Мирра Мерецкая - Птица, убившая меня

– Сложно! – почти выкрикнул Макс. – Я не рисую по заказу, это само собой происходит!

– Ну так ты попробуй подключить это само. Все будет отлично! – Дементьев высвободился из захвата и пошел по коридору, насвистывая. Максим остался стоять. Он думал над словами друга – ему не хотелось рисовать вот так, по принуждению, это казалось кощунством и чем-то противоестественным.

Максим вздохнул и решил все-таки попытаться выполнить поручение, хотя он сомневался в успехе и тем более в том, что его рисунок понравится кому-либо.

Максим долго бродил по весенним улочкам, смотрел на прохожих, старался заглянуть в окна первых этажей, чтобы увидеть настоящую семейную жизнь, ощутить хотя бы так тепло дома и домашний уют. Домой ему идти совершенно не хотелось. Там темно, пусто и одиноко. Макс снова погрузился в печальные думы. Весенний день уже не казался таким ярким, люди на улицах перестали быть милыми – теперь все они казались Максу злыми и завистливыми, все хотели задеть и уколоть странного одинокого парня, шатающегося по улицам. Птица умиротворяюще расправила крылья.

Максим пришел домой, когда окончательно стемнело. Он разулся и прошел в свою комнату. Есть не хотелось, спать тоже.

Максим поставил мольберт посреди комнаты, укрепил на нем лист бумаги, взял в руки кисть и принялся рисовать.

Он сразу понял, что все идет не так: пальцы казались неуклюжими, линии неровными и безвольными, никакой гармонии и красоты не было в рисунке. Максим порвал работу и укрепил на мольберте чистый лист.

В тщетных попытках создать хоть что-то стоящее прошло несколько часов. Обессиленный Максим упал в кресло. Его злила неспособность что-то нарисовать, бесил свет, раздражал запах красок. Парень вскочил и, не заботясь о тишине, в сердцах пнул мольберт. Деревянная конструкция завалилась набок. Макс снова сел в кресло, закрыл глаза и откинулся на спинку.

Максиму снилась война, но не те героические подвиги, которые показывают в фильмах, а война тяжелая, грязная, кровавая, наполненная чувством безысходности и одиночества.

Максим встал и поставил мольберт. Он, словно еще находясь во сне, начал рисовать. К нему вернулось знакомое ощущение зуда в кончиках пальцев, мозг в очередной раз дал волю рукам. Максим рисовал – теперь он чувствовал, что все будет как надо. Линии ложились ровно там, куда нужно, мазки стали уверенными и четкими. Максим писал картину. Это уже не был просто рисунок, это была картина. Вдохновение пришло к парню, оно вырывалось из него через пальцы, втекало в кисть и оставалось на холсте.

Максим не помнил, как лег в кровать, но проснулся он ровно по будильнику, будто и не было бессонной ночи. Парень сложил картину в тубус и вышел из дома.

Путь до школы Макс пролетел за несколько минут. Он не ощущал асфальта под ногами, будто летел по воздуху. Его все еще жгло ночное чувство вдохновения, пальцы еще ощущали зуд творчества.

Максим зашел в здание и направился прямиком к стенду, куда Маргарита еще вчера поместила все материалы для газеты. В центре стенда оставалось место для рисунка – именно туда Максим и прикрепил свою картину. Он отошел на несколько шагов, чтобы еще раз убедиться, что прикрепил картину ровно, и остался доволен.

За пятнадцать минут до первого урока Максим сидел в классе и боролся со сном. Все-таки бессонная ночь дала о себе знать. Уже через полудрему он расслышал какой-то гул из коридора. Максим встал и пошел посмотреть – возле стенгазеты собралась приличная толпа школьников, все тыкали пальцами и о чем-то переговаривались. Парня резануло неприятное воспоминание – примерно такая же толпа стояла возле объявления о танцах, на которые он так и не попал вместе с Лизой.

– Максим, что же это? – сквозь толпу к нему пробиралась Маргарита Павловна, за ней следом шла директриса, и по выражению ее лица Максим понял, что неприятностей ему не избежать.

– Максим! Как это называется? – Маргарита держала в руках картину.

– Название я еще не придумал, – сказал Макс.

– Повежливее, молодой человек! – холодный голос Степаниды одернул Макса.

– Я предупреждал, что вам не понравится, – тихо сказал Макс и опустил голову.

– Ко мне в кабинет оба, – резко сказала директриса, развернулась на каблуках и быстро пошла к себе.

Максим и Маргарита Павловна последовали за ней. Макс снова почувствовал себя диковинным – на него снова пялилась половина школы.

***

– Ну ты дал, Малевич! – Дементьев сочувственно сжал плечо Макса. – Кто ж знал, что твое вдохновение потянет тебя на чернуху! Ну вот сложно было нарисовать геройского солдата в окопе?

– Сложно! – Макс говорил на повышенных тонах. – Я пытался всю ночь, но ничего не вышло! А это… это пришло само! Это именно то, о чем говорила Марго, – картина с душой!

– Да уж, мощно вышло, – Дементьев глянул на экран смартфона, и по его лицу пробежала тень, – даже не по себе становится. Хотя выставлять такое в школе – это, конечно, перебор.

– Это ты виноват! – зло сказал Максим.

– Каюсь, грешен, – Сашка выглядел расстроенным. – Не думал я, что тебя туда уведет!

После тяжелого разговора с директором школы и выяснения отношений Максиму было плохо. Он хотел скрыться от всех, убежать далеко и не появляться больше в этой школе никогда. Маргарите тоже влетело за то, что она не проконтролировала своего ученика. Выговоры влепили обоим.

– Я готов искупить свою вину, – в голосе Дементьева слышалась загадочность. – После последнего экзамена завалимся ко мне. Я достал кое-что интересное – тебе понравится! Говорят, для художников полезно. Отметим, так сказать, очередной возрастной рубеж!

– Не хочу, – Максим не смотрел на приятеля, – дома лучше посижу. Надоело куда-то ходить.

– Ну, как хочешь, – легко согласился Сашка. – Если что, ты знаешь, куда звонить.

***

Экзамены пролетели быстро. Максим не задумывался об оценках, поэтому со спокойной совестью получал свои тройки.

После инцидента с картиной парень чувствовал себя совсем неуютно: ему казалось, что в него тыкают пальцами, а стоит ему отвернуться, начинают шушукаться за спиной. Поэтому он старался прийти на экзамен, как можно быстрее получить оценку и сбежать из школы.

Так было и в последний день перед каникулами. Стояла неимоверная жара, все окна в классе были распахнуты, но это нисколько не спасало.

Максим взял билет, быстро прочитал, подготовился и ответил кое-как на вопросы.

Все. Трояк получен, в школу можно не ходить три месяца. Это радовало Макса, но его огорчала перспектива торчать столько времени дома – вот уж где ему совсем не хотелось находиться, так это наедине с матерью.

– Ну что, Малевич, надумал? – Дементьев тоже не особо утруждался в учебе и, получив свою тройку, быстро выскочил из класса. – Сегодня у меня!