Рут Хартц - Бестиарий. Ногицунэ

Получив свой художественный талант только благодаря магии, Мэйт не наслаждалась им в полной мере и не могла гордиться своими работами. Сам процесс увлекал её и умиротворял, но конечный результат редко приходился по душе. Мэйт называла это жульничеством, замазывала картину белой краской и поверх одной появлялась другая. Один раз Раинеру даже пришлось тушить на половину сожжённый холст. Два полотна всё же удалось спасти от горе-художницы.

На первой картине Мэйт нарисовала девушку в чёрном развевающемся плаще. Воротник его украшали перья, а лицо героини закрывала птичья маска с длинным клювом. Мэйт написала это в первые месяцы переезда. Вся картина была очень тёмной, не разобрать, где кончаются чёрные волосы, и начинается одежда. Редкие огоньки синего, белого и голубого разных оттенков будто освещали полотно.

На второй Рэйес запечатлела вид из окна лофта в дождливую погоду. Огни двоятся, силуэты людей едва различимы и сливаются в яркую какофонию. Казалось, ещё до того, как краски успели высохнуть, на полотно плеснули воду.

За эти полтора года Ханийя четырежды заговаривала о том, чтобы купить одну из картин. Как бы не возрастала сумма, Раинер оставался непреклонен. Мэйт же делала вид, что не понимает, о чём идёт речь и игнорировала присутствие картин в комнате. Свои работы она принимала только как татуировки, рисунки, оживающие на чужих телах, позволяли забыть о происхождении таланта и просто наслаждаться видом.

* * *

Иошики выглядел удивлённым, когда спустился в вестибюль и увидел на пороге Раинера. Тот вяло помахал другу рукой и оглянулся на рык, раздавшийся из комнаты пьяного вендиго 17 17 Мифология северо-американских индейцев. Дух-людоед, воспринимался как символ ненасытного голода и голодной зимы. . В тот вечер, когда Мэйт рассказала друзьям о предложении мороя, Саито так ни разу и не заговорил с Раинером. Прошло три дня, и Мигуон сдался первым.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Иошики, слегка опустил голову и смотрел теперь исподлобья. Пожимать протянутую ладонь он не торопился, так и остановился на нижних ступеньках лестницы, уперевшись в стену плечом. Мэйт не раз говорила, что карий правый глаз у Саито смотрит мягче и терпеливее, чем левый зелёный. Сейчас Иошикэзу выглядел холодным и отстранённым на столько, что у Раинер рука потянулась обратно к ручке двери.

– Хотел проведать, – ответил Мигуон и шагнул по направлению к старому потрёпанному дивану, который сам когда-то нашёл в подворотне и приволок сюда. Эхом на это движение Иошики подался назад, на ступеньку выше. Раинер мог ещё понять, если бы друг так избегал ногицунэ, но не его. Пальцами он потянулся к запястью с браслетами и потёр холодные монетки. – Спросить, не нужна ли помощь. К нам Кумико приходила.

– Да, три дня назад. – Саито осел на лестнице, а взглядом провожал дорожки редких капель по стеклу на двери. – Я знаю.

Раинер молчал и ждал продолжения. Он не видел смысла оправдываться в том, что не хочет быть втянут в это болото. Хватает и того ушата грязи, который каждый день выливается на него на работе.

– До сих пор никто не вернулся, – вновь заговорил Саито. Голова его нервно дёрнулась в сторону комнаты вендиго. Тот рычал и что-то пьяно бормотал во сне. Голос Иошики зазвучал глуше: – Шестеро вампиров, весь выводок капп 18 18 Японская мифология. Разновидность водяных. . Мы с их отцом десять часов провели под каждым мостом и в каждом водоёме острова. Я не слышу их, и на зов никто не отвечает. Даже суккубы пропали. – Иошикэзу поднял на друга взгляд, ищущий если не поддержки, то хотя бы понимания. – Суккубы!

Прежде Раинер частенько выбирался помогать в приюте, когда ещё хватало сил и терпения. Так что он знал если не всех, то большинство местных. Единственное, о чём кьюби просил жильцов приюта – возвращайтесь домой в любом виде и состоянии, главное, дайте ему позаботиться о вас. И парочка суккубов с третьего этажа всегда исполняли эту просьбу. Шумно и в компании, да так, что другой на месте Саито давно бы выставил их вон.

Если не слышно этих двоих – дело действительно плохо.

– Хуже только то, – вновь заговорил Иошики и потёр костяшки левой руки правой ладонью, – что ещё вчера в моей голове гудел рой голосов. Мифы по всему ЭмКей и в городе звали и просили о помощи. А сегодня, – он развёл руками, и выражение лица у него стало, как у потерянного в торговом центре ребёнка, – всё тихо. – Саито опустил руки, грустно улыбнулся своим мыслям и переспросил: – Ты этого не слышишь, так ведь?

– Я ничего не слышу уже пару месяцев, – с усилием сказал Раинер. Прежде ему не приходилось признавать это вслух. Мэйт не спрашивала, радовалась, что на пороге каждое утро не появляется кто-нибудь с новым вопросом жизни и смерти. Саито не затрагивал эту тему, избегал возможных споров. Раинер надеялся, что так всё и останется. – Меня даже в клинике сторонятся.

Иошики кивнул, как в замедленной съёмке.

– А чего ещё ты ожидал? Ты старательно открещивался от этого мира, и он решил не путаться у тебя под ногами.

С усталым вздохом Раинер откинулся на спинку дивана. Тот издал жалобный скрип, и откуда-то вылетел комочек пуха. В приюте всё скрипело, стонало и держалось из последних сил с тех самых пор, как Саито нашёл это здание. Даже попытка перекрасить унылые бежевые стены в белый, не увенчалась успехом, грязный цвет детского питания не исправили и три слоя краски. Сколько раз Саито чинил лестницу – он уже и сам сбился со счёта, каждая ступенька была залатана и всё ещё грозилась рассыпаться под ногой шагающего.

– Кумико думает, Мэйт к этому причастна, – на одном дыхании выпалил Раинер. Он плотно сжимал веки, будто это могло отстранить его от неприятных слов, которые необходимо было произнести.

Взгляд Иошикэзу, внимательный и напряжённый, Мигуон почувствовал кожей. Только после он услышал недоверчивое фырканье, прервавшееся задумчивым молчанием. Саито обязан признать – в этом есть доля разумного. Но Раинер ждал аргументов против.

– Ты же не всерьёз считаешь, что она…? – Иошики не смог закончить свой вопрос.

Раинер приподнял голову с маленькой истёртой подушки.

– А ты ни разу не думал об этом? – переспросил он с недоверием.

– Нет, – пресёк Иошикэзу. Мигуон на секунду позавидовал его твёрдости. – Мэйт бы не дала ногицунэ столько свободы. Она может проявлять минутную слабость, не спорю, – Саито потёр левый бок, видимо, углубившись в воспоминания, – но Мэйт держит его в узде. Я уверен, что она не имеет отношения к этим пропажам.

Раинер против воли вспомнил, как часто за последние пару месяцев Мэйт выходила из себя, как в глазах у неё вспыхивало жёлтое пламя, как она хваталась за что-то тяжёлое. Саито не может судить, он дистанцировался от них и продолжает слепо верить в лучшее в людях.