолько, что уже не могла соображать, что именно читаю в старых бабулиных записях, я отправилась на кухню в поисках пропитания, но, к удивлению своему, обнаружила, что бабка перед смертью изрядно потрудилась, выбросив всё, чем можно было бы утолить голод.

«Да, как, чёрт побери, я этого не заметила? – кляла себя я на чём свет стоит. – Ведь же заходила на кухню в последний день её мирской жизни. Ну да. И что увидела? Лужу крови, расплывавшуюся по столу, от размороженного мяса, очистки от лука, пустую упаковку от грибов. На полки даже не посмотрела. Не заглянула в холодильник. Да и зачем мне это нужно было? Тот день был насыщен событиями, потому я и не обратила внимания на отсутствующие продукты. А потом что? Потом я ходила в придорожное кафе. Пошла туда впервые в жизни. Ела то, что не готовила для меня тётя. И да, мне это понравилось, если не считать косых взглядов обслуживающего персонала. Я ела и думала, о чём же они все шепчутся, так ведь? Да.

Ладно, допустим, я не заходила на кухню всё это время и совершенно не предполагала, что у меня возникнет такая необходимость, но как же не заметила доверху набитые мусорные баки? Потому что вряд ли бабка могла утащить продукты куда-то ещё, да и не в том она была возрасте, чтобы таскать такие тяжести. К тому же, вероятно, она тогда уже знала, что выбрасывать их далеко не обязательно. Да и зачем, ведь я не могу покинуть дом.

Я прильнула руками и лбом к окну, выходившему в сторону калитки, и тут же увидела два рядом стоявших бака. Крышка одного из них была раскрыта, ветром, вероятнее всего, а на верху его топталась собака, сжимавшая в пасти здоровенный кусок мяса. Похоже, псина размышляла над тем, как же ей спуститься, не потеряв при этом добычу, ведь на земле её ждали ещё две голодных шавки. Одна из них усердно вылизывала контейнер, если не ошибаюсь, один из тех вместительных, в которых тётя любила приносить лазанью или картофельную запеканку. Вторая же напряжённо следила за тем псом, что сидел наверху бака.

Всё точно. Сомнений быть не могло, старая скинула продукты в баки, но их оказалось не много. Плотно закрытой крышки вполне хватило, чтобы я не заметила подвоха. Да и чтобы стала делать, даже если бы заметила? Вряд ли сообразила бы закупить что-то впрок, ведь не знала же, в какой ситуации окажусь. Со злости я ударила кулаком по стеклу. Оно задрожало, завибрировало, но не разбилось.