Ли Льеж - Марионетки на ладони

– Письмо, – с улыбкой напомнила ему Козетта.

– Да-да, письмо… Вас действительно ждёт письмо… Вернее, записка… Она была без конверта и не запечатана….

– Вы её прочитали? – очень добрым голосом спросила Козетта.

Начальник вокзала покраснел, потом побледнел и хрустнул пальцами.

– Нет, но…. Точнее, я краем глаза… Леди, там нет совершенно никакой важной информации! Только бронь отеля для вас и вашей… гм… вашей…

– Дайте сюда.

Я стояла за спиной у Козетты и буровила глазами совершенно растерянного служителя. Я не понимала, из-за чего он так разволновался.

Начальник принялся бурно рыться в своём письменном столе. Козетта продолжала улыбаться так ясно и безмятежно, будто готовилась взять на руки пушистого котёнка.

– Вот эта записка, – наконец отыскал нужную бумагу служитель, – для леди К. Кольт, всё верно… Здесь говорится, что для вас забронирован номер в отеле «Верёвочка»…

– Зачем же вы прочитали чужое письмо? – ласковый голос Козетты таял, как масло на корочке пирога.

– Только ради вашей безопасности! – вытаращил глаза наш собеседник. – Я не хотел, чтобы в руки молодой леди попало какое-нибудь неприличное… У нас принято вскрывать письма без обратного адреса, потому что они, знаете ли, могут быть… Леди Кольт, вам нельзя ехать в этот отель!

– Почему это? – моргнула Козетта.

– Он совсем, совсем не для леди! Поверьте мне, я знаю много прекрасных, достойных гостиниц, в любой из которых вас примут со всем подобающим вам уважением, но эта дыра… Я хочу сказать, что это совсем не подходящее место для девицы вашего положения.

– А я что, спрашивала вашего совета?

– Но я считаю себя обязанным предупредить…

– Спасибо, – Козетта улыбнулась ещё шире и выхватила из руки служителя вдвое сложенный листок бумаги. – Я очень благодарна вам за заботу. Пойдём, Синь.

Я молча изобразила что-то вроде реверанса и двинулась вслед за Козеттой.

– Весело всё начинается, да? – шепнула она.

– Ну не знаю, – я пожала плечами, – опять какие-то записки с указаниями. Мне это напоминает…

– Два года прошло! – возразила Козетта, сразу догадавшись, о чём я говорю.

– Всего лишь два года, – слегка поправила её я.

Но Козетте всё было нипочём. Она ничего не боялась. Увы, но в скором будущем нам предстояло убедиться, что предчувствие меня не обмануло.

С самого начала я знал, что это плохо закончится. А чего влез тогда? Ну как. Надеялся всё-таки. Я, я наследник! Я родился наследником, я всю жизнь им пробыл. И тут…

Так, давайте ещё раз и сначала. Если совсем коротко, мой родной отец собрался лишить меня наследства. Вот такие новости.

Всё началось ещё два с половиной года назад, когда я сбил ту старуху. Нет, вы не думайте, что я какой-нибудь моральный урод, которому старую бабку сбить – что комара по стенке размазать. Это случайно вышло. Ненамеренно. Даже полицейский так сказал: несчастный, мол, случай, темно было, а старуха никак не просигналила, что плетётся через дорогу. Всё могло обойтись. Но нет, пронюхали журналисты. Устроили отцу травлю, а тот в свою очередь устроил мне бойкот.

Я тогда ещё думал, что обойдётся. Отец – он вспыльчивый, но отходчивый, долго злиться не умеет. Ага, если бы. Понимаешь, говорит, сынок, это бизнес. Если б ты как-нибудь по-другому эту старуху угрохал, я б тебя простил. Но ты, мелкий паршивец, ухитрился сделать это на моём автомобиле! На лучшей самоновейшей модели, которая должна была через неделю поступить в продажу! А ты своим поступком нашу фирму так разрекламировал, что мне придётся эту модель полностью снимать с конвейера. Ты знаешь, какой это мне убыток?

Я извинялся, как только мог. Говорил, что если б знал заранее, то непременно объехал бы эту старушенцию. Я бы даже вообще не поехал. Никуда. Даже на старой модели. Но я ж не знал, это всё так быстро получилось! Ну что мне теперь, всю жизнь быть изгоем? А кому же наследовать империю?

Я думал, у отца близких родственников нет – ну, кроме меня. Оказалось, что у него имеется двоюродный брат. Некто Генри, Генри Морган. Седьмая вода на киселе, но всё-таки родня. Вот уж от кого я не ожидал никакой пакости – ну он же старый уже, ну, какой из него наследник! Но оказалось, что всё не так просто.

Этот Генри – он оказался хитрым мерзавцем. Втёрся отцу в доверие, сочувствовал ему, когда журналисты к нам в дверь стучались, помогал речи составлять для партнёров по бизнесу. Вроде как он, достойный отец, за своего непутёвого сына не отвечает (это за меня, то есть). Ну что поделаешь, если уродился такой непослушный ребёнок. Ненадёжный. Со склонностью к членовредительству. Вырос большой, а ума не набрал. Отцовское горе!

А потом отец мне дом подарил на день рожденья. Я обрадовался: думал, он меня простил. Это уже потом мне в голову пришло, что он пытается меня отослать подальше. Я не сразу додумался, что это ссылка такая для меня. Со всеми удобствами, но ссылка.

А затем такое завертелось, что не знаю, как и рассказать… Бред бредовый, вот что там было. Я тогда столько страху натерпелся, что случай со сбитой старушенцией показался мне так, разминочкой. Перед настоящими испытаниями.

Нет, я, конечно, уцелел. Даже больше: я тогда всех спас! Я герой как бы. Ну и что? Толку-то что? Все меня поблагодарили и разбежались. Я еле-еле добрался до дома. А там отец снова со своей песней: ах, мерзавец, да как ты сбежал, да что ты сделал с машиной, да где Бодлер…

А Бодлер меня убить хотел, между прочим! Только теперь пойди докажи это. Никто мне не поверил, никто. Отец сказал, что я совсем заврался. И запретил мне садиться за руль до конца своей жизни. Вот помру, сказал, тогда и рули, если будет чем. А пока даже не смей. Один позор от тебя, сказал.

И это было так обидно и несправедливо, что… что ничего. Ничего я не сделал. А что бы вы предприняли на моём месте? Не забывайте, что я хоть и Морган, но – Морган-младший. Самый младший. А для моего отца мнение дяди значит куда больше, чем моё.

Мне, между прочим, уже 18 лет недавно исполнилось. Да, был приём, фейерверк, но я сейчас не об этом. Осталось подождать три года, и я совершеннолетний. Это свобода. Осталось только дожить. Я решил, что буду вести себя тихо-тихо, идеально-идеально, не ссориться с дядей, не спорить с отцом, а только всем и каждому доказывать, какой я замечательный наследник.

Я стал красиво одеваться. К автомобилям и не подходил. Отец сказал, что сплавит меня в колледж, а я лишь промолчал с почтительной физиономией. Я просто из кожи вон лез, чтобы заслужить отцовское прощение. И заслужил бы непременно! Но дядя Генри, хитрый паук, спутал мне все карты.

В общем, однажды дядя Генри вызвал меня на разговор. Попросил прийти. Вежливо так, через прислугу. А я терпеть не мог с ним разговаривать, я хотел сказать, что занят, но потом передумал. Чёрт с ним, думаю, пусть прочитает свою мораль и успокоится. Чай, уши у меня от этого не отвалятся.