Верука Соль - Ловушка для демона

Там, далеко, там, откуда он бежал, за чёрными деревьями, к небу взвивались огненные смерчи. Все потоки пламени, которому он позволил разгореться и сожрать самое совершенное его творение, самый главный его труд – все эти жадные багряные змеи по велению какой – то невероятной силы оторвались от земли и устремились в необъятную небесную тьму. Они танцевали над полем, рассыпали искры, сближались, ведомые необъяснимым магнетизмом, скручивались в сложную спираль и сливались наконец в единое огненное озеро где-то высоко – высоко, где неподвижно застыла равнодушная луна. Её лик замутился, словно покрытый пятнами крови – пламя поглощало и её. Озеро огня казалось живым: мужчина, умиравший от страха на другом конце леса, видел, как оно волновалось, распухало, лопалось, на мгновение раскрывая чёрную воронку неба. Эта воронка тут же с гудением всасывала новый огненный вихрь, отрывая его от бессильно поникших колосьев хлеба там, внизу, где мучительно погибал золотистый пшеничный лабиринт – сложная, загадочная пентаграмма, созданная безумным гением и безвольной алчностью. Горело всё. Земля горела, небо горело, луна тоже захлёбывалась в огне… Мужчина видел это даже не глазами, а своим потрясённым разумом. Он отчётливо видел, что творилось там, где его нет, но сейчас это его не удивляло. Только шептал в ужасе: «Господи, пожалуйста, останови это, Господи, Господи, прошу тебя, пусть это прекратится! Не пускай его, умоляю, не пускай!» Но багряное зарево уже накрыло и поле, и лес, и беглеца, и всех людей, которых он не видел, но знал, что они тут, неподалёку. Людей, в панике и ужасе бежавших прочь от огненных смерчей, от разбухшей пылающей тучи, что пожрала уже почти всё небо. И наконец с чудовищным рёвом и гулом твердь разорвалась, и сплошное покрывало огня обрушилось на землю: Красный Демон – Косарь пришёл исполнить уговор!

Неожиданно рёв и уханье стихли; пламя стало опадать. Мужчина несколько секунд непонимающе всматривался в меркнущее зарево, а потом вдруг безумно захохотал, закричал, заверещал, подражая воплям зверей, рёву стихий и улюлюканью толпы… Он вскочил на ноги и пустился в дикую пляску, потрясая кулаками и выкрикивая непристойности:

– Ничего у тебя не вышло, слышишь ты, урод, неудачник! Ты никого не заберёшь, ты, тварь, слышишь, тебе ничего не достанется! Сдохни, Боаз, сдохни, шавка ты сатанинская!

И, словно в ответ на это, из затухавшего моря пламени взметнулась чёрная многокрылая тень. Она набросилась на окровавленную луну и погасила её свет, но мужчина в лесу всё же видел достаточно: адская тварь корчилась, рвалась на части, подыхала… Демон – Косарь вернулся в преисподнюю. Боаз, придурок, хвала Всевышнему, ты и правда неудачник!

И мужчина, истерично похохатывая, всхлипывая, подавляя стоны и тошноту, побрёл к дороге. С той стороны отчётливо потянуло гарью – лес горит! Надо бы убраться отсюда подальше и побыстрее, но прихвостни Боаза так просто его не отпустят; он всё ещё в опасности. Двести шагов до зарослей чего-то – неизвестно чего он едва преодолел. Истерику сменил упадок сил. Но надо идти. Просто идти, и всё.

Проклятие! Заросли чего-то оказались старым малинником. Высокие стебли, в человеческий рост, и даже выше, унизанные шипами, намертво сцепились друг с другом, преграждали ему путь. Да ещё крапива! Не такая жгучая, конечно, как в июне, но всё же хлестала его довольно болезненно, и вскоре он совершенно одурел от усталости, боли и страха. Да пропади же всё пропадом! Он закрыл лицо ободранными, окровавленными руками с последним отчаянным усилием бросился напролом сквозь кустарник. Шаг, ещё шаг; вот стебли расступились… и беглец с треском полетел вниз с пригорка.

Теперь стало совсем плохо. Конечно, он не мог знать заранее, и видеть этого не мог, но малинник и дорогу разделяла огромная канава. Очнувшись на дне, мужчина не мог даже представить себе её размеры, но, едва его разум начал подавать слабые признаки жизни, он прикинул нужное направление. С одной стороны над ним нависали кусты, а в кустах он уже был. С другой стороны кустов не было, и он решил двигаться туда. Попытался встать – не вышло. Боль и слабость придавили его к земле. Тогда он пополз, стараясь приспособиться к боли. Скоро он уже смог встать на четвереньки, и дело пошло быстрее. Мимоходом оглянувшись, он увидел луну, утопавшую в клубах чёрного дыма. Ну и дела! Экологи завтра разорутся, и прокуроры понаедут с пожарниками. Вот будет потеха! А потом приедет агент Малдер с этой его рыжей бабой, и они начнут искать инопланетян, и все эти «Верящие в Плоскую Землю» тоже приедут… Ну ничего, он – то будет уже далеко отсюда… Осталось чуть – чуть, вот уже асфальт…

Он с трудом вскарабкался по склону и буквально вполз на дорогу. Надо подняться на ноги, надо встать и идти. Он уже забыл о преследователях. Толпа перепуганных фанатиков казалась теперь такой несущественной, да и какой смысл ловить его специально? Всё же рухнуло, полный облом! Эта мысль на мгновение взбодрила его. Ещё бы! Боаз пусть теперь поищет новую площадку для игр, да и нового невольника тоже! Он усмехнулся, скривив разбитый окровавленный рот: теперь ты не достанешь меня, сатанинское отродье! Мужчина поднялся на ноги; его шатало, но это уже не страшно! Он справится. В этот момент демон налетел на него; два снопа света из глаз чудовища вспыхнули и ослепили беглеца. Демон издал дикий мерзкий вопль, завизжали тормоза. Мужчина ощутил страшный удар… И всё кончилось, навалилась темнота. Он умер.

Глава 2

Женщина опять рассердилась. Шесть – восемь раз в день – для неё это нормально. Все эти недоумки существовали на свете лишь для того, что бы научить её смирению. Но с этим пока ничего не получалось, и недоумки просто выводили её из себя. Минимум – по шесть раз на дню. Вообще-то она не плохая, и не злая даже. Но она всегда говорила: «Вот попробуйте поработать, как я, да целый день на ногах, да с этими психами – вот я посмотрю на вас!» К примеру, вчера больной по прозвищу «Петечка» взял в коридоре старый чайник с раствором хлорамина – уборщица зазевалась и оставила без присмотра – и напился из него. Немало персонал с ним повозился. А на той неделе «Ангелочек», повёрнутый на всех религиях мира одновременно, задремал ненадолго в общей комнате во время изо – терапии. Ну не хочет псих рисовать, да и пёс бы с ним! Главное, что б не мешал. А он вдруг проснулся, ни слова не говоря поднялся, взял стул, на котором сидел, да как треснет другого больного по голове! Хорошо хоть не убил, даже не покалечил. Стул лёгкий. Потерпевший завопил, конечно; все остальные тоже взбесились, кроме Тихони, разумеется. Все сбежались на шум. Как у нас говорят: «доктора, профессора, медицинская сестра…». Спрашивают: