Михаил Есин - ЗАБЫТЫЕ. И другие истории

Наверху, я был всячески уверен, что неизвестная вещь из сна там, но предстояла сложность добраться туда. Препятствием для меня служило отвратительное скопление лиан в лестнице наверх. И как же это брезгливо было их обходить – на стенах, как бы я аккуратно не прислонялся к ним, была едкая черная масса, напоминающая нефть! С непосильным трудом и осторожностью я добрался наверх, прикрывая лицо.

В нужном месте было несколько палат. Вдали зал с кушеткой для младенцев. Правее кожаный протертый диван с перекошенной ножкой. И самое больное – в моих глазах скорбь, волосы дыбом на руках. Я увидел след полосы крови, думаю, трупа, вытащенного с окна, до того, как я вошел сюда. Стоило предполагать, что и мне недолго осталось…

Поиск вещицы не занял много времени, ибо пришлось испытать болезненные ощущения для безуспешного результата. Сперва меня чуть не сбила разбитая коляска из палаты – она неслась не в том положении и застряла в пороге! Последовательно попался расчлененный труп на полу соседней палаты – я не сомневался, что в скорые минуты лишусь рассудка! Не менее слабо покосило мое воображение и повергло в ужас – это пара ног, замурованных в стену напротив, подергивавшись подобно секундным стрелкам часов…

Но несмотря на всю дикость происходящего, перед глазами в зале встретилась изумительная настенная картина у дивана. Изображала она склон с высокой травой, обвитый березами, подаль большой пруд. Чуть выше него зеленая равнина, на ней уютный дом; повыше ярусом воздвигалась дальше от дома церковь. Большая и белокаменная, с синей крышей и золотым шпилем. Украшал пейзаж чудесный летний закат. Я мог бы и дальше любоваться красотой сей живописи, да вот за моей спиной кто-то шаркал…

Это была женщина, в черном одеянии и фате… Она слегка махала руками, словно для удержания равновесия, будто шла по канатному тросу. Дама сутулилась, и что больше занесло меня в окаменение – ее шаги, без движения и прикосновения к полу!

Она остановилась, позже сняв фату. Делала она это так изыскано, и сходило это больше на церемонию бракосочетания.

Я с трудом сделал вдох и вскрикнул на выдохе, что было силы! Меня парализовало, а в ответ, чертовщина яростно и дьявольски завопила, взяв меня за плечо и швырнув к палатам!

В ее лице не находилось ничего живого: нижняя челюсть отсутствовала, нос раздроблен, глаза выпучены и придавали бешенство. Мерзкая и гнилая кожа переплетена с волосами! По ним ползали тараканы и по челюсти тоже!

Я не мог пошевелить ногами, а она надвигалась ко мне. Эта потусторонняя сущность… Сердце ревело, как двигатель самолета, кровь закипала от нагрева паники, глаза дергались. Рот уже не мог открываться – как дверь заклинило… Как, как она оказалась наверху? Как я мог упустить момент ее прыжка наверх? Она шла по потолку…

С большим сопротивлением, я начал ползти в обратную сторону, не меняя положения своего тела, дабы не упустить из виду эту чуму, порождение тьмы! Я полагался на силу своих рук, лишенный движения. Ее, как и след простыл – ума не приложить, куда она запропастилась, а тревога все еще не спадала!

Как вдруг, она предстала в своем дьявольском образе передо мной! С той же невероятной силой схватила уже за волосы головы и потащила вниз. Мои истошные крики никто не услышит в больнице! Непередаваемая боль: чувство пленника, захваченного индейцем для выдирания скальпеля!

Когда это нечто тащило меня сквозь дебри грязных джунглей, в мои уши внедрились противные и с хриплым голосом слова:

– Ты здесь никто! Уходи прочь отсюда, тебе не место тут! Нас не волнует, где ты будешь обитать!

Тусклый свет после лиан вошёл в мои глаза, как с быстротой поступил сильный толчок в грудь, и я вылетел с мощнейшей силой из больницы, через главный вход. Он забаррикадировался осколками дерева и сгустком лиан в тот миг, когда я решил, что ведьма выйдет… Вход запрещен.

При этом я остался жив, правда, спине здорово досталось, но без порезов. Мелкие синяки остались на руках от трения лиан, задевая больно через куртку. Рюкзак в порядке, вещи в нем сохранились. Колено слегка побаливало, но я мог дойти до яслей.

Детский сад я заметил краем глаза, когда проходил мимо мертвой кошки. Он был пристроен неподалеку от четвертого дома микрорайона: пуст и заброшен. Слуховые галлюцинации настигли меня возле детской площадки. А смысл от того, что я закрою уши? Это не поможет. Да и под влиянием собственных внутренних мучений я принуждён выслушивать это…

Смех счастливых детей, играющих во дворике у садика. Игра перешла в крики; крики перешли в кашляние и сухое удушье. Воспитатели кричали, стонали из-за беспомощности перед детьми… А сейчас я видел теперь поломанные игрушки, сдутый мяч, разрушенную беседку, грязную песочницу. Где-то даже кости видны несчастных малышей – все, что осталось от мирной и беззаботной жизни.

Все, что я слышал, и не мог выбросить из головы… И детей это коснулось – загадочная болезнь, проклятие, эпидемия – не имело смысла гадать. Малюток больше нет, как и в целом всего населения деревни.

Я обошел почти вокруг здания, стараясь не обращать внимания на эту угнетающую обстановку, чтобы найти вход. Ни в подвале, ни в замурованных окнах, а только с края здания, мне попалась каменная лестница с открытой дверью.

Плохая видимость. У предбанника на вытянутую руку ничего не видно, и при этом сердце мое только ускорялось в ритме. Я благодарен фонарю – теперь же заметно, что левее был зал, являвшийся сценой для выступлений. У стен – стулья в ряд; увешаны плакаты на тему весны. В конце зала была гримерная, кладовка и ещё какая-то дверь. Я мог туда позже зайти, а пока, скованно посмотрел, что в другой стороне. Тишина любому гостю здесь не понравится… Особенно при тесной обстановке…

До зала, напротив была большая комната – очень слабо попадал свет, образуя неясные сумерки. Объемные книжные ряды – напоминало маленькую библиотеку. Крупный ковер с нарисованными дорожками, домиками – увы, он грязный, на чем сложно было заметить что-либо нарисованное. На нем следы детских ручек; местами они размазаны – думать долго не понадобилось, что стряслось с малышами…

Истрепанные плюшевые игрушки лежали по разные направления книжной галереи, сломанные машинки перевёрнуты и раздавлены, потрепанная кукла в миниатюрном платье, с грязными крупными глазами, томилась у окна. На ее шее необычный артефакт – вроде камень из шунгита, матовый и очень темный, на такого же цвета цепочке.

И все это время, пока я исследовал каждый уголок этой темной комнаты, нешуточно волновал скрип не то от двери, не то от шкафа. Никак не удалось понять, откуда он. Он периодически играл со мной, но был ли я в восторге от такой игры? Как бы я не напрягал слух, истоки сложно было обнаружить. Я был уверен: что-то следит за мной… Что же?