Леонид Бабанский - Практика соприкосновений

– Мама. Дай мне, пожалуйста, шестьдесят рублей.

Тут мама действительно испугалась, даже побледнела.

– Так, – сказала она, – что случилось?

– Да ничего пока, – проговорил я очень грустно. – Понимаешь, хочу я, мама, мотороллер купить.

– Ещё не легче, – сказала мама, начиная приходить в себя. – Зачем он тебе?

– Ну, как зачем… Ездить.

– Куда ты ездить собираешься?

– Да как куда, мама, – спросил я с глубокой укоризной. – На дачу! Машины у нас пока нет, и неизвестно, когда будет. А я просто не могу больше смотреть, как ты сама привозишь на трамвае по две авоськи с яблоками.

Мама удивилась:

– Надо же – раньше мог, а теперь не можешь. Нет, чтобы просто со мной взять, да и поехать, и просто помочь. Неужели трудно? Трамвай до самой дачи ходит, в чём проблема?

– Ну, не до самой дачи, а с пересадкой. Да ведь не об этом речь, мама! Гараж горит!

– Как горит? Что, правда, пожар?

– Мама, какой пожар… Это в переносном смысле. Народ к нашему гаражу присматривается. Ну, интерес проявляет. И это вы с отцом как бы не замечаете.

– Чего там замечать? У отца есть машина.

– Конечно. Только соседи так не считают. Они думают, что машина должна стоять в гараже. Если она есть. А если её нету, значит, она есть в каком-то другом месте. И в другом гараже!

– Пусть думают, что хотят. У нас документы.

– Так и у меня тоже! Вот, посмотри…

Я предъявил маме новенькие корочки. Это были мотоциклетные права.

– Да когда ты успел? – опять удивилась мама.

– А чего особенного? Месяц занятий и небольшой экзамен.

– И сколько стоит?

– Недорого. Четырнадцать рублей.

– Откуда такие деньги?

– Накопил постепенно. А как накопил – так пошёл и сдал.

– Молодец… Ну, даёшь… Ни с кем не советуешься…

– Так, мама… Все сдают на права, и я вместе с ними. Что особенного? Ну, так как насчёт денег?

– Никак. Никаких мотоциклов. Ты мне живой нужен. И здоровый. Видишь, какие дороги? Видишь, как народ ездит? А с отцом ты пробовал на эту тему разговаривать?

– Да что отец… как ты скажешь, так и будет. Ему мотороллер не мешает.

– Я всё сказала. Ни мотороллеров, ни мотоциклов. Вот на машину заработаешь, тогда и купим.

– Мама, – произнёс я, будто бы находясь в тоске. – Тогда совсем плохо дело. За гараж воевать придётся.

– Отвоюем. Тут у нас с отцом есть опыт. Страну отвоевали, гараж как-нибудь спасём, не беспокойся.

– Я в этом не сомневаюсь. Тут ещё одна есть маленькая заковыка.

Мама напряглась.

– Ну-ну. Какая заковыка?

– Да вот, записался я в парашютный кружок. Ну, как бы, в секцию.

– В парашютный!? – вскричала мама. – А кто тебе разрешил? А ты у кого-нибудь спросился?

– Там бесплатно, чего спрашиваться. Потом, я же большой, сама так считаешь.

Про парашютную секцию я сказал потому, что это была чистая правда. Я к текущему моменту отзанимался в секции уже две недели под руководством милейшей парашютистки, мастера спорта. Всё шло хорошо, пока наша инструкторша не привела нас в спортклуб. Теория окончилась, нам вручили настоящий парашют марки «ПД-47» и предложили разобрать его и вновь собрать. И тут я вздрогнул душой и телом.

Парашют находился в рюкзаке и никакого кольца для открывания не имел. Зато он имел верёвку, цепляющуюся к самолёту. Верёвка сама открывала ранец, вытягивала и сдёргивала с парашюта чехол, парашют вытягивался в тряпичную колбасу, открывались маленькие боковые карманы, после чего теоретически расправлялся основной купол. А сам прыгун к этому процессу ни малейшего отношения не имел. То есть, если чехол с парашюта оказался не сорван – лети, Лёша, дальше сам. В указанном направлении. Когда мы открыли ранец и вытянули купол из чехла, перед нашим взором на полу оказалась огромнейшая, ни разу не стиранная тряпка с таким количеством строп, которые, на первый взгляд, никак не могли не перепутаться в воздухе. Мой энтузиазм подтаял, поскольку вся эта перкалево-верёвочная конструкция пока не вызывала ощущения её надёжности и моей при этом безопасности.

Вот и мама обеспокоилась:

– Да какой ты большой! Да ты ещё никакой! Да ты меня в гроб загонишь, вот потом будешь большой. Твоя задача сейчас – школу закончить и в институт поступить. А ты решил ерундой заняться.

– Это, мама, не ерунда. Если не попаду в институт, то попаду в армию. Но я хоть как-то должен быть к армии готов? Хоть по автотранспортной части, хоть по воздушно-десантной. Это всё-таки…

– Ты бы лучше к институту готовился, а не к армии! Мы с армией решим вопрос, тебя куда попало не пошлют. А институт – дело тонкое. Кто тебя возьмёт, с десантной подготовкой…

– Правильно, а с автомоторной возьмут. В политех!

– Ты, что… в самом деле будешь прыгать?

– А почему нет? Все прыгают, и ничего… И я прыгну. Я уже прыгал, ну, в парке, с парашютной вышки. Вообще, ничего страшного.

– В парке… С вышки…И когда у тебя эти… прыжки?

– Да… через две недели.

– Скажи, Лёша… Ты не с ума сошёл?

– Нет, мама. Просто вырос.

Разговор на том и окончился. Я о нём уж и забыл, когда вдруг, через некоторое время, мама подошла ко мне с очень серьёзным лицом и положила на стол тонкую пачку денег.

– Лёша, – сказала мама, – только при одном условии. Никаких прыжков. Обещаешь?

– Обещаю, мама, – сказал я и выполнил своё слово. Я прикоснулся к парашюту в последний раз, собрал его как можно аккуратней и положил на полку. Но небо я видел – с крыла стоящего на земле самолёта. И считаю себя с тех пор теоретически готовым. Ко многому, не только к прыжкам.

Конечно, я купил мотороллер. Правда, не очень новый, у знакомого пацана, который никак не мог от него избавиться. С виду симпатичный, нигде не побитый, даже с документами. Главное – заводился и ездил. Я внимательно почитал инструкцию, научился разбирать его и собирать, а вскоре – кто бы мог подумать – освоил дорогу до нашего садового участка, часто ездил туда, а позади меня, на заднем сиденье, находилась молодая моя мама. И ей со мной было совсем не страшно.

А чего было бояться – ведь она не знала технические характеристики нашего транспортного средства. Например, оно имело такую конструктивную особенность, что двигатель висел отчасти сбоку, справа от центральной продольной линии. И по этой печальной причине новый мотороллер двигался в норме с креном 1,5 градуса, а не новый побольше, градуса 3. Значит, с учётом такого обстоятельства, езда на этом средстве требовала от водителя особенного чутья и, можно сказать, циркового изящества, что не всегда было возможно соблюсти. Потому, приходилось падать. Кстати, падать с мотороллера оказалось довольно удобно, с мотоцикла хуже. Пацаны рассказывали. Тем не менее, бывало, из дома уезжаешь в приличных брюках, а приезжаешь в каких-то кружевах вместо штанов. Потому у нас, молодых мотолюбителей, завелись такие правила: собираешься ехать на мотороллере – надевай, что похуже. Падение будет. Это – правило первое. Второе правило – никогда не сталкивайся с трамваем – он бьёт как поезд. Третье правило гласило: если хочешь остановиться – останови сначала того, кто едет за тобой. Посигналь ему, помаши, что ли… То есть привлеки к себе внимание, иначе можешь улететь очень далеко. И, вообще, знай всегда, кто у тебя слева, кто справа, кто спереди, кто сзади, и кто у тебя есть в данную секунду со всех сторон. Ну, кое-что со мной в движении случалось, кое-что могло случиться, но, когда я вёз свою маму – мы с ней будто были окружены некоей защитной оболочкой. И ни разу, никогда не было у нас такого случая, чтобы мама испугалась или разочаровалась бы в смысле такого удачного самодвижущегося приобретения.