Сергей Кожушко - Тринадцатый сын

–Ты прав. Отталкивающее имя! – поддерживала его из кухни Екатерина Ивановна. – Я слышала, что плохие имена портят человеку его судьбу.

–И нервы окружающим, – недовольно бурчал Красников и, отложив газету, озабоченно спрашивал жену: – Ну и где же она в такой час может быть?..

Они ложились спать с тупой головной болью, ноющим сердцем и беспокойной душой, обставленные со всех сторон каплями, таблетками и порошками.

А Анжела приходила под утро. Тихо, как монастырская мышка, проскальзывала она в отведенную ей комнату и отсыпалась до полудня. К обеду она появлялась за столом похорошевшая, отдохнувшая, с неизменной светлой грустью в карих, чуть раскосых глазах. Красниковы наседали на нее с кучей бессмысленных для двадцатичетырехлетней девушки вопросов, на которые та лишь добродушно улыбалась.

Как-то летним воскресным вечером Красниковы, утомленные долгой дорогой и упорным трудом на кровных шести сотках, вернулись домой. Из комнаты Анжелы доносились тихие голоса. В одном из них Александр Павлович без труда узнал голос любимой племянницы. Другой же принадлежал мужчине. Сердце Красникова неприятно екнуло. Они с женой переглянулись, осторожно поставили на пол ведра с первым дачным урожаем и подкрались к неплотно прикрытой двери. Александр Павлович понимал, что подслушивать нехорошо, но в ту минуту он, не задумываясь, перешагнул через все правила хорошего тона и приличий.

Голоса за дверью умолкли. Было слышно, как Анжела хихикнула и громко сказала:

–Дядя, вы уже приехали? Заходите к нам!

Лицо Екатерины Ивановны покрылось пунцовыми пятнами, а Красников, виновато вздохнув, толкнул дверь.

–Познакомьтесь, это Максим – мой друг, – представила гостя Анжела, кивнув на статного широкоплечего парня, скромно сидевшего за письменным столом перед раскрытыми альбомами с семейными фотографиями.

Максим встал и протянул руку. Александр Павлович сдержанно кашлянул, окинул подозрительным взглядом племянницу и, не ответив на приветствие парня, скупо предложил:

–Идемте пить чай…

Их первое совместное чаепитие оказалось на редкость мрачным. Тягостная тишина распирала просторную светлую кухню, словно они сидели за поминальным столом. Анжела делала слабеющие раз от раза попытки разжечь беседу, щебеча о работе, предстоящем судебном процессе, в котором она участвовала в качестве адвоката и надеялась его выиграть, и о новом вечернем платье, присмотренном ею в прошлые выходные.

Красниковы, словно набрав в рты воды, молча кивали и усердно выдували из чашек пар. Максим, потупив грустные глаза, ковырял пальцем пластик стола. Он понял, что столь важное для него знакомство с родственниками Анжелы не состоялось. Допив свой чай и съев из вежливости предложенное ему девушкой пирожное, он ушел.

Проводив друга, Анжела вернулась на кухню и, сев напротив Красниковых, вопросительно уставилась на Александра Павловича. Дядя метнул на племянницу гневный взгляд и, не сказав ни слова, удалился к себе в комнату.

А Екатерина Ивановна принялась шепотом успокаивать и подбадривать расстроенную Анжелу…

Неугомонный же Александр Павлович в тайне от жены и от племянницы развил бурную деятельность. Подключив своих бывших коллег по службе «в органах», Красников принялся настойчиво наводить справки о Максиме, в надежде найти какой-нибудь компромат на друга Анжелы. Вскоре он выяснил, что Максим Николаев, начинающий бизнесмен с высшим экономическим образованием, владеет собственной, хотя и небольшой, строительной фирмой. Ему двадцать семь лет. Ни разу не был женат. К спиртному равнодушен, не курит. Проживает в отдельной двухкомнатной квартире в центре города. Увлекается теннисом и горными лыжами. Как говорится: не был, не состоял, не привлекался и далее в том же духе. Чем глубже Красников копался в биографии Максима, тем ниже падал его энтузиазм «вывести нахала на чистую воду и показать Анжелочке его истинное лицо».

Лишь одна страница прошлой биографии ни как не открывалась Александру Павловичу. Для него оставалось совершенно неясным, где он родился и кто были его родители. Наконец, тогда еще капитан Лепов нашел в областном архиве маленькую пожелтевшую бумажку, проливавшую слабый свет на самое начало недолгого жизненного пути Николаева. Александр Павлович не поленился лично проверить полученную информацию, однако и после этого вопросов меньше не стало.

Вскоре события окончательно вышли из-под контроля Красниковых. Анжела с Максимом объявили им, что женятся и торжественно вручили родственникам пригласительные билеты на собственную свадьбу.

Отгремели торжественные звуки марша Мендельсона. Свадебное платье невесты было упрятано в шкаф. Анжела переехала к Максиму. Через полтора года родилась Лиза. Дела Николаева быстро пошли в гору. Анжела оставила карьеру адвоката и всецело посвятила себя семье. Александр Павлович, к тому времени похоронивший жену, забыл о своей прежней неприязни к зятю, и лишь иногда с чувством неприятного щемящего стыда выплывала в его памяти история с поиском «компромата» на Максима…

В отделе игрушек перед Красниковым стояла небольшая очередь – молодой парень с красочной коробкой «Lego» под мышкой и две женщины с большими авоськами в загорелых жилистых руках. Женщины о чем-то оживленно судачили, повернувшись лицом друг к другу. «Сгорело… Детишки… Ночью… Все дотла…», – долетали до слуха Красникова обрывки фраз. Александр Павлович приблизился к женщинам – его заинтересовал их разговор. Вскоре он понял, что речь шла о каком-то пожаре, случившемся прошедшей ночью.

–Простите, – вклинился в негромкую беседу Красников. – Вы случайно не знаете, что сгорело?

–Детский дом, – не оборачиваясь, ответила женщина, стоявшая к нему спиной.

–Это который? – уточнил Красников.

–Что у Центрального парка.

–Тот самый!..

Женщина недоуменно посмотрела на показавшегося ей странным мужчину с пластырем на щеке и вновь обратилась к своей собеседнице…

Расплатившись за покупку, Красников вышел на улицу. Яркое солнце слепило глаза. Дул теплый легкий ветерок. День обещал выдаться на редкость погожим. Красников подумал, что не мешало бы всей семьей вечером отправиться на пляж. Да и Лепова стоило прихватить. Если только тот не занят с очередной подружкой.

Красников открыл дверцу своей старенькой, но надежной «копейки», бережно положил на заднее сиденье забавного медвежонка, устроившись за рулем, пристегнулся и повернул ключ зажигания. К его изумлению машина ни как не отреагировала. Александр Павлович попытался еще раз оживить старушку, однако автомобиль безмолвствовал. Красников чертыхнулся, озабоченно глянул на часы и уже собирался было выйти, чтобы разобраться в причине поломки, как вдруг «Жигули» вздрогнули и мотор, вначале неровно, но затем все более уверенно заработал.