Александр Архипов - Зазеркалье

Чарльз закашлялся и открыл глаза. По ощущениям Чарльз не спал, а выплывал из глубокого моря печали.

– Наконец-то! – буркнул Эжен.

– Боже! – уставшим голосом молился Чарльз.

– Тише, тише, – успокаивали все, держа юношу в постели.

– Что? Как вы выбрались?

– Успокойся, ты разве не помнишь, как поднялся на второй этаж?

Нортон не ответил. Он погрузился в себя, блуждая глазами.

– Да… Да… Что-то… Точно, зеркало, – ответил Чарльз, – мой отец… Он жив…

– Нет, Чарльз, тебя обманули! – сказал Эжен. – Твоего отца задушили, твои подозрения не были ложными, но ты ошибся насчет нас.

– Так кто же поднял руку на него? – прослезился юноша.

– Это неизвестно, мы бы выяснили, но ты сидел в кабинете отца все эти дни. Только там мы можем узнать тайну, – сказал Грир.

– Может мы признаемся? – предложил мальчишка.

Остальные вздохнули, не зная, как подобрать слова, будто скрывали нечто серьезнее, чем убийство Вернона Нортона.

– Знаешь, Чарльз, иногда мир кажется совсем иным и пугающим, – начал Эжен, – для тебя это прозвучит странно, но мы не настоящие…

– Эжен не лжет, – подхватил слуга.

– Кто вы? – спросил Чарльз.

– Никто, – ответили все хором.

– Откуда вы?

– Из ниоткуда.

Растерянный Чарльз путался в их признаниях. Подобные ответы возмутили юношу.

– Для начала мы назовем свои имена, а ты вспомнишь нас, – предложил Филипп и первым назвал свое имя, – Меня зовут Этан… Я – авантюрист из Лондона эпохи Карла 1. Вслед встал Эжен.

– Меня зовут Эжен Барбье, я мушкетер из роты де Тревиля.

– Я – Эжен, мой друг взял мое имя, – улыбнулся мальчишка.

Все взглянули на Грира.

– Я Данте, Данте Алигьери, я тот, кто прошел Ад, Чистилище, Рай. Герой повести твоего отца. В голове Чарльза завертелись фантастические идеи. Слуг связывало одна деталь: они созданы его отцом. Перед ним стоят главные герои его знаменитых романов: Эжен Барбье – герой приключенческого романа «Тайна Людовика», Этан – герой фантастического романа «Феникс». Жан – герой исторического романа «Парижане». Данте Алигьери – герой повести «Жизнь Данте».

– После того, что я увидел в папином кабинете, скорее, поверю вам.

– Оказалось это куда проще, – вздохнул с облегчением Эжен.

– На как вы появились здесь?

– Это все из-за зеркала, – пояснил Этан, – все произошло в прошлом году, именно в эти дни. Мы помним, как уставших до смерти распределили нас по комнатам. Я помню вспышки…

– Меня нашли пьяным у лестницы, – засмеялся Эжен, – в конце романа я напился и в таком состоянии посетил ваш мир. А моего коня нашли неподалеку от сада.

– Я единственный, кто находился в более отчетливом сознании, – с гордостью сказал Данте, – я вышел из Рая и попал к вам, но перед этим меня ослепила вспышка.

– Зато наш Жан спал в конюшне, – указал на мальчишку Этан. – Вот так странно мы появились в твоем доме.

Слуги Чарльза оставили одного в спальне. Юноша Воображал себя сумасшедшим Бедлама. Голова мутилась от блуждающих картин перед глазами: пестрый цвета окрашивали убранство комнаты, искажались картины на стенах, стены косились. Ни сон, ни явь, а дурачество разума. Персонажи книг соприкоснулись с действительностью.

Мысли юноши швырялись от одной крайности сумасбродства к другой. Сознание Чарльза рисовало сцену со встречей с мистикой зеркала, и будил слезы бедного сына, который с трудом смирился со смертью отца. Юноша ощутил слабость своей личности и беспомощность положения.

– Что делать? – спрашивал Чарльз в пустой комнате. – Я сошел с ума, фантазии добили меня, надо избавиться от рукописей и забыть об отце.

Обескураженный юноша взял свечу и вышел в пустой и прохладный коридор с молчаливыми портретами на стенах.

Свеча освещала написанные лица на холстах. Чарльз заметил, что люди смотрят на него рисованными глазами; вместо обычного взгляда в него сцепились искаженные злобой существа, утратившие человеческие черты.

Испуганный юноша оторвался от зрелища и уставился в дальний непроглядный край коридора. До кабинета отца осталось двадцать шагов. Однако вместо двадцати шагов Чарльз прошагал сорок, а потом еще пятьдесят.

Скопившийся воск свечки попадал на ковер и босые ноги Чарльза. Он шел по нескончаемому пути.

Портреты исчезли, двери захлопнулись, стены надрывно и со скрипом теснились, словно влюбленные. Чарльз никогда не страдал от клаустрофобии, но оказавшись в ловушке, в груди затрепетало сердце и прерывистое дыхание наводило панику. Руки задрожали. В комнате запахло сыростью и гнилью. С потолка падали капли. Стены прижимали беднягу с четырех сторон.

Чарльз испустил страшный крик. Свеча упала, оставив юношу в гробовой темноте.

Объятый тьмой юноша ощупывал стены. Он звал слуг и отца. Он не мог пошевелить руками. Вместо криков из глотки доносились хрипы, силы Чарльза иссякли, и он не потерял сознание.

В течение трех ночей Данте, Этан, Эжен и Жан дежурили у постели юноши. Они не забудут, как выбежали на крики Чарльза, бившегося в тряске на полу коридора.

Юноша не просыпался. Обливаясь потом, он время от времени бредил о призраках, стенах, которые его не сдавили.

– Если он не очнется, то помрет! – сказал Жак, придерживая Чарльза в постели, не давая ему упасть.

– Я не знаю, что будет, – пожимал плечами Данте.

– Видимо, это зеркало свело с ума, – предполагал Этан, – после встречи с ним он явно не в себе. У Зазеркалья странная логика.

Чарльз чувствовал себя изможденным. После пережитого ужаса его донимали голоса, бормотавшие нескладные фразы.

– Воды, – вырвалось у Чарльза.

Эжен поднес к губам Чарльза стакан воды, придерживая промокшую от жара голову. Когда силы оставляли юношу, он вновь погружался в забытье.

– Он что-то говорил? – спросил Данте.

– Просил воды, завтра он очнется, вот увидишь!

– Наивный. Зазеркалье никого просто так не отпускает.

– Что поделать, мне не суждено измениться, как и тебе. Вернон Нортон написал нас такими, какими мы являемся. Я – наивный, ты – холодный, Этан – сентиментальный, Жан – пугливый.

На следующий день обитателей дома всполошил радостная новость.

– Он проснулся! – раздался голос Этана в коридоре.

Юноша всматривался в окружение, узнавая комнату и лица своих сиделок. Данте и Этан принялись его кормить и поить, чтобы больной вернул себе бодрость. Эжен ему рассказывал, что произошло за время отсутствия.

– Твоего отца похоронили неподалеку, врач тоже посещал тебя.

Питался Чарльз прямо в постели с подноса.

– Что со мной произошло?

– Мы ничего тебе сказать не можем, нашли тебя лежащего в коридоре, – говорил теперь за всех Данте.

– Сколько дней прошло?

– Неделя, я надеялся, что не выкарабкаешься.