Элоиз - Одиннадцать миль

Одно я знаю точно, готов стреляться, чтобы доказать свою правоту: тучный уродец, а теперь я ясно вижу перед собой что-то уродливое, хотя и не слишком уверен в правдивости своего видения, был не человеком. Если покопаться в памяти, а она у меня не такая уж плохая, чёрт возьми, можно вырыть интересные детали…

Которые я мгновенно забываю.

***

В голове гудели голоса, виски пульсировали так, будто на них давили невидимые пальцы. Брендон ощущал себя застрявшим между пространством и временем, зависшим посреди впадины, отделяющей космос от реальности. Что с ним не так, чёрт возьми?

Лицо горело. Капитану показалось, как будто он падает с обрыва в бесконечную пропасть, а потом резко приземляется на застывший в лёд снег. Пробуждение было ужасным, страх липким потом пробрался под промёрзшую одежду, расплываясь по спине, ушам, рукам. Он тонул в этом страхе, самому жутком из всех, которые только могли быть. Страхе без причины, без начала, но с одним концом: дрожь во всём теле и желание избавиться от давления.

Открытые глаза ничего не видели, темнота окутала не только разум, но и всё существо мужчины. Какое-то время он не верил, что вообще жив. Когда же взгляд слабо сфокусировался на чём-то розовато-белом, мелькающем перед глазами, Брендон поморщился, тут же посмотрев в сторону. Белый снег искрами и сполохами врезался слепящим светом в напряжённые зрачки, разрезая болью мозг на несколько частей.

– Твою мать! – Взвыл Брендон, закрывая глаза дрожащими ледяными ладонями. Лицо вспыхнуло от прикосновения, как будто под кожу вонзили разом десятки иголок. Наверное, он слишком долго пролежал на холоде, как какой-нибудь труп. Брендон не сомневался, что ему грозит обморожение, если ничего не предпринять.

– Вы в порядке? – Услышал он противный женский писк над ухом. – Душка, он очнулся. Душка!

– Очнулся? – Раздался ещё один. Такой же противный, но более глубокий.

– Я думала, он умер!

Ничего не понимая, капитан Уинтер медленно сел, согнувшись, и приоткрыл глаза, из-под полуопущенных век наблюдая за обладательницами голосов. Он даже не удивился, увидев тех самых молодых мамаш, которые недавно (час назад, два, десять?) здоровались с ним на недо-французском. Да, точно, они. Шубки те же, он их ни с чем бы не спутал.

Дрожа от холода, Брендон сунул красные опухшие ладони в карманы, пытаясь найти в них бумажник, которого там не оказалось. Пачка сигарет валяется в правом, зажигалка и телефон – в левом, какой-то мелкий мусор на дне каждого, ниточки, пуговицы, крошки. И ни следов бумажника.

– Блядь, – тихо выругался капитан, выдыхая облачко густого пара.

Над головой зажглись первые фонари. Неужели прошло столько времени? Который час, чёрт подери?

Он быстро поморгал, чтобы зрение пришло в норму, и поднял голову, смотря на щебечущих мамаш. Детей с ними не было, оно и к лучшему. Провидение настроено на спокойные беседы.

– Эй, – позвал Брендон девиц, теперь даже не смотревших в его сторону. – Эй!

– Вы в порядке? – Наконец спросила одна из них. Эти две куклы были для капитана на одно лицо, абсолютно одинаковые, поэтому он не напрягался, какая из них удосужилась поинтересоваться его состоянием.

– Удивительно, что додумалась спросить, – рявкнул он, хмурясь. Едва не добавил «тупая овца», но вовремя осёкся. Рвано выдохнув, капитан продолжил чуть спокойнее, хотя его тело понемногу начинало дрожать от ярости. И холода. – Послушайте, я… я потерял бумажник. Вы не видели?

– Вы намекаете, что одна из нас украла его? – Нарисованная бровь на лице одной из мамаш изогнулась, пухлые губки надулись от негодования. Но это был максимум эмоций, на который девица оказалась способна. Отморозила себе лицевые мышцы, что ли? – Простите, не видели мы Вашего бумажника.

– Слушайте, я только…

– Нет, ну каков наглец! – Пискнула вторая кукла, и Брендон понял, чем они отличаются. У этой второй зуба не хватало. Говорит, а через дырку между зубов свист вылетает, такой противный ещё. Так и хочется врезать или дать талончик к дантисту. Лучше, конечно, врезать.

– Так, дамочки, послушайте, я никого не обвинял. Просто спросил, а вы кудахчете. – Он попытался подняться, но ноги не удержали, едва не уронив тело прямо в снег с блевотиной. – Сука…

– Мы знаем, где Вы живёте, мсье. Проводить?

– Вот ещё. Будут меня провожать две цыпочки, которые едва могут свою сумку с косметичкой поднять, – огрызнулся в ответ капитан, резко отдёргивая руку от грязного сугроба. – Собак моих вы обе тоже не видели?

– Да они у подъезда сидят, – беспечно бросила свистящая куколка, махнув ручкой с наманикюренными пальчиками. – Мы их видели, когда шли обратно с прогулки.

– Вы не пьяны? Мы думали, Вы выпили, у меня муж всегда так валяется, когда выпьет.

– Мой наркотиками баловался, – снова защебетала та, у которой не хватало зуба, – ну, знаете, героин, морфий, а потом вот падал и бился в конвульсиях. Так и умер, бедный. У Вас тоже приход?

Ну всё, хватит, наслушался.

– Это, конечно, очень интересно, дамы, – съязвил мужчина, всё же поднимаясь с ледяных плит тротуара и сразу упираясь рукой в ближайший фонарный столб, – но я предпочту оставить вас и не слушать об интереснейшей, без сомнений, увлекательной прогулке, о ваших муженьках-пропойцах и весь тот мусор, что вы обе хотите мне втюхать. Покорно благодарю, до свидания.

Брендон покачнулся, но совладал с собой и притяжением своего зада к земле и с самой маленькой скоростью, ведь на более быструю нужны силы, направился прочь от что-то чирикающих ему вслед недовольных девиц.

– Господи, как же они мне вынесли мозг, как же вынесли, сучки, – бормотал он, смотря себе под ноги, шаркая ботинками с налипшим на них снегом по подмёрзшему тротуару.

Тусклый свет фонарей смешивался с вечерними сумерками, хотя это и сумерками назвать было сложно, толком не освещая дорогу к дому, но Брендона это заботило меньше всего. Сейчас в его голове вдруг начали всплывать некоторые вопросы, щекотливые, если можно так сказать, вопросы, на которые он боялся ответить. Его сознание вдруг припомнило всё: и человечка с собакой, и его исчезновение, и странную угрозу. Он и о пропаже бумажника подумал, конечно, только запоздало. Не было никакого бумажника, Брендон забыл его в машине два дня назад и так больше не вспоминал.

Почему тогда сейчас вспомнил?

Бред какой-то. Не о деньгах бы ему сейчас беспокоиться, а о своей шкуре. Может, этот толстый мужик накачал его чем-то, пары какие, наркотики, прочий мусор, а он надышался-нанюхался, вот и привиделось. В таком случае, почему нет побочных эффектов? Нет, Брендон, детка, – подумалось ему, пока ноги сами с трудом несли тело до подъезда, – не может такого быть.

Собаки действительно ждали у железной двери, приветливо виляя хвостами, но не срываясь с места. Когда их хозяин справился с расстоянием и дошёл до питомцев, те радостно залаяли, вдруг начиная путаться под ногами. Брендон хмуро посмотрел на собак, пробормотал что-то вроде проклятия и открыл железную дверь, первым делом впуская животных, а после зашёл сам. Так же медленно поднялся до своей квартиры, отпер замок ключом, снова пропустил собак, ввалился сам.