Генри Олди - Вампиры. Путь проклятых

Альберт не сразу понял, что она имеет в виду. «Может, она иностранка и плохо знает язык?» — решил он и переспросил:

— Внутренности?

— Да, внутренности, — ответила незнакомка, и Альберт наконец догадался, что речь идет о «внутренностях» автомобиля. Местоимение «его» звучало, как относящееся к человеку.

— «Значит-таки не угнала», — подумалось снова.

— Может, вас подвезти? — предложил Альберт, поеживаясь от холода.

— Нет, спасибо.

— Я себе не прощу, если оставлю вас на дороге, — заявил Альберт, распахивая дверцу своей «Волги».

— Я останусь здесь. Спасибо, — тем же холодным тоном отозвалась женщина.

— Вы же здесь не будете ночевать? Садитесь ко мне. Беру вас на буксир.

Она молча подошла к «Волге» и села на переднее сиденье. Мысленно проклиная дождь и холод. Альберт полез в багажник за тросом и внезапно почувствовал чей-то взгляд. Ощущение было неприятным. Незнакомка сидела к нему спиной, однако странное ощущение чужого, невероятно чужого взгляда, не покидало его все время, пока он возился с тросом.

…Она сидела мокрая, растрепанная и смотрела куда-то вперед, в глубь дождя. Альберт устроился за рулем. Его слегка знобило, хотя промок он гораздо меньше попутчицы.

— Ну и погода, — для того, чтобы начать разговор, произнес он. — Не скажешь, что сентябрь.

— Да, — бесцветно отозвалась она, всматриваясь в дождь. В сумерках ее лицо казалось неестественно бледным, удивительно яркий цвет платья усиливал это впечатление. Альберт включил зажигание. Его глаза невольно снова и снова возвращались к голым коленям незнакомки. Молча пялиться было глупо и не очень прилично, но разговор никак не клеился.

— Я довезу вас до ближайшего кемпинга… и, раз уж мы едем вместе, не лучше ли нам представиться друг другу? Я — Альберт, или Алик, если вам так проще.

— Карина.

— Интересное имя… В честь этого… Карского моря? Что-то я слышал…

— Нет.

— Что — «нет»?

Молчание. Только шумит бьющий в стекло дождь.

«Она не для меня», — понял вдруг Альберт и заговорил с ней уже немного по-другому, не как с потенциальной подругой.

— Знаете, Карина, меня немного удивило, как вы относитесь к своей машине… Кстати, что это за марка?

— Когда-то он был «Мерседесом», — уже более мягким тоном ответила Карина.

Она немного расслабилась, откинулась на спинку сиденья и убрала с лица волосы. У нее была своеобразная внешность, из тех, что кажутся очень красивыми одним, оставляя других равнодушными: вытянутое, действительно бледное лицо, без тени загара, на редкость черные глаза, у которых, казалось, не было белков — одна радужка, слившаяся со зрачком — в легкой опушке ресниц и синей тенью внизу, крошечный рот с плотно сжатыми губами. Было похоже, что ее что-то мучает, какое-то давнее горе или болезнь.

— Может, вам нужно зеркальце? — предложил Альберт, сообразив, что у Карины нет традиционной женской сумочки.

Она странно взглянула на него (ее глаза отсвечивали зеленым, как у кошки) и отрицательно покачала головой.

— Впервые вижу женщину, которая не торопится после дождя поправить прическу… Вы, похоже, интересный человек.

— А вы? — прозвучало в ответ. Теперь взгляд Карины стал заинтересованно-оценивающим.

— Я интересен, как и любой другой. Просто люди делятся на более и менее интересных. И вы принадлежите к первым. — Альберт уже знал, что Карина ему нравиться, по крайней мере, пока, и что лед удалось разбить. В ней было что-то будоражащее (тоже — пока).

— Вы уверены? — Карина смерила Альберта еще более оценивающим взглядом.

— Да. Ну, хотя бы взять ваш «Мерседес», который похож на все что угодно, кроме «Мерседеса». Можно подумать, что вы относитесь к нему, как к живому существу.

— Это так бросается в глаза?

— Еще бы!

— А если это действительно так? Жить — значит существовать и вести себя. Согласны?

— Ради Бога, Карина, я в отпуске и вообще не люблю философии без повода. Если вам так нравится — пусть будет так. Кстати, мы уже почти приехали. Вы здесь никогда не были?

— Была. Но с тех пор прошло много времени.

— Карина, если вы инопланетянка, признавайтесь сразу!

— Увы! Это было бы слишком… интересно.

— Нет, не прикидывайтесь. Считайте, что я вас разоблачил.

Обычно улыбка Альберта на женщин действовала обезоруживающе, не устояла перед ней и Карина — рассмеялась, но тут же резко прервала смех.

Быстро темнело. Пахло соснами, двигались навстречу огни у въезда в кемпинг.

— Остановите, — попросила Карина, когда они подъезжали к воротам. — Я останусь здесь.

— Но почему?

— У меня нет с собой денег.

— Тогда я уплачу — ведь это я вас сюда затащил.

— Мы лучше переночуем тут.

— «Мы»?

— Я и он. — Карина кивнула в сторону ползущего на буксире «Мерседеса».

— Нет, так не годится. Я же сказал, что уплачу.

— Я против. К тому же, там попросят предъявить документы. А их у меня нет. Вообще нет. — Она сказала это спокойно, но нога Альберта невольно нажала на тормоз.

— То есть как… нет?

— А вот так. Нас не существует.

— Нет, подождите. — Что-то было не в порядке со смыслом произнесенной фразы. — Что ты хочешь сказать?

— Ничего. Я просто хочу остаться тут.

— Ты собрала машину из частей других автомобилей и не зарегистрировала?

— Нет… Ты не поймешь. — Она тоже перешла на «ты». — А я не знаю, нужно ли тебе объяснять.

— И у тебя ни разу не проверили права?

— Мы ни когда не нарушаем правила дорожного движения.

Снова «мы» звучало, как относящееся к людям.

— Ну ладно, как знаешь, — нехотя сказал Альберт. — Но, по крайней мере, поужинаем вместе…

…Ночью Альберту спалось плохо, хотя никакие тяжелые мысли не мучили его. Скорее всего, сказывалась усталость: спать хотелось еще с утра, но он слишком хорошо убедил себя в обратном. Постепенно дождь стих и только последние капли завершали свой путь по длинным сосновым иглам, четко и звонко оповещая всех о своем падении на жестяную кровлю. За тонкой, едва ли но просвечивающейся стенкой тоже не спали: играли в карты. Тихо потрескивал радиоприемник. Поворочавшись на кровати, провисающей, как гамак, и скрипящей при каждом движении, Альберт, наконец, встал. Спать уже совсем не хотелось. Накинув куртку, он вышел из крошечного фанерного домика. В свете низкого мощного фонаря ярко зеленела уцелевшая трава; сейчас она казалась намного гуще, чем вечером. Неестественно яркими выглядели и закрытые чехлами автомобили; можно было подумать, что это чудаки-туристы пристроились здесь со своими странными палатками. Ближе к ограде появились и настоящие палатки. Света здесь было меньше, и сильный в центре кемпинга запах бензина и солярки отступал перед смешанным ароматом сырости, хвои и намокшего мха.