Нотт Йарк - Лунный свет

– Милая, я дома.

«Вот, почему ты не делаешь, как твой отец, Рич?» – хотела она спросить, но не решилась. – Вот, отец уже пришёл, потерпи ещё пару минут, Рич. Уроки никуда не убегут.

– Время идёт, мам, – повторил в тринадцатый раз за неделю Рич.

Дарвин вбежал в кухню лошадиной походкой, виляя бёдрами и крича: «Кушать, я хочу кушать. Дайте мне покушать», но все это слышали, как: «Мя-яу, мрмя-у, мяу». Он присел возле Кэтрин и начал орать, как ненормальный, повторяя всё те же «Мяу-мяу-мяу», а когда она кинула в миску «Дарвин» голову скумбрии, кот замолк. Его голова ходила вверх-вниз, изредка, когда ему требовалось оторвать неподдающийся кусок, он тряс ею влево-вправо.

Отец вошёл в комнату минутой спустя. Уж очень долго он снимает свои ботинки, чем-то схожие с ботинками Генри Баккенса, а после, ещё какое-то время, высматривает для них место на полке, словно это дорогой Феррари, требующий особого парковочного места.

– Привет милая, привет Рич, – его лицо, прямо-таки сияло улыбкой, чего нельзя было сказать про жену. Он подошёл к ней и чутка пригнувшись обнял, прислонился к щеке и поцеловал. И ту же секунду, уловил горький привкус… привкус слёз, как ему показалось, и он был прав. Не прекращая объятий, он наклонился над её лицом и ласково взяв за подбородок спросил. – Что-то случилась, Кэт?

– Сядь за стол, – попросила она. – Нужно…

– Тсс, – прошипел он и прислонил палец к её мягким губам. – Я всё понял, не нужно слов.

И Джо Тейлор, уселся за стол, но прежде пожал руку сыну. Он понимал, что Рич не многословен и ему это нравилось. «Мужчина должен говорить поступками, а не языком» – твердил Джо, его отец Джо, дед, прадед и вообще всё поколение. Что же касается Рича, то он любил старшего сына больше, чем Итана, хоть и пытался себя убедить в обратном. У родителей не должно быть любимчиков – так говорят все, и Бог судья, если так не должно быть, – но они всегда были, будут и есть. Кого-то будут любить в меньшей степени, кого-то в большей. Мальчишка четырёх лет, поверьте, найдёт эту разницу в любви, ведь дети знают лучше, чем взрослые что такое любовь.

Взгляд Джо пробежался по столу: индейке, рыбе, картошке (Салат он пропустил) и ему захотелось встать из-за стола, чтобы взять тарелку, но Рич, словно прочитав мысли передвинул ему собственную посуду. Вилку, Рич, вытер салфеткой, а ту поспешно выбросил в урну, стоящую возле холодильника.

– Спасибо, – сказал он и наполнил тарелку, тем что ему приглянулось.

– Мам, – позвал её Рич и в четырнадцатый раз напомнил. – Время идёт.

– Знаю, – со злостью огрызнулась она. Бросила недомытую вилку в умывальник, и та с характерным звуком нырнула вниз, к другим немытой посуде. Схватив полотенца, она вытерла руки, швырнула его на стопку вымытой посуды и уселась за стол, напротив мужчин. – Сегодня, Итану стало плохо, – проинформировала она Джо, который был ещё не в курсе. Муж лишь на секунду поднял глаза, а потом вернулся в тарелку. – Мы поехали к Чарли…

– И как старина Чарли? – прервал её Джо.

– ДЖО! – воскликнула она, не столько из-за того, что её постоянно все перебивают, сколько от возмущения. Их сыну плохо, а он волнуется о Чарли. – Твоему сыну плохо, а ты расспрашиваешь про долбанного нигера!

– Эй, Кэт успокойся, – настойчиво предложил Джо, которому Чарли был как брат и шутки о расизме он терпеть не мог также, как шутки о педиках, хотя таковым не являлся. – Расизм нам ни к чему.

– Ни к чему? – возмутилась она. Глаза, под тонкими бровями, округлились, ноздри расширились, а волосы, казалось наэлектризованные, слегка потянулись вверх, словно над головой был воздушный шар с положительным зарядом. – Твоему сыну… – она взяла себя в руки и ей удалось сказать шёпотом. – Осталось жить меньше месяца…

– Что? – мгновенно вырвалось у Рича. Он был шокирован, и шокирован куда больше, чем отец, на лице которого оставалось выражение оскорблённого человека. – Что сказал доктор?

– Чарли сказал, что у Итана «Болезнь Марбурга» …

– Исключено, – заявил Рич. – Эта болезнь передаётся от мартышек… – и тут Рич вспомнил, что Итан просил у него пять баксов на поход в зоопарк. – Чёрт, – взревел он и с силой ударил по столу. – Он же обещал мне.

– Обещал? – в недоумении спросила мать. Она навалилась на стол и взяла сына за руку. – Риччи, ты что-то знаешь. Знаешь из-за чего Итан заразился? – он кивнул. – Расскажи, может если об этом узнает доктор…

– Ничего не измениться, – отрезал он и отдёрнул руку. Встал из-за стола и пошлё в коридор, а оттуда на второй этаж, в комнату брата.

– Итан спит, – крикнула ему вдогонку мать. Но ответа не прозвучала.

– Что ещё говорил Чарли? – поинтересовался Джо, наконец, включив в себе отца.

Рич поднимался по ступенькам, не стараясь идти тихо. В его голове, барабаном стучали слова Итана: «Я обещаю, что не буду гладить животных», – слова которые он нарушил. Ярость переполняла брата, она перемешивалась с горестью ивиной, образую худший коктейль из списка «Настроение на сегодня». Кулак его сжал перила, но тут же ослаб, потом опять сжался и вновь ослаб. Имел бы Рич суперсилу, на перилах остались бы следы от его пальцев, въедавшихся в дерево, а быть может ещё на шее Итана… Нет, Рич слишком любит брата, чтобы причинить ему боль. Но Итан нарушил слово, слово данное старшему брату.

Замедлив шаг, Рич приоткрыл дверь. Заглянул в щель: Итан спал, уткнувшись носом в подушку с раскинутыми ногами и руками. Зайдя в комнату, он прикрыл дверь, тихо, чтобы брат не проснулся. Злость начала выветриваться, как зловоние в маленькой комнате, в которой наконец открыли окно.

Идя к постели, он задержался возле стола: взял тетрадь по математике, открыл и посмотрел задание на сегодня. «Господи Иисусе, Итан, я же показал тебе пример, как решать такие задания, на что ты кивнул, сказав, ясно» – Прошептал Рич, кладя тетрадь на место. Открывая тетрадь за тетрадью, он обнаруживал мелкие ошибки, которую могли снизить оценку с «Отлично», на «Очень хорошо», и добравшись до тетрадки с американским флагом «Английский язык и литература», открыл её. С тихим, но в тоже время громким шелестом из тетради вылетел листок бумаги (Половина листа «А4») и как опавший лист, покачиваясь на ветру из стороны в сторону, он упал на пол, буквально утонув в пушистом ковре. Отложив тетрадь, он поднял листок и перевернул.

«Рисунок к домашнему заданию: Сочинение на тему «Мои лучшие друзья и я», выполнил Итан Тейлор» – гласила надпись с сильно наклонным шрифтом, в верхнем левом углу. Практически, как на настоящей фотографии Итан нарисовал всю семью, даже Дарвина. Слева направо стояли: Мать, одетая в фартук склонив голову на плечо, обнимала одной рукой Рича, а другой мужа; Рич стоял почти-что боком, сложа руку на руку, позади болтался конский хвостик, а на лице мелькала искренняя, хоть едва заметная, улыбка; Закинув руки в боки и надув щёки, стоял Итан, чьи волосы были единственными не разукрашенными; Отец с ружьём на плече, в точности копировал мать, обнимая одной рукой Кэтрин, а другой Итана, ровные зубы выглядывали из-под широкой улыбки; а между Ричем и Итаном лежал Дарвин, закатавшись в клубок: он выглядывал, словно не понимая, что происходит.