Рут Хартц - Бестиарий. Ногицунэ

Вьющиеся тёмные волосы рассыпались по смуглым плечам. Покатые бёдра, тоненькая талия – в отличие от него самого, Мэйт была достаточно спортивна, с накаченными ногами спринтера. Небольшая грудь ровно помещалась в его ладони, а идеальный рост позволял подойти и поставить подбородок на макушку Рэйес.

У Раинера было много девушек и самых разных. Он не любил распространяться, но в тот затянувшийся отпуск в Калифорнии Мигуон познакомился с не одной моделью и начинающей актрисой. Рядом со многими его бывшими Мэйт бы показалась простушкой с едва ли симпатичным лицом. Длинные чёрные брови, слегка вздёрнутый нос, высокие скулы. Только глаза, лучащиеся, серо-голубые с жёлтыми искорками у зрачков, можно было назвать красивыми.

При том, что сама она работала в этой сфере, Мэйт могла похвастаться только одной татуировкой. Карта таро «Дурак» сейчас выглядывала из-под лямки майки на левой лопатке. По словам Мэйт, это была точная копия карты из колоды её матери. Человек с котомкой за плечами шагает по дороге и смотрит высоко в небо, а не под ноги. Такой себя видела Рэйес, когда набивала тату. В постоянном движении, и не замечающей пропасть перед собой.

Мэйт забрала велосипед и уехала на работу, а Раинеру осталось только разглядывать пустую квартиру. Смена в больнице сегодня ночная, так что весь день ему пришлось бы коротать за учебниками. Даже в те времена, когда он учился в колледже, Мигуону приходилось поглощать меньший объём литературы, но сейчас его мысли занимали более важные дела.

Раинер опустил тарелку в раковину, дважды обошёл лофт, проверяя электрические приборы. Один раз Мэйт уже чуть не спалила жилище своим выпрямителем для волос, в другой – сигаретой. Так к неврозам Раинера добавились новые пункты.

На пороге спальни он остановился, пошарил взглядом по стенам и высоким окнам, вспоминая, зачем пришёл сюда, вдохнул густой запах ежевики, что преследовал Рэйес.

В сравнении с другими комнатами, их спальня была маловата. Раинеру нравилась эта экономность пространства, а Мэйт не возражала, ведь теперь она обзавелась просторной гардеробной. В родительском доме у Раинера была комнатка на чердаке. Маленький стол у окна, платяной шкаф, а с трёх сторон над кроватью нависали книжные полки. Он не любил сказок деда и матери о своём происхождении, но чужие читал взахлёб. С возрастом вкусы менялись, но братьев Гримм, мифы Древней Греции и Толкина никто не вытеснил.

В спальне же лофта помещались только просторная кровать и встроенный в стену полупустой шкаф, окна от пола до потолка завешивали светлые гардины. Прежде здесь так же висели книжные полки, но Мэйт решила, что белые деревянные стены – это скучно. Комнату освободили ото всей мебели, и на пару дней Рэйес заперлась здесь, запретив остальным входить. По итогу белые стены украсили пурпурные, рыжие, ярко-жёлтые, ядовито-зелёные, лазурно-голубые, неоново-фиолетовые брызги и полосы. Будто когтистая лапа вспорола шкуру блёклого мира и выпустила наружу сочные краски. Все цвета органично переплетались в узорах и завихрениях, а когда в комнату вернули мебель, решили не скрывать все эти труды полками.

Да, с тех пор, как лофт вдвоём снимали Раинер и Иошики, очень многое претерпело изменения.

Первое, что бросалось в глаза после ухода Саито – откровенный бардак. Мэйт оправдывалась «ленивым перфекционизмом»: мучается, но ленится. Раинер не искал интересных формулировок и лишь ждал, когда у Рэйес вновь что-то перемкнёт в голове, и она затеет генеральную уборку длиной в неделю. Или когда их навестит Иошики.

На столешнице в кухне Раинер задел что-то ладонью. Это оказались парные бокалы, обиженно звякнувшие друг о друга. Примерно год назад Мэйт подарила Мигуону кружку с надписью «С великой бородой приходит великая ответственность». Пару месяцев спустя Раинер отплатил бокалом «Я люблю тебя больше, чем хоббит любит второй завтрак».

Кухня переходила в гостиную без арок и дверей; это была одна очень большая комната, разделённая только деревянными балками. Раинер остановился, чтобы отключить из сети ноутбук и невольно представил, как лофт выглядел прежде.

Перманентный незыблемый порядок, каждый ящик и коробка имеют свою бирку с пояснениями, что находится внутри. Эта черта Иошики не раздражала, когда он составлял детальные списки покупок или дел на неделю, но пронумерованная посуда и нотации из-за оставшейся с вечера коробки из-под пиццы действовали на нервы.

Немного мебели: старенькие потрёпанные диван и кресло, телевизор, который не принимал сигнал от спутниковой тарелки. На кухне несуразно длинный стол, что оставили прежние хозяева. Раньше за ним стояли только два трёхногих табурета и складное садовое кресло. В углу гостиной притаились стопки медицинских справочников и учебников. Раинер видел, как друга раздирает на части от этого зрелища, но лень и упорство отвоевали свой угол.

Плакаты, постеры и вывески заняли все стены. Особенно Раинер гордился лично оторванной с какой-то ограды афишей концерта группы «Iron Maiden», махина размерами три на пять футов. Единственное объяснения этому поступку, которое находил Мигуон – текила. Над телевизором висели скрещенные испанские шпаги. Привёз их сюда Иошики, но, сколько не рассматривал под разными углами, так и не смог вспомнить, как они попали в его багаж. Любой человек за жизнь обрастает памятными вещицами, будь то тёплое одеяльце, связанное бабушкой, или ржавый кинжал, купленный на рынке в Тунисе. Из таких сувениров прошлого и состоит биография.

Единственное, что оставалось в лофте неизменным при любых жителях – грубые каменные стены, местами белые, черные или серые. Теперь все плакаты сняли, но по инициативе самого Раинера. Сохранилась только афиша, в качестве напоминания, что пить стоит в меру или если возникла острая потребность в приключениях.

Иошики переехал, но оставил шпаги. Даже после того случая с дуэлью.

В один не самый прекрасный день, пока Раинер ещё был на работе, а Мэйт и Саито скучали, кому-то из них пришло на ум разыграть сцену из фильма «Принцесса-Невеста»:

– Привет, меня зовут Иниго Монтойя… Ты убил моего отца. Готовься умереть.

Два десятка «Готовься умереть» спустя всё кончилось горящими глазами ногицунэ, располосованным лицу и груди Иошики и двумя разбитыми окнами. После этого шпаги заперли в одной из пустых комнат, но позже вернули в гостиную, только перевесили на такую высоту, чтобы Мэйт до них не добралась даже со стулом.

Место шпаг теперь занимал огромный плоский экран. Алтарь личной ненависти Мигуона – дорогой телевизор и игровая приставка последней модели были подарками Хани. В ответ на её щедрость Раинер нашел, как задеть Аль-Герьети, правда, нельзя сказать, что это решало все проблемы.