Анна Кирьянова - Охота Сорни-Най [журнальный вариант]

Рая отперла дверь, налила воды в ведро и принялась тряпкой стирать надпись. Грязное пятно расползлось по стене, девушке пришлось повозиться — буквы были выведены какой-то липкой субстанцией типа смолы, так что почти час пыхтящая Рая оттирала гадкие слова. Хорошо, что родители были на работе: мать подрабатывала через два дня сторожем в своем магазине, а отец задержался с квартальным отчетом. Рае не хотелось, чтобы папа и мама узнали об отвратительном хулиганстве. Настроение девушки было безнадежно испорчено. Потная, красная, расстроенная Рая полоскала тряпку в мутной от грязи воде, пришлось трижды наливать воду в ведро. Рая полоскала тряпку в ледяной воде и чуть не плакала от обиды и злости. Но она никому не расскажет об отвратительных словах, появившихся на стене возле ее двери. Она сделает вид, что ничего не случилось, а сама понаблюдает за своими и мамиными знакомыми. Пакостник обязательно выдаст себя, и тогда Рая ему (или ей) отомстит!

Олег Вахлаков посмеивался, не спеша шагая по улице. В редком свете фонарей можно было увидеть, как улыбаются его полные красные губы, как подрагивают толстые щеки от еле сдерживаемого веселья. А веселиться тихонько, про себя, он научился еще в раннем детстве. Ему нравилось быть загадочным и непредсказуемым, нравилось втихаря совершать неожиданные поступки и наблюдать за реакцией окружающих. Внешне он был открытым, приятным парнем, но близких друзей у него не было. Он шутил, рассказывал анекдоты, смеялся, но невольный слушатель отходил от громкого и болтливого Вахлакова с чувством ужасного утомления и разбитости. Вахлаков говорил только о себе: о своих делах, взглядах на жизнь, о своем здоровье и успехах, о своих приключениях, которые были им же и выдуманы. Больше всего в жизни Олег любил ничегонеделание и полную свободу, которую могли дать только деньги! А деньги Вахлаков любил всем пылом своей души.

Родители Вахлакова были слепыми. Не абсолютно, категорически слепыми, пробиравшимися по улицам с собакой-поводырем и белой тростью, а слабовидящими. Покрытые бельмами глаза отца и матери были укрыты темными очками от яркого дневного света, родители когда-то учились в одном интернате для детей с плохим зрением. Там они познакомились, а потом и поженились. Сейчас они работали на специальном заводе, где слабовидящие собирали немудрящую технику, паяли провода, плели сетку-рабицу. Как инвалидам им дали неплохую квартиру в самом центре города. У Вахлакова была своя маленькая комната, где он прятал многочисленные секреты и тайны. В отношении любимого сына родители были тоже слепы: ему прощалось все, даже не прощалось, а возводилось в заслугу. Стоило крошечному Олежеку проговорить стишок, спеть песенку, как начиналась бурная реакция: мамаша хлопала в ладоши, заливаясь слезами, обильно текущими из подслеповатых глазок, она визжала от восторга, прижимала сынишку к груди и призывала мужа восхититься талантами отпрыска. Худой как скелет, высокий отец улыбался, обнажая крепкие желтые зубы и розовые десны, умиляясь талантам Олега. Родители часами расточали похвалы и дифирамбы своему сынишке, которого видели сквозь вечную пелену родительской любви и заботы.

— Наш котик, наш крошечный песик, наше сокровище, наша умница, наш будущий начальник! — вопили родители, дрожа от радости, словно члены секты трясунов, передавая друг другу волны экстаза и обожания.

Все, что не дала им природа, все, чего лишило их уродство, воплощалось в этом крупном красивом мальчугане со здоровыми карими глазками, хитро глядящими на мир. А мир был к его услугам: все вокруг было создано людьми и природой для умного, красивого, гениального будущего начальника Олега Вахлакова. Если Вахлакова обижали во дворе другие дети, мать, истерично вопя, устраивала дикие скандалы с мордобоем, а отец потрясал палкой с резиновым набалдашником перед лицами обидчиков или их родителей, угрожая судом и милицией. Все вокруг знали безумных инвалидов, готовых выпустить кишки другим детям за своего сыночка. Поэтому детишки старались держаться подальше от Олега, в одиночестве ковыряющего песок красивым совочком. Все знали, что крепыш навяжется в игру, влезет в беседу, а потом, спровоцировав скандал, призовет на помощь своих ужасных слепцов.

— Мама! Папа! — басом орал малолетний Олег, и родители, спотыкаясь, спешили ему на помощь. Они не могли выглядывать из окна, наблюдая за безопасностью своего единственного чада, но слышали монстры исключительно хорошо, так что малейший звук тут же достигал их чутких ушей. Олега больше никто не трогал, но его стали избегать, и играл он теперь в одиночестве. Однажды во двор зашли чужие мальчишки. Они собирали дикие яблочки с кривой старой яблони, хохотали и стреляли из рогатки в забор. Олег тихонько подобрался ближе к веселой компании и попытался завязать знакомство. Он был очень общительным и всегда ждал одобрения, признания своих талантов и ума.

Кончилось все тем, что самый старший мальчик дал Олегу хороший пинок, так ему надоел нахальный малолетка. Вахлаков заорал диким, нечеловеческим голосом, но получилось так, что родители именно в эти роковые минуты вышли в специальный магазин, куда завезли дефицитную гречку и крупу со странным названием “саго”, по слухам, производимую из сердцевины пальм… Экзотическую крупу варили и начиняли ею пироги, до которых прожорливый сынок был большим охотником. Напрасно Олег орал и визжал, поражаясь отсутствию спасителей и воображая, как лысый худой папаша убивает своей палкой наглого оккупанта. Никто не пришел, а старухи, обычно сидевшие на лавочке у подъезда и грызшие семечки, демонстративно встали и разошлись по домам, вспомнив о массе неотложных дел. Они тоже не любили злобных слепцов и их мерзкого откормленного сынишку. А мальчишки, раздраженные воплями Олега, навесили ему тумаков и хорошенько напинали под толстый зад в модных вельветовых брючках.

Этот случай сильно повлиял на Олега. Он затаил ненависть к родителям, которые не пришли ему на помощь, он возненавидел весь мир, оказавшийся таким подлым и враждебным. Олег каждый вечер перед сном вспоминал лица мальчишек, их хохот, обидные слова, вспоминал, как опустел обычно многолюдный двор, потому что никто не захотел прийти к нему на помощь. Родители проклинали сволочей соседей, не заступившихся за их чадо, потрясали кулаками, а мать обещала навести порчу на всех жильцов дома, “чтобы у них зенки повытекли”…

А маленький Олег принялся таскать у родителей деньги, которые в семье никто и не думал прятать. Обнаруживая пропажи, мать визжала и причитала, полагая, что ее обсчитали, обманули другие люди. Отец тоже рассыпался в проклятиях по адресу мошенников и жуликов, только и норовящих обмишурить больного инвалида-горемыку… Олег тайком покупал пирожки и мороженое, восхитительные шарики белоснежного ванильного мороженого, выдавленные продавцом на круглую вафлю с надписью “Олег”: таких вафель было множество, с разными именами, для тех счастливых детей, которые могли позволить себе это изысканное удовольствие советских сибаритов и гурманов… Мороженое казалось еще вкуснее из-за запретности совершенного поступка, из-за того, что деньги были добыты ловким воровством. Иногда Олег важно угощал какого-нибудь парнишку, готового за шарик лакомства на любые унижения и пресмыкательства. Вахлаков больно щипал своего временного раба, тыкал ему в бок острой щепкой, царапал руку до крови, наслаждаясь мучениями безвольной жертвы и воображая, что он мстит своим врагам. Когда мороженое было проглочено маленьким подлецом-лизоблюдом, наступал неприятный момент сдачи: подлый мальчишка, облизывая липкие пальцы, норовил пнуть своего благодетеля в живот или под зад, кидал в него камни и комья грязи, выкрикивая оскорбления и угрозы. Вахлаков очень переживал такую неблагодарность. Мир стал казаться ему вовсе не таким уж приятным, каким казался раньше.