Мирра Мерецкая - Птица, убившая меня

Дементьев долго разглядывал рисунок, задумчиво всматривался в темные воды и одинокий силуэт на фоне заката.

– Знаешь, это очень классно, – Саша понизил голос почти до шёпота. – Не знаю почему, но мне стало холодно и одиноко. Это очень мощно!

Максим стоял молча. Ему не нравилось, что кто-то смотрит на его рисунки, он ощущал себя будто под микроскопом, словно кто-то чужой влез к нему в душу и наследил грязными башмаками. Птица на груди Макса довольно распушила перья.

– Отдай ее мне, – вдруг тихо попросил Сашка.

– Зачем? – Макс опешил от такой просьбы. – Это ж так, мазня.

– Мне она нравится, – Сашка не мог оторвать от картины взгляд. – Ну, не хочешь отдавать – продай!

– В смысле продай? – Максим опешил еще больше, он потер кулаком нос и часто заморгал.

– Ну ты тупой, друг! Продай, говорю! Я тебе – деньги, ты мне – картину, – Сашка достал из кармана купюру и положил на комод. – Вот, видишь, ничего страшного.

Дементьев встал и подошел к окну, чтобы рассмотреть рисунок при дневном свете, но по пути неудачно зацепил стул с наваленной на него одеждой, споткнулся и чуть было не рухнул на пол, но удержался в последний момент. Вместо Дементьева на пол рухнул стул – все вещи разлетелись по комнате. Сашка громко рассмеялся, а Максим не успел предупредить друга о том, что шуметь нельзя.

Дементьев не успел до конца отсмеяться, как в комнату влетела мама Макса.

– Я тебе сколько раз говорила, чтобы не шумел? – сразу налетела она на сына, не обращая внимания на присутствие постороннего в комнате.

– Извини, мам, – Макс наклонил голову и старался не смотреть на мать.

– Добрый день. Нас, кажется, не представили? – вклинился в разгорающуюся перебранку Дементьев. – Александр Сергеевич! – Сашка немного наклонил голову, приветствуя маму друга.

– Да хоть кто, – неприязненно посмотрела на парня женщина. – Я пытаюсь отдохнуть, а вы тут шумите!

– Верно. Это я виноват, приношу свои извинения, – Дементьев снова немного поклонился. – Я должен загладить вину! Да, кстати, я пришел не с пустыми руками.

Сашка порылся в рюкзаке и достал оттуда небольшой цилиндр.

– Вот, это вам! – Сашка вручил Маме Макса цилиндр, и обалдевший от происходящего Макс понял, что это бутылка коллекционного коньяка из запасов Дементьева старшего.

– Как мило, что у моего охламона такие вежливые друзья, – мама сразу же сменила гнев на милость и улыбнулась Сашке. – Анна Денисовна, – она протянула Дементьеву руку и тот вежливо пожал ее. – Ну вы играйте, мальчики, а я пока вам что-нибудь приготовлю! Приятно познакомиться, Саша, – сказала она Дементьеву и вышла из комнаты.

– Приятно познакомиться? Приготовлю? – Максим ошарашенно провел ладонью по лицу.

– Учись, старик! Вот так надо обращаться с людьми, – Дементьев поднял стул и снова взгромоздил на него кучу вещей, – к каждому подход нужен! Так что, картина моя?

– Конечно, – Максим все не мог прийти в себя – настолько он отвык от приятного и вежливого общения матери, – и деньги забери.

– Ну нет! Художник, может, и должен быть голодным, но не настолько же! – Дементьев улыбнулся Максиму.

Сашка просидел у Макса до поздней ночи, болтал о том о сём и совсем не хотел уходить.

Наконец, закрыв дверь за неугомонным другом, Макс взглянул на часы – третий час ночи. Глаза слипались, в животе урчало. Максим пошел на кухню. На столе стояла пустая бутылка коньяка, пустой пузатый стакан, пахло алкоголем, не стиранной одеждой и табаком.

– Ну да, «приготовлю что-нибудь», – Максим вздохнул и пошел в свою комнату, чтобы хоть немного поспать перед новым днем.

***

Проходили дни, недели, месяцы и годы. Максим рос, росла птица, росло чувство пустоты и одиночества. Птица взяла себе большую власть над поведением и мыслями Макса. Он не мог ни с кем общаться – птица протестовала. Любое общение заканчивалось на двух-трех фразах. Максим старательно отделял себя от класса, ото всех людей. Чем старше он становился, тем меньше у него было желания общаться с кем бы то ни было. Оставались только алкогольные вечера у Дементьева и картины. Макс много рисовал – в комнате уже не оставалось свободного места для рисунков. Некоторые покупал Дементьев, но Максу казалось, что тот делает это просто из жалости, а может быть, он так желал унизить Максима. В конце концов, Максу стало все равно – он просто ходил в школу, рисовал, но чаще пил, стараясь утопить одиночество в алкоголе.

Однажды в погожий майский день, когда Макс учился в девятом классе, Маргарита Павловна пришла в класс в отличном настроении:

– Ребята, я знаю, впереди экзамены и вы все напряженно к ним готовитесь, – на задней парте саркастически хмыкнул Дементьев, – но школьная жизнь – это не только учеба и экзамены. Нашему классу поручили оформить стенгазету, посвященную празднованию победы в Великой Отечественной Войне. Это очень ответственное и интересное задание! Я думаю, мы с ним блестяще справимся! – очередной саркастический смешок Дементьева потонул в общем возмущенном гуле.

Девятый класс, по уши загруженный уроками и подготовкой к экзаменам, не был в восторге от идеи своей классной руководительницы. Все понимали, что заниматься этим будет некогда, но переломить энтузиазм Марго было не в силах ребят.

– Я уже подготовила статьи и очерки на эту тему, – Маргарита Павловна, словно не замечая унылых лиц учеников, продолжала радостно щебетать. – Нам нужен плакат или картина, чтобы красочно оформить стенд. Кто-нибудь из вас рисует?

Максим вжал голову в плечи и старался стать еще более незаметным, чем обычно.

– А то! – голос Дементьева резанул Максу уши. – Авдеев рисует, причем шикарно!

Максим ощутил, как весь класс уставился на него, словно он был какой-то диковинкой или экзотическим животным.

– Это правда? Как здорово! – Марго была в восторге. – Максим, сможешь нарисовать что-то для нашей стенгазеты?

– Сможет, сможет! – Дементьев взял на себя роль переговорщика.

– Вам не понравится, – тихо сказал Максим.

– Что-что? – не расслышала учительница.

– Вам не понравится, – сказал Макс громче.

– Глупости какие! Главное – рисовать с душой, а если где-то не так профессионально будет, то это неважно! – Маргарита Павловна отвернулась от Макса и уже рассказывала о чем-то другом.

Максим сидел, опустив голову, – ему не нравилось всеобщее внимание и то, что Дементьев так его подставил.

– Ну и на фига ты это сделал? – Максим припер Сашку к стенке, благо рост уже позволял, – за последний год Макс вытянулся и теперь был выше своего приятеля на полголовы.

– Спокойно, Малевич! – Дементьев поднял руки. – Сколько можно сидеть в своем панцире? Пора показаться миру! Тебе сложно, что ли?